Дороже всего на свете

– Я пойду с тобой домой и выйду за тебя замуж, сказала она медленно, – если ты ответишь мне на один вопрос. Но ты должен ответить на него предельно честно.

Тень волнения мелькнула на его лице, но он только кивнул в ответ:

– Спрашивай.

К ее горлу подступил комок при мысли о том, что его ответ может решить ее судьбу. Но в любом случае ей необходимо знать. Она не сможет провести с ним жизнь, если он ее не любит. И она не хочет отдаляться от него, если он любит ее.

Ее сердце колотилось о грудную клетку, а руки были мокрые, как Ниагарский водопад. Она облизнула губы и тихо сказала:

– Ты любишь меня?

По тому, как побледнело его лицо, по испуганному взгляду и наступившей тишине Шеннон поняла, каков будет ответ. И чтобы он не увидел, какую боль причинило ей выражение его лица, она отняла свою руку и выпрыгнула из постели.

– Шеннон, подожди.

Но она не стала ждать. Подняв плед с пола, она завернулась в него и побежала в ванную. Она не ответила и не обернулась.

Уже за закрытой дверью она услышала скрип кровати. Через секунду он стучался в дверь.

– Шеннон, пожалуйста. Позволь мне объяснить.

Поменяв плед на фланелевую пижаму, висевшую на двери, она стояла посреди ванной комнаты, крепко схватившись руками за холодную раковину, и смотрела на свое бледное, измученное отражение в зеркале. Взъерошенные волосы, тяжелые веки и глаза такие темные, что казались почти черными.

Она вся дрожала, и если бы не держалась за раковину, то упала бы.

– Шеннон, – снова позвал Берк приглушенным голосом. – Выйди из ванной, нам надо поговорить.

Пожалуйста.

Ей было невыносимо трудно говорить. Она просто хотела, чтобы Берк скорее ушел, оставил ее наедине с безумной болью, разочарованием и разбитыми мечтами.

– Хорошо, – продолжал он. – Если ты не выйдешь, мне придется говорить отсюда.

Она услышала, как он выдохнул.

– Мне очень жаль, что я причинил тебе боль, Шеннон. Твой вопрос застал меня врасплох… хотя и не должен был. Предложение выйти за меня замуж естественно связано с твоим вопросом.

Сделав неуверенный шаг назад, она села на закрытое сиденье унитаза и осторожно оторвалась от раковины.

– Ты хотела, чтобы я ответил честно, поэтому я постараюсь быть искренним. Я не знаю, Шеннон.

Я не знаю, люблю ли я тебя, потому что никогда не был влюблен. Я не имею никакого представления о том, что это значит – быть влюбленным, что при этом чувствует человек. Я знаю, что забочусь о тебе, что мне нравится быть с тобой. Я хочу, чтобы ты была со мной, в моей жизни, в моей постели, и я хочу, чтобы мы вместе растили нашего ребенка.

Слезы потекли по ее щекам. Ее грудь сдавило так, что она с трудом дышала, и ей пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не издать стон.

Его искренность тронула ее, она знала, что он с ней совершенно откровенен.

Все, что он сказал, много для нее значило, но этого было недостаточно. Она не хотела быть слишком требовательной, но она знала значение слова «любовь» и не могла выйти замуж за человека, который этого не знал.

Что, если его чувства к ней изменятся? Что, если она отдаст ему всю себя, а потом поймет, что он никогда ее не любил? Или, еще хуже, он поймет, что значит любить, с другой женщиной?

Это уничтожит, убьет ее.

Лучше расстаться сейчас, закончить их деловые отношения и постараться залечить сердечные раны.

Она заставила себя подняться, подошла к двери и, толкнув, открыла ее, не обращая внимания на свой опухший нос и мокрые щеки. Берк тоже выглядел измученным.

Он медленно подошел и ласково накрыл ее дрожащую руку своей.

– Ты в порядке?

Она потрясла головой. Далеко не в порядке.

Снова накатили слезы и закапали с ее ресниц.

– Я ценю все, что ты сказал, – произнесла она дрожащим голосом. – И если бы все было по-друтому, я была бы счастлива выйти за тебя замуж, жить с тобой, создать с тобой семью. Но, сама не зная как, я полюбила тебя. И из-за того, что люблю тебя, я не могу согласиться на меньшее.

– Шеннон…

Она стиснула кулаки, чтобы удержаться и не коснуться его. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула и заставила себя продолжать:

– Не надо, пожалуйста. И без того мне очень тяжело. Я думаю, ты должен просто уйти.

Минуту он стоял на месте. Затем развернулся, пересек ее маленькую квартирку, чтобы собрать одежду. Он затратил ровно столько времени, сколько нужно было, чтобы надеть брюки, обуться, взять пальто, и толкнул перед собой дверь.

Как только он ушел, силы оставили ее. Она соскользнула вниз.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Прошло восемь дней с того момента, как он ушел из квартиры Шеннон, и теперь каждый день был для нее словно тысячелетие. Они не виделись, и она даже подумывала о том, чтобы перенести очередной визит к врачу, не предупредив Берка.

Где-то в глубине души он понимал решение Шеннон расстаться. Он не мог дать то, что ей было нужно – признание в бессмертной любви, – а меньшего она не хотела.

Он мог предложить ей только деньги и драгоценности, автомобили и одежду, дома, путешествия по всему свету. Их женитьба принесла бы ей положение в обществе и беззаботную жизнь. Все это стоило очень дорого.

А то, что хотела Шеннон, не стоило ничего. И в то же время было дороже всего на свете. Всего три коротких слова. Но именно их он не мог произнести, потому что не знал, что они означают.

Берк всегда был уверен, что любовь – просто слово, такое же, как любое слово в словаре. Но люди постоянно произносили его, чтобы убеждать, манипулировать, льстить.

Любовь между родителями и детьми – это одно. Это единственное чувство, в которое можно было верить. Несмотря на то что сам никогда не испытывал подобных чувств со своими родителями, он уже любил ребенка Шеннон всепоглощающей любовью. И он сделает все, чтобы этот ребенок чувствовал его любовь каждый день своей жизни.

Но взрослые, особенно женщины, – совсем другое дело. В жизни Берка было несколько женщин, которые говорили, что любили его. Один или два раза он даже почти попался на их сладкую ложь. Пока не понял, что они говорят ему лишь то, что он хочет услышать и благодаря чему они смогут получить дорогие подарки, кредитную карту или даже обручальное кольцо.

Для этих женщин сказать «Я люблю тебя» всегда было очень просто. Не испытывая никакого чувства, они просто преследовали свои цели.

Вот почему он не мог сказать этого Шеннон. За все недолгое время, которое длились их отношения, он был абсолютно честен с ней. Он хотел ее, но не лгал ей.

Берк бросил ручку на толстую пачку различных бумаг на столе и потер глаза.

Почему же тогда он верил признанию Шеннон?

До того, как выгнать его из своей квартиры, она сказала, что любит его. В этот момент его сердце заныло, но он усилием воли сосредоточился на том, чтобы устоять на ногах. А затем собрал одежду и ушел, ничем не показав, какую испытывал сильную боль.

В следующее мгновенье он уже смеялся над ее словами. Как можно сказать человеку, что любишь его, а через секунду выгнать? Как она могла уверять, что любит его, и отказывалась дать ему все, что он хотел в жизни: ее, ее ребенка, их общее будущее?

Но в следующие минуты его сердце было готово разорваться на куски. Так как Берк никогда не лгал ей, он был уверен, что и Шеннон не лжет. Если она сказала, что любит его, наверное, она так и думала… думала о том, что он только начинал понимать.

Но любил ли он ее?

Короткий стук в дверь – и вошла Маргарет, перебив его и без того спутанные мысли.

– Я же сказал, чтобы мне не мешали, – резко произнес Берк, нахмурив брови. Он часто это делал в последнее время, рыча на каждого, кто осмеливался приблизиться к нему. Удивительно, что у него еще оставались какие-то работники, особенно Маргарет, которая не любила, чтобы с ней так обращались.

– Вы много чего говорили на этой неделе, – ответила она. – Я научилась не обращать на это внимания. Человек, с которым у вас назначена встреча на два часа, уже здесь и не собирается ждать дольше чем до двух пятнадцати.