Страница 7 из 27
И хотя Америку немного жаль...
Знал ли Джон Мак-Рилли, шериф маленького американского городка, эту русскую народную песенку времен окончания «холодной войны»? А фиг его разберет. Может, и знал...
Было самое начало «индейского лета». Однако вместо ожидаемого ласкового сентябрьского солнышка в хмуром небе зависли низкие тяжелые тучи. Потом из них на капот патрульной машины начали валиться мокрые белые хлопья. Помимо прочего, это означало, что в ближайшие часы не оберешься дорожных аварий. Да и могло ли быть по-другому, если большая часть местного поголовья автомобилей вообще никогда не видела снега? Половина еще до вечера будет торчать из кюветов, и «Скорая» потащит в больницы переохлажденных... если не обмороженных. Ноль по Цельсию в здешних местах был едва ли не климатической катастрофой. Подумав об этом, шериф Мак-Рилли невольно вспомнил родные холода и выругался — длинно и сочно. Так, как было принято ругаться в краях, где он вырос. По глубокому убеждению шерифа, здешний народ даже материться толком не умел...
Его «Гранд Чероки» тем временем припарковался около входа в заведение «У Теда».
Прелесть маленького городка — если, конечно, этот городок вообще стоит доброго слова — состоит в том, что его население относится друг к дружке почти по-родственному. Когда-то, много лет назад, Мак-Рилли был здесь новичком. Чужаком из внешнего мира, объектом постоянных «проверок на вшивость». С тех пор на его глазах успело вырасти целое поколение. Прежние мальчишки называли его «дядя Джон», а девчонки... девчонки откровенно строили ему глазки.
Не являлась исключением и дочка Теда, стоявшая за стойкой папиного заведения. Суровый шериф годился ей в отцы, но с каких это пор такие мелочи, как разница в возрасте, смущают нынешнюю «отвязную» молодежь?..
Другое дело, этот родственник Стивена Сигала был неприступен, точно скала Палпит, главная туристская достопримечательность их городка.
Дороти даже гадала с подружками, каких кровей был горбоносый красавец с лихой проседью в вороных волосах. Шотландская фамилия не в счет, такие фамилии и у негров бывают. Не то чтобы происхождение шерифа имело какое-то значение, но ведь любопытно же.
Однажды она прямо спросила его об этом, когда Мак-Рилли по просьбе папаши извлек ее с сомнительной дискотеки и вез к родителям, под домашний арест. Терять было нечего, и девчонка решилась:
«Дядя Джон, а вы этнически кто?»
Мак-Рилли ответил не моргнув глазом:
«Еврей».
Шуточки у него были, однако.
– Здравствуйте, дядя Джон! — обрадовалась Дороти, заметив в дверном проеме поджарую фигуру шерифа. Поправила свечку, воткнутую в бутылку, и похвасталась: — А у нас света нет. Уже часа два!
– Приплыли, — буркнул Мак-Рилли. То, что с утра во всем городе напрочь вырубилась связь, он уже знал. Причем вырубилась очень по-хитрому, на трезвую голову не разберешься. Даром ли на середине Линкольн-стрит весь день торчит красный микроавтобус телефонной компании и здорово мешает движению. Хотя какое там движение, по нынешней-то погоде. Хуже то, что еще со вчерашнего дня почти поголовно стали «глючить» мобильники. А теперь еще, оказывается, и электричество медным тазом накрылось.
«Действительно, приплыли. Городишко того и гляди точно замерзнет...» — подумал шериф. Если уж у Теда могут предложить только ветчину с вареньем и холодный чай, значит, дела в корень плохи. Это только в кино несгибаемая Америка дружно и с неизменным успехом борется то со стихийными бедствиями, то с нашествиями инопланетян. В реальной жизни, если час-другой не включаются тостер, хлеборезка и картофелечистка, все катится в жопу. Ни тебе у кого ни дровяных печек, ни сохраняемых на чердаке керосинок, а костер без покупных углей и баночки «поджига» умеет развести только инструктор бойскаутов. Ну там, еще шериф.
Что же будет, если придется по-настоящему туго?..
Тем не менее, Мак-Рилли молча и не торопясь — должен ведь кто-то олицетворять спокойствие и надежность! — съел пару толстых мясных трубочек, начиненных брусничным джемом, запил их приторным чаем и, швырнув на стойку засаленный доллар, вышел наружу.
Погода, похоже, стала еще более мерзкой — со стороны далеких гор налетел резкий и по-настоящему ледяной ветер. Он закручивал сплошные полотнища снега (уже, кстати, не таявшего на лету) в бесконечные спирали метели, слепил глаза и, кажется, всерьез примеривался сбить с ног. Забравшись в джип, Мак-Рилли вытер ладонью мокрое лицо и первым делом отрегулировал климат-контроль на какой следует обогрев. Так дело пойдет, стрелять фазанов на уик-энде ему придется навряд ли...
Тут в машине ожила рация. Шериф снял с держателя микрофон:
– Да, Толстяк, слушаю.
– Сэр, тут на Линкольн-стрит, около автобуса телефонистов... тут... тут...
Обычно невозмутимый помощник буквально срывался на крик. Чтобы довести его до подобной истерики, требовалось нечто воистину экстраординарное.
– Ясно, Толстяк, скоро буду, — твердо сказал Мак-Рилли в эфир. Врубил четыре ярких прожектора на крыше джипа и тронул тяжелую машину с места.
Мощные фары выхватывали впереди только белую колышущуюся стену. Джип двигался со скоростью контуженной улитки и прибыл на место только минут через двадцать, и то больше благодаря инстинкту водителя, знавшего свой городок наизусть. Мак-Рилли затормозил, буквально упершись бампером в красный микроавтобус, и вылез в снежную круговерть. Прикрывая лицо рукавом, он медленно двинулся в направлении зажженных огней машины помощника, едва различимых за мутной мчащейся пеленой.
Примерно на полпути, у открытого люка, в свете фар он увидел одетые в кроваво-красные комбинезоны тела ремонтников из телефонной службы. Именно тела. Они лежали на снегу лицами вверх, да не просто лежали, а выгибались дугой, как в приступах эпилепсии. Мак-Рилли подскочил к ближайшему из них и попытался придержать его голову, бешено колотившуюся о занесенный снегом асфальт...
И тотчас понял, что невероятная погода и чудеса с электричеством были еще, как говорится, цветочками.