Разыскивается

…Федору Ефимовичу пришлось снова заняться коммунальным отделом… На этот раз он не был столь доверчивым. За увольнением Катышевой крылась довольно запутанная история. Да, Катышева подавала заявление об увольнении, Ее просьбу удовлетворили, оформив надлежащим приказом, и выдали обходной лист. После этого ни обходного листа, ни самой Катышевой больше не видели. Все объяснилось, когда в отделе кадров обнаружили, что ее трудовой книжки у них нет и Катышевой незачем к ним было приходить. Позднее хватились и печати, которой заверяли записи в трудовых книжках… Еще позднее узнали, что Катышева осталась должна крупную сумму своему бывшему начальнику по строительно-монтажному управлению… Вот и получилось: человек уволен по закону, а больше похоже на то, что скрылся.

Что мог обо всем этом думать инспектор уголовного. розыска Федор Ефимович Репрынцев? Прежде всего поражало его то, что Катышеву не стали разыскивать.

Почему?!

И вот – новое знакомство…

– Мешконцев, – не встав из-за стола, назвался Федору Ефимовичу крупный лысеющий человек, слегка нагнув голову в поклоне, что, вероятно, следовало принять за оказанную честь.

Присев на стул перед его огромным столом, Федор Ефимович сразу как бы стал меньше ростом, но с достоинством ответил:

– Майор милиции Репрынцев. – Потом усилил: – Из уголовного розыска.

– Чем проектная организация могла заинтересовать милицию, да еще уголовный розыск? – снисходительно осведомился Мешконцев.

– Тем более – города Свердловска, – в тон ему добавил Федор Ефимович.

– Даже? – попробовал скрыть удивление за веселостью Мешконцев.

Но Федор Ефимович решил не заметить этого и перешел к делу:

– Вверенная вам проектная организация нас не интересует. Я пришел лично к вам.

– Ко мне, значит… – Мешконцев сбросил с себя добродушие. – Пожалуйста, слушаю.

– Раньше вы работали в строительно-монтажном управлении шоссейных дорог.

– Было, было такое. Уже забывать стал.

– За год-то? А я как раз надеюсь на вашу память, – бодро признался Федор Ефимович.

– Попробуйте.

– У вас в управлении в то время работала некая Катышева Александра Никитична.

– Возможно.

– Да точно, товарищ Мешконцев. Особа довольно приметная. Потом она ушла в коммунальный отдел горисполкома. Оттуда скрылась…

– Уволилась, я слышал.

– Скрылась. И у вас из-за этого, насколько я понимаю, были некоторые неприятности.

– Ну, какие у меня могли быть неприятности?

– Об этом я и хочу спросить вас.

– Были неприятные разговоры в связи с этой особой, – нехотя признался Мешконцев, всем видом показывая, что делает это только из стремления как можно быстрее закончить беседу. – Но я не принял на себя никаких упреков. Катышева переходила от нас в коммунальный отдел по собственному желанию. Претензий по работе к ней не имелось, и, естественно, я подписал положительную характеристику. А спустя два месяца она, видимо, решила уехать из Караганды, и там у них произошла какая-то история с увольнением…

– Она скрылась, – поправил его Репрынцев.

– Повторяю, я этого не знаю, – жестко ответил ему Мешконцев.

– Как же не знаете, если сами пострадали при этом? Катышева осталась вам должна крупную сумму денег. А вас это не волнует. Не волнует?

Мешконцев обдумывал ответ.

– Если я не говорю об этом, значит – нет, – сказал он.

– А вашу жену?

– Вам позволительно вести такой разговор? – несколько оскорбленный, спросил Мешконцев.

– Да.

– Будьте любезны, объясните.

– Пожалуйста. Думаю, вы поверите мне, если я скажу, что приехал в Караганду из Свердловска не ради ваших личных дел. Катышева совершила серьезное уголовное преступление и сейчас скрывается. Она была опознана здесь, в Караганде. И меня интересует все, что связано с этой женщиной, в том числе и обстоятельства, при которых она заполучила ваши деньги и увезла их. Если вы не хотите говорить со мной об этом, я могу думать только одно: вас связывают с преступницей какие-то личные отношения. И в таком случае я имею еще большее право спрашивать.

– Что она сделала там, в Свердловске? Я могу знать?

– Похитила около десяти тысяч государственных денег.

– Да. Это действительно серьезно, – мрачно согласился Мешконцев.

– Каким образом она забрала деньги у вас? – сразу спросил Федор Ефимович.

– Я сам ей дал. Она пообещала устроить мне импортную мебель.

– Но она работала не в торговле!

– У нее были знакомые в хозмебельторге.

– Понятно, – вслух заключил Репрынцев. – Одной женщине она предлагала даже кооперативную квартиру. А скажите, каким образом она устроилась в ваше бывшее управление инженером?

– У нее был диплом.

– Инженера?

– Нет, техника.

– Странно.

– Но и до нас она тоже работала на инженерной должности.

– Где?

– В тресте Целинмонтажстрой.

– А что она выигрывала, перейдя старшим инженером в коммунальный отдел горисполкома?

– Пожалуй, ничего. Просто у нас ей надоели частые командировки.

– Где она училась?

– В Алма-Ате.

– А точнее?

– В строительном техникуме.

Раскрыв Мешконцеву до конца цель своего приезда в Караганду, Федор Ефимович рассчитывал на откровенность и помощь. Но он ошибся. Мешконцев смирился с неизбежностью давать показания, но отвечал кратко, не вдаваясь в подробности. И Федор Ефимович почувствовал в этом своеобразную фальшь: Мешконцев знал больше и по непонятным причинам предпочитал утаивать имеющиеся в его распоряжении факты. Приходила мысль о том, что между нежеланием возбудить уголовное дело против Катышевой после ее исчезновения из Караганды с деньгами Мешконцева и сегодняшним его странным поведением существует связь.

Убедившись, что Мешконцев ничего больше не скажет, Федор Ефимович прекратил бесполезный разговор, не оставляя надежды вернуться к нему. Расстались холодно.

Трест Целинмонтажстрой Федор Ефимович нашел без труда. В отделе кадров он узнал, что Катышева работала инженером не в самом управлении треста, а в подчиненном ему шестом строительно-монтажном управлении.

Так Федор Ефимович встретился с секретарем партбюро СМУ-6 Павлом Андреевичем Гривцовым, главным механиком управления, человеком общительным и юношески бодрым в свои пятьдесят пять лет. Он затащил Федора Ефимовича в тесный кабинетик, усадил перед собой и, взъерошив седеющие волосы, спросил сам:

– Что за нужда?

– Интересуюсь человеком, который работал у вас более года назад, – начал Федор Ефимович.

– Фамилию помните?

– Катышева Александра Никитична.

– Знаю, – сразу ответил Павел Андреевич и невольно пренебрежительно махнул рукой.

– Долго она у вас работала?

– Работала? Ха! – Гривцов даже крутнул головой, удивляясь наивному вопросу. – Не работала она, а порхала тут больше двух лет. – И спросил с усмешкой: – Где хоть она теперь?

– Не знаю, – признался Федор Ефимович.

– Это уж совсем интересно! – удивился Гривцов.

Пришлось рассказать все.

– Вот оно что получилось, – задумчиво протянул Павел Андреевич. – А пожалуй, и не удивительно… В нашем строительно-монтажном она появилась при Аграновиче Ароне Яковлевиче. Сейчас-то он вернулся в главк, в Алма-Ату, а тогда его направляли в Караганду управляющим Целинмонтажстроя: заваливался трест окончательно. Честно скажу, что Агранович – руководитель опытный, дело знает крепко. В главке его ценят и доверяют: как только где-то в системе начинает барахлить, его бросают туда, и он за год-полтора выдернет трест из любого прорыва. Только на моей памяти он полреспублики объехал: был в Усть-Каменогорске, в Актюбинске, у нас в Караганде, еще где-то и везде по году-два. А потом – опять в главк. Он уже привык к этому: своя назначения считает длительными командировками, семью из Алма-Аты за собой не таскает… – Павел Андреевич закурил. – А теперь о Катышевой… Через месяц примерно после приезда Аграновича в Целинмонтажстрой явилась к нам она. Я еще тогда удивился: у нас в конторе по линии ИТР вроде бы все укомплектовано было. А мне начальник говорит: сам Агранович прислал с бумагой, устраивать надо. Кумекали так и сяк… Диплом-то у нее техника, а у нас только инженерная должность в плановом отделе была. Начальник, значит, проинформировал об этом нового управляющего, а тот дает «добро»: если, говорит, кто спросит, я беру ответственность на себя. Сами понимаете, спорить не решились: новая метла…