Женщины и преступность

- Не такая уж и прекрасная, - с горечью перебила Пашкина. - Я подозревала, что идет к этому...

- Что вы говорите? У вас такой работоспособный муж...

- Кобель он работоспособный!

- Разве так можно? - Алла потупила взгляд, уж это-то качество шефа ей было известно очень хорошо.

- Можно, моя дорогая. И не дай вам Бог такого же мужа...

Только Алла завела весь этот разговор не для того, чтобы еще раз выслушивать дифирамбы Пашкину. После возвращения из последнего вояжа на Среднюю Волгу он стал ей совершенно неинтересен и, более того, противен. И мотив, толкнувший ее на подобный шаг, был в большей мере заключен в обычной женской ревности, которой требовался выход через жажду мести. Ведь если в законной супруге патрона, которая была старше ее чуть не на десяток лет, она не видела достойной соперницы и конкурентки и потому терпела ее как необходимый балласт, то измена Пашкина с новой пассией буквально унижала ее в первую очередь в собственных глазах.

Не случайно говорят, что от любви до ненависти лишь один шаг. И чем сильнее человек любит, а потому болезненнее ощущает совершенный по отношению к нему обман, тем резче, контрастнее его поступки. Для женской, более подвижной и одновременно более хрупкой психики такой удар особенно ощутим. Чувства начинают преобладать над разумом, и, защищаясь от свалившейся на голову напасти, представительницы прекрасного пола чаще, чем мужчины, совершают малубдуманные поступки. Потом, бывает, сожалеют об этом, но это потом. Отчасти поэтому и Алла нанесла свой первый ответный удар - пусть теперь Пашкину достанется хотя бы от жены.

Но она просчиталась. Отношения между супругами были не такими, чтобы закатывать истерики. Черная кошка пробежала между ними давно. Оказалось, что в последнее время это был больше союз экономический, чем какой-то другой. Здесь все чувства, если они и были, уже перегорели. Вместо них преобладал лишь рациональный подход. Патрон содержал свою жену. Она нигде не работала. Жила в свое удовольствие. А все оставшееся время посвящала дочери. Но скорее всего с началом нового романа Пашкин в последнее время стал урезать финансирование, в том числе и семейного бюджета.

- И денег не дает, и в Сочи с б... собрался, - только и бросила женщина в сердцах.

- Да, он такой...

- Ой, милая, может, хоть ты мне поможешь?

- Каким образом?

- Деньгами. Уедет он к своей пассии, а все дела тебе оставит. Так?

- Допустим... - Алла даже сделала паузу, домысливая про себя, что уж если и помочь кому деньгами, так лучше себе. Ведь они и самой не будут лишними. Но озвучивать эту мысль не стала, ответив иначе: - Я попробую, постараюсь...

Таким образом, две покинутые женщины заключили необычный союз, который в дальнейшем сыграл не последнюю роль в сокрытии преступления. Но к этому еще придется вернуться чуть позже. Пока, чтобы выдержать хронологию и не запутывать читателя, перенесемся в конец 1993 года, когда Пашкин был еще жив.

Рассчитываться лучше вовремя

Говорят, что беда не приходит одна. Словно в довершение накала любовных страстей, Пашкин добавил себе еще и материальных хлопот. Он сократил выплаты от прибыли сотрудникам. Это только создало вокруг него еще больше растущее недовольство. Назревала разборка, в ходе которой ущемленные стороны хотели бы свести счеты со своим шефом-обидчиком.

Случай для этого вскоре подвернулся. Точнее, его создали те, кто был заинтересован в сведении с ним счетов. И, по одной из рабочих версий, условия для этого были подготовлены не кем иным, как Угловой. Однако сама она придерживалась совершенно другой точки зрения.

Из уголовного дела N...

У меня и мысли не было организовывать убийство Пашкина. В тот вечер я пригласила его в офис по просьбе Геннадия Н, и Владимира П. Оба хотели разобраться с шефом из-за задержки с зарплатой и отменой премий. Убивать не собирались.

Я позвонила Пашкину домой. Он сказал, что придет. Пока ждали, прикидывали, как лучше повести нелегкий разговор.

"Если и на этот раз денег не будет, - сказал Геннадий, - его надо припугнуть".

"Не припугнуть, а отделать хорошенько, - добавил Владимир. - Выбить надо с него наши бабки".

"Как? Он - мужик здоровый", - возразил Геннадий.

"Не бойся, справимся. - Владимир взял от камина литую кочергу и убедительно поиграл ею. - Против лома нет приема..."

Но все получилось не так, как было задумано...

Когда страсти в офисе накалились до того, что выяснение отношений перешло в заурядную драку, Пашкин, оказавшийся мужиком не только крепким, но и опытным в кулачных диалогах, без труда остудил пыл подчиненных. Геннадий был отброшен мощным ударом в челюсть в дальний угол. Владимир, получивший тычок в солнечное сплетение, рухнул на стул, а потом вместе с ним на пол, где жадно ловил воздух, но никак не мог этого сделать, лишь широко разевал рот. Пашкин перевел разъяренный взгляд на Углову:

- От тебя такого не ожидал... Предала, стерва?

- Это ты - первый - предал!

- Вот как?

- Только так.

Они замерли на какое-то мгновение, буравя друг друга горящими, словно уголья, глазами. И никто не заметил, как, еще минуту назад поверженный, противник поднялся с полу и со спины обрушил на голову Пашкина кочергу. Тот рухнул, словно в замедленной съемке, складываясь сначала в коленях, потом в поясе. А оба уже оклемавшихся противника стали месить и пинать его ногами, словно глину или футбольный мяч.

Пару раз приложилась за компанию или в горячке и женщина. Потом она спохватилась и стала оттаскивать озверевших мужиков:

- Остановитесь! Так его и убить можно...

- Отстань!

- Кого жалеешь...

- Да он и не дышит уже, не то что не сопротивляется...

На сыпавшиеся со всех сторон удары Пашкин и в самом деде уже никак не реагировал.

- Все, замочили! - Владимир первым пришел в себя.

- Что замочили? - Геннадий по-бычьи уставился на подельника.

- Не что, а кого.

- Не заливай...

- Шефа и замочили. Теперь придется концы прятать.

- Может, он еще жив? - Алла склонилась над распростертым на полу телом.

- Если он останется живым, то не жильцами будем мы! - отрубил тут Владимир.

- Дышит вроде. - Женщина предприняла попытку привести Пашкина в чувство.

- Не надо! - опять остановил ее Владимир. - И вообще, отойди лучше в сторону. Сами разберемся...

Мужчины нагнулись над телом поверженного противника. О чем-то пошептались.

- Пойдет, - предложил один из них, - давай полотенце...

Они накинули на пашкинскую шею удавку из вафельной ткани и затянули петлю, придушив для верности уже поверженную жертву. Потом достали из бара бутылку водки. Маханули почти по полному стакану, занюхав лишь рукавом. Плеснули несколько граммов Алле. Она все это время стояла, не шелохнувшись, у камина. Зрелище потрясло ее. Она машинально выпила спиртное, даже не почувствовав обжигающей горечи.

- Чо делать-то теперь? - Геннадий уставился на Владимира, а потом на Аллу. - Ты теперь - начальница, ты и решай.

- Они труп в офисе заделали, а я решай?! - взорвалась женщина.

- Вывезти его надо и спрятать пока где-нибудь. - Владимир остудил разгоравшийся конфликт. - Лучше за городом...

- Что? Как это сделать?

- Вывезти в лес, на пустырь... просто в снег закопать. Зима. Он так долго пролежит...

- И как это сделать" когда машины нет? - Алла презрительно посмотрела на мужиков, таких крутых еще минуту назад, месивших поверженного Пашкина, и таких жалких теперь, когда возникли первые трудности.

- Об этом я не подумал...

- Тут надо по-другому. - Женщина взяла инициативу в свои руки. - У тебя, Вовчик, кажется, дача есть?

- Да. Ну и что?

- А вот что... - И Углова тут же изложила свой план.

Вскоре офис МП "Руно" покинула подвыпившая компания. Уже мертвого человека, под видом пьяного вдрызг, вывели на улицу. Женщина тормознула проезжавшие мимо "Жигули". В этот момент сокрытия следов преступления она, словно настоящая актриса, исполнила самое сложное и опасное. Она ярко сыграла роль разгневанной супруги или любовницы перед запоздалыми прохожими и водителем.