Страница 8 из 13
– Поживем – увидим, – успокаивающе сказал Без. – А теперь по комнатам. Собираться здесь втроем надолго – опасно…
ГЛАВА 6,
Андрей, забравшись в свою комнату, совершенно не знал, как ему скоротать остаток вечера. Спать ему не хотелось, а книг и телевизора в обиталище не было. Он сел на пластиковый стул. Сиденье было жестким и неуютным. Тогда Кремнев перебрался на кровать.
Здесь было помягче, но комфорта все равно не ощущалось. Мальчик прилег и начал размышлять о превратностях судьбы. Разве месяц тому назад он мог помыслить о подобных приключениях? "Правильно бабушка говорит, – вспомнил он. – Никогда не загадывай наперед. Каждый час жизнь может преподнести любые неожиданности". В этих житейско-философских размышлениях Андрей провел целый час. Внезапно он почувствовал, что тело его наливается тяжестью, ноги становятся ватными, а голову наполняет какой-то туман. Мысли, маршировавшие по извилинам мозга стройными рядами, вдруг бросились врассыпную и мгновенно покинули голову. "А, ну к черту эту жизнь, – нехотя подумалось Кремневу, – проползаем как-нибудь…" Но какая-то часть здравого смысла, не успевшая драпануть из головы, встала на дыбы и шепнула:
"Что же ты, парень, расквасился? Или не чуешь, что неладно с тобой?"
Андрей хотел резко встать на ноги, но не смог. Мышцы стали вялыми и ленивыми. "Без предупреждал, – припомнил он, – что биополе Сферы будет давить на нас. Как бы хуже не стало. Нужно идти к Безу". Трудно преодолевая каждый метр небольшого расстояния, Кремнев добрался до шестой комнаты и царапнул в дверь. Она открылась не сразу. Вид у Беза был не молодецкий. Казалось, что мальчик только встал после недельной спячки.
– Давит? – спросил Андрей.
– Еще как! – промямлил Без. – Но ты не поддавайся. Иначе нам крышка. Мысли не путаются?
– Нечему путаться. В голове – полнейший вакуум.
– Это хорошо. Депрессию тела вполне можно сломить физическими упражнениями.
– Что-то Юрку совсем не слышно, – забеспокоился Андрей, – Он-то там как?
– Вот за него я боюсь больше всего, – сознался Без. – Как я понял, развитием ума он себя не утруждает. Если голова слабовата, биополе может вытворить с ним что угодно. Пошли!
Пошатываясь, будто два пьяненьких юнги, ребята добрались до седьмой комнаты. Стучать не стали, опасаясь лишнего шума, дверь открыли без разрешения. Предположения их оказались верными. С Юркой творилось неладное. Он сидел на кровати, и лицо его было искажено гримасой страха. Увидев ребят, он оскалился и медленно, как человек, только что научившийся говорить после паралича, произнес:
– Не под-хо-ди-те, про-кля-тые фа-ши-сты. Все рав-но я вам ни-че-го не ска-жу…
Без и Андрей остановились чуть поодаль от Лобова и стали совещаться.
– Он с ума сошел? – спросил Андрей.
– Нет, – ответил Без. – Это, наверное, Цибиус развлекается с биополем. Но можно попытаться избавить Юрку от его влияния.
– Как?
– Пока не знаю. Что-то вертится в голове. Но не проясняется. Я сам-то еле-еле живой. Не торопи, дай время покумекать.
Кремнев и Без замолчали. Юрка же в это время дико вращал глазами, таращился на друзей, явно не узнавая их, и нес несусветную околесицу.
– Я пар-ти-зан. Я все зна-ю. Но вам, га-дам, ни-че-го не ска-жу. Луч-ше я убь-ю вас из ав-то-ма-та…
Лобов пытался поднять руки для "выстрела", но у него ничего не получалось. Видимо, и тело его тоже было не в полном порядке. Без хмурился, тер лоб, вздыхал. Было похоже, что светлые мысли никак не хотели посещать его голову. Вдруг он радостно потер руки.
– Я вспомнил! – повернулся он к Андрею. – В нем нужно пробудить какое-то очень светлое воспоминание. Если разум его прояснится хоть на миг, считай, что он спасен.
– А какое воспоминание? – спросил Андрей.
– Теперь думать тебе. Юра – твой друг. И ты должен его знать лучше меня. Так что напрягись, пожалуйста.
И ребята, оставаясь в прежних позах, поменялись ролями. Теперь Кремнев хмурился, тер лоб, вздыхал. Но вот он на что-то решился. Андрей подошел к Юрке, тихонечко примостился рядом с ним, тяжело поднял руку, обнял друга и начал ласковым голосом ему вещать:
– Жили-были дед да баба. И была у них курочка Ряба. Снесла курочка яичко, не простое, а золотое…
"Что он несет? – промелькнуло в голове у Беза. – Какие-то дед, баба, Ряба. Свихнулся тоже, что ли?" Но тут мальчик заметил, как подобие улыбки промелькнуло на лице Лобова.
– Не останавливайся! – сказал Без Кремневу, – Кажется, есть просвет.
И Андрей продолжил повествование про золотое яйцо. К концу его лицо Юрки прояснилось совсем. Он осмысленными глазами посмотрел на Кремнева и неуверенно произнес:
– Андрюха, это ты?
– Я, Юрк, я, не сомневайся!
– Все как в тумане, ничего не соображаю. Что со мной было?
– Да так, немного шарики за ролики заскочили. Ты не переживай. Все мы здесь немного того… Теперь, Юрк, ложись и спи. И приказываю ради Даны: перед сном ни о чем не думай, кроме курочки Рябы. Иначе опять… того…
Обычно Лобов терпеть не мог, когда ему приказывали. Поэтому Андрей и добавил "ради Ланы". Почувствовал Кремнев, что из-за этой девочки мужественный Юрка пойдет на. все.
Андрей и Без вышли в коридор.
– И что это ты ему плел про какую-то курицу? – сразу же подступился к Кремневу Без. – Не понимаю, как у Юрки прояснились мозги от подобной ахинеи?!
– Это не ахинея, – улыбнулся Андрей, – а старая русская сказка. Обычно ее в детстве ребятишкам рассказывают. Когда я начал соображать, что бы такое сказать Юрке для прочищения мозгов, то вспомнил про сказки. Вот и решился. Выбрал самую незатейливую, но теплую. Ведь сказка – это детство, мама, бабушка.
Андрей застенчиво улыбнулся, а Без помрачнел и выдавал силком из себя:
– А мне мама в детстве песенки пела. Я помню. Ты здорово придумал со сказкой…
Ночь прошла относительно спокойно. Видимо, предел давления на психику был биополем исчерпан. К утру ребята ощущали лишь небольшое недомогание в теле. Завтрак им привезли прямо в комнаты. Он был тоже обильным, но налегать на пищу друзья не стали, памятуя вчерашнее испытание.
Обслуживала их все та же Яка Косовна. Укатив тележку с ' едой, она вернулась снова, распорядившись как прежде:
– За мной!
Друзья перечить не стали и гуськом поплелись за мужеподобной теткой. Яка привела их к какой-то железной двери, открыла ее и немного мягче сказала:
– Проходите.
Когда Андрей, шагнувший за порог неизвестного помещения, поравнялся с ней, Яка вдруг шепнула ему:
– Держитесь!
Кремнев заглянул ей в лицо и увидел то, чего не замечал раньше: темно-серые глаза Яки светились состраданием.
Дверь за ребятами тяжело захлопнулась, заскрежетал внутренний замок, и они остались в комнате одни. Помещение было большое, его можно было назвать даже громадным. Потолки высокие, а противоположная от двери стена в полумраке вообще еле-еле просматривалась.
– Ну и чо? – спросил Лобов.
– Поживем – увидим, – сказал Без. – Но готовьтесь к худшему.
Минут пять ничего не происходило. Затем невидимые приборы освещения стали постепенно гаснуть, и, наконец, в комнату пришла полнейшая тишина и темнота.
– Я понял, – зашептал Без Андрею и Юре. – Манипуляция номер три – это поддержание эмоционального биополя страхом. Ведь они решили, что мы – нормальные, но заболевшие дети нашего измерения. Эта болезнь называется "недо". То есть мы не добираем эмоций. Таких больных здесь все-таки стараются вылечить, правда, чудовищными методами.
– А "пере"? – спросил Кремнев, вспомнив определения доктора-попугайчика.
– К такому разряду, к сожалению, отнесли Лану. Она перенасыщена эмоциями и даже переступила запретную черту. Лана незаконно общалась с вами, читала ваши книги, не любила питаться страхом. Таких считают уродами, преступниками и относятся к ним соответственно.