Страница 11 из 29
«Времена не выбирают…»
Иностранных языков Скудин знал почти целый десяток. Штирлицем, может, и не притворился бы, да ведь и не его это была работа. Вот объясниться, прочесть-написать, разобраться в терминологии… допрос произвести… это пожалуйста.
Учили его по разным специальным методикам, с пресловутым двадцать пятым кадром и без. Родной речи такого внимания не досталось., Убедились, что парень грамотный, и отстали, в филологические тонкости не вдаваясь. Вот и вышло, что только теперь, женившись, понял Иван этимологию слова «холостой» и уразумел, отчего небоеспособные патроны тоже так называются. И с какой стати большущая неприятность, которая едва не случилась в плену с его другом-соратником Борькой Капустиным, именуется холощением. Недостача, вот в чём дело. Неполнота…
Смех и грех — лишь теперь, на пятом десятке, Иван мог не кривя душой сказать о себе. что у него вправду ЕСТЬ ВСЁ. И чёрт с ними там, со званиями, квартирами, «Мерседесами» и загородными особняками, к полноте жизни они никакого отношения не имеют. Просто взял и прибавился в его личном мире всего один человек, и мир обрёл завершённость. Отними теперь этого человека, и не останется у подполковника Скудина ничего. Совсем ничего.
Ребята слегка посмеивались над Иваном, когда он заделался примерным семьянином и, по их мнению, даже слегка подкаблучником. Услышав это о себе в самый первый раз, Кудеяр возмутился. Но после, остыв, понял, что так оно на самом деле и есть, и более того — ему нравится. И никаких перемен, никакого возвращения в якобы вольный, но НЕЗАВЕРШЁННЫЙ холостой мир он вовсе не хочет.
Отжав над раковиной губку, Иван вновь намылил её и принялся оттирать с клеёнки застарелое, невыясненного происхождения пятно, одновременно слушая, как Марина в прихожей разговаривает по телефону с отцом.
— Ну и что? — спросил он, когда она повесила трубку и вернулась на кухню. — Грозен?
Про себя он считал, что проблему отцов и детей выдумали идиоты. На самом деле нет никакой проблемы. Есть лишь обычное неумение-нежелание поставить себя на место другого. Вообразить себя молодым или, наоборот, старым. Посмотреть на вещи чужими глазами. И, может быть, уступить…
— Вначале рычал, аки скимен. — Маша криво улыбнулась, пряча за шуткой неловкость, с недавних пор возникшую в её отношениях с отцом. — Потом сменил гнев на милость. В общем… ждёт сегодня к обеду.
— Ясно… — Скудин в который раз сунул губку под кран. Подозрительное пятно нипочём не желало оттираться. — В котором часу?
Вообще-то на сегодня у них с Машей была запланирована загородная поездка с купанием, но Иван не стал о ней упоминать. Сам он вырос с родителями и бабушкой и полагал, что не следовало ставить молодую жену перед выбором «либо он, либо я». Отец есть отец.
Мойка у него на кухне была самая современная, из нержавейки. Прежняя, сугубо отечественная, доставшаяся ему вместе с квартирой, была страшней атомной войны, и он её тут же сменил. Новая страдала хронической непроходимостью, через два дня на третий вызывавшей фундаментальный засор. Иван полагал, что мойка была изначально снабжена неподходящим сифоном, но, как водится, проверить и исправить это руки не дошли и поныне. Вот и теперь мутно-мыльная вода лениво кружилась над отверстием слива, не торопясь убегать. Скудин потянулся было за вантузом, но на сей раз хватило и морального устрашения. В недрах мойки испуганно всхлипнуло, чавкнуло, икнуло… и вода резво закрутилась воронкой.
— То-то, — буркнул Иван и отправился перекурить на балкон. — Марьяна! — окликнул он погодя. — Ты Жирику давала?.. Что-то матюгов не слыхать, не помер ли с голодухи?
— Давала, давала, утром ещё, — отозвалась Маша из комнаты. Она стояла перед зеркальной дверью платяного шкафа и пыталась сообразить, вызовет или не вызовет её внешний вид какие-нибудь нарекания с папиной стороны. — Спит как миленький. Тихий час у него.
Жириком они окрестили здоровенного говорящего попугая, случайно залетевшего в форточку. Маша обошла. весь дом, а потом, озираясь — как бы кто не застукал за осквернением очередной водосточной трубы — всюду расклеила объявления о «потеряшке». Небось чей-то любимец, да и денег в зоомагазине такие стоят немалых;
Увы, никто так и не откликнулся, и сугубо временное проживание в их квартире «птицы-говоруна» грозило, как всё временное, сделаться постоянным.
Имя пернатому они дали в честь видного российского политика. А что? Оба южных кровей, оба кичливы, драчливы и языкасты. Правда, по части ругани «попка» все же, наверное, поотстал, хоть и знал с полсотни звукосочетаний на редкость скабрёзного свойства и мастерски использовал их в различных жизненных коллизиях. Ещё в квартире обреталась… нет, не кавказская овчарка, вроде бы соответствовавшая имиджу Скудина, а — крыса. Декоративная. То есть белая с тёмно-серой отметиной на холке. Снабжённая фирменным сертификатом о непредставлении ею угрозы в плане холеры и чумы. Хвостатая была умна, носила кличку Валька, за обе щеки лопала «Педигри пал» и для поддержания формы бегала в колесе. Жирик держался вольноопределяющимся, летал, где хотел, спал, где придётся, столовался, где дадут, гадил, где приспичит… и по ходу дела громко ругался ужасными словами.
— Миленький?.. — Иван в задумчивости посмотрел на обои, обрызганные будто известью с мастерка, и решил быть оптимистом:
— Хорошо, что коровы не летают.
Однокомнатная квартира, которой отечество пожаловало его за двадцатилетнюю безупречную службу, имела место в «точечном» доме на улице Тимуровской, там, где её рассекает пополам Светлановский проспект. Если кто не знает — это в одном квартале от северной границы Санкт-Петербурга. Двести метров — и добро пожаловать в Ленинградскую область. Из окон третьего этажа видны поля совхоза «Бугры». И сам дом хорошо виден с горки, когда подъезжаешь к городу по шоссе… Только с появлением Марины Иван стал воспринимать свои квадратные метры действительно как ДОМ. До тех пор было — так, очередное (сколько их он видал!) обиталище, которое, может быть, предстоит завтра покинуть, да и не больно-то жалко. Теперь…