Курсом к победе

Считаю своим долгом повторить, что ответственность за это нельзя возлагать на местное командование. Организация сухопутной обороны баз зависела прежде всего от Генерального штаба. Не могу снять вины и с себя: в свое время надо было проявить больше настойчивости в решении этого вопроса.

События развертывались так стремительно, что все предварительные оперативные наметки оказались нереальными. Балтийцам пришлось выполнять совсем другие задачи применительно к обстановке, которая складывалась пока далеко не в нашу пользу.

Быстрое продвижение немцев к Риге и далее к Пскову и Таллинну, естественно, вынуждало их широко использовать морские пути. Уже в первой половине июля были обнаружены отдельные транспорты и небольшие конвои противника, шедшие вдоль побережья через Ирбенский пролив на Ригу. Самым, подходящим средством для удара по транспортам была, конечно, минно-торпедная авиация. Она годами готовилась именно для этого. Но ввиду чрезвычайных обстоятельств основная масса авиации флота была нацелена на танковые колонны врага, двигавшиеся на Ленинград. Кроме того, она прикрывала дравшуюся в Эстонии 8-ю армию и бомбила немецкие части, наступавшие на главную базу флота – Таллинн.

Обстановка на Балтике в первые недели войны была нервозной. Приказания командующему ВВС флота генералу М.И. Самохину давались нередко «напрямую», без ведома командования КБФ. Чисто флотские задачи авиации КБФ в такой обстановке отходили на второй план. Командующий флотом адмирал В.Ф. Трибуц резонно докладывал о ненормальном или просто тяжелом положении, а мы отвечали ему стереотипными для тех дней указаниями: «Таллинн, Ханко и острова Эзель и Даго удерживать до последней возможности».

Иных указаний мы дать тогда не могли. Перед нами был враг сильный, опытный, тщательно, до мелочей, подготовившийся к нападению. Героизм наших людей был безграничен, они не жалели сил, чтобы остановить врага. Но еще не хватало боевого опыта. Чтобы приобрести его, требовалось время. А время, в свою очередь, требовало усилий и немалых жертв. Эти усилия и жертвы не были напрасны. Без упорной борьбы в Либаве, а затем на территории Эстонии, возможно, не выдержал бы месячной осады и Таллинн, а без борьбы за Таллинн, за острова Эзель и Даго, за полуостров Ханко, в свою очередь, труднее было бы отстоять Ленинград в критические сентябрьские – октябрьские дни 1941 года.

То, что авиацию КБФ пришлось нацелить на сухопутные объекты, а не на вражеские конвои, было в создавшейся обстановке неизбежно. В данном случае не следует подходить к делу только с академической меркой и рассуждать, кому и как полагается действовать в соответствии с параграфами боевых уставов и наставлений. Необычная обстановка тех дней часто требовала и необычных решений.

Я уже говорил, какое значение мы придавали в мирные дни сосредоточенным ударам авиации, подводных лодок и надводных кораблей различных классов, ударам одновременно всеми силами и в выгодном для нас месте. Но чтобы наносить сосредоточенные удары, надо было держать инициативу в своих руках, своевременно знать о движении неприятельских кораблей и располагать временем для организации таких ударов. Однако и при этих условиях, как мы убеждались еще до войны, «сосредоточенные удары» получались, как правило, лишь тогда, когда руководители учений ограничивали «противника» в его движении определенными курсами. Теперь же, когда мы обнаруживали конвой немцев часто уже при входе в Рижский залив, нам ничего не оставалось, как наносить удары лишь теми силами, которыми мы в тот момент располагали.

Еще советско-финская война зимой 1939/40 года подтвердила старую истину, что учиться воевать следует в условиях, как можно более приближенных к боевым, но в первые месяцы после нападения на нас фашистской Германии мы снова убедились, что в этом направлении нами было сделано далеко не все.

Что было, то было. Сейчас полезно сказать об этом откровенно и подчеркнуть, насколько важно постоянно помнить о возможности войны и готовиться к ней, не допуская, где можно, условностей. Не случайно на памятнике С.О. Макарову в Кронштадте были высечены слова: «Помни войну».

Несмотря на наши промахи, роль, которую сыграл Военно-Морской Флот в обеспечении флангов армии, была исключительно важной. Нельзя считать случайностью или просчетом немецкого командования, что Красная Армия не только в начале войны, по и позже не имела у себя в тылу ни одного десанта, высаженного с моря.[7]

Важным фактом являлась стойкая оборона наших военно-морских баз, когда они оказывались на флангах сухопутных частей. В этих случаях фашистские войска встречали упорное и длительное сопротивление на суше, зачастую сказывавшееся на темпах продвижения всего фронта. Понимая это, Гитлер не случайно требовал от Антонеску в августе-сентябре 1941 года как можно быстрее захватить Одессу. А город-герой, сопротивляясь, оказывал влияние на ход сражений всей южной группы немецких армий. Если говорить о Балтике июля-августа 1941 года, то немецкий флот в то время не проявил ожидаемой активности. Только в самом конце сентября в Або-Аландские шхеры пришла эскадра в составе самого крупного немецкого линкора «Тирпиц», тяжелого крейсера и нескольких легких крейсеров, да почти в то же время соединение крейсеров сосредоточилось в Либаве. А между тем мы вполне резонно полагали, что германская армия и флот будут тесно взаимодействовать именно здесь, на ленинградском направлении, опасались высадки морских десантов, ожидали, что крупные корабли противника будут серьезно препятствовать нашей эвакуации морем из Таллинна.

Почему немецкий флот был так пассивен в то время?

В западногерманской мемуарной литературе послевоенных лет я не нашел прямого ответа на этот вопрос, но его касается в своей книге «Война на море 1939–1945» Фридрих Руге, один из гитлеровских адмиралов, а затем командующий военно-морским флотом ФРГ. Он пишет, что, составляя план «Барбаросса», Гитлер и его генералы рассчитывали на успех блицкрига и без активного участия флота. Время показало несостоятельность чисто сухопутных или морских концепций ведения войны.

Немецкое командование все равно вынуждено было использовать свой флот, когда операции на суше пошли совсем не по плану «Барбаросса».

Находясь на сугубо субъективистских позициях самостоятельной, точнее, самодовлеющей морской стратегии, Руге и сейчас, судя по его книге, не понимает, что в войне Советского Союза и Германии, несмотря на то что центр тяжести борьбы в силу чисто географических причин был на суше, флоты обязательно должны были действовать совместно с сухопутными войсками. Это отчетливо представлял себе наш Генеральный штаб, сумевший по указанию Ставки оперативно исправить в ходе войны промахи мирного времени. Это понимали и мы, моряки, когда готовились к поддержке сухопутных войск, призванных решать главную задачу.

Подтверждая, что при составлении планов нападения на Советский Союз Гитлер и его окружение явно игнорировали возможности флота, Руге считает, что советский флот выполнял несвойственные ему задачи, принимая участие в боевых действиях совместно с сухопутными войсками. По мнению Руге, в этом сказалась… слабость нашего флота, якобы неспособного выполнять свои прямые задачи. На деле же в этом была сила нашего флота. В Одессе и Севастополе, в Таллинне и на Ханко моряки действовали, сообразуясь с общей стратегией:[8] сражаться с врагом, где бы ни довелось – на море, в воздухе или на суше. Именно поэтому наша флотская авиация часто видела главную задачу в подавлении сухопутных объектов, оставляя в стороне чисто флотские объекты. Когда потребовалось, флоты дали сотни тысяч человек, сформировав части морской пехоты, дравшейся – и как дравшейся! – почти на всех фронтах. Такая «пассивность» нанесла гитлеровцам немалый урон.

А Руге да и другие западногерманские мемуаристы и историки игнорируют роль наших моряков на первом этапе войны, их помощь сухопутным войскам.

7

Автор, к сожалению, повторяет неверное стереотипное утверждение, бытовавшее в те годы в нашей военной печати. В действительности в период войны немцы, хотя и редко, прибегали к десантированию войск. При захвате Моонзунда десанты были высажены на острова Вормси, Кессулайд, Муху, Хийумаа. Во время боев за Керченский полуостров немцы высадили на штурмовых ботах десант в составе батальона в тыл 44-й армии. Батальон захватил плацдарм и помог танкам преодолеть нашу противотанковую оборону. Десанты высаживались также на косу Тузла, косу Кошка, в районе Кучугуры, в результате чего была обеспечена переправа на Таманский полуостров частей 46-й немецкой и 19-й румынской пехотных дивизий (см. Боевая летопись Военно-Морского Флота. 1941–1942. М., 1983. С. 100–104 279, 311; ЦВМА, д.10 823, л.54,55) – Прим. ред.

8

Мне нередко приходилось слышать, будто понятие «общая стратегия» неприменимо к событиям первого периода войны. С чисто академической точки зрения, общая стратегия действительно предусматривает заранее продуманные и по плану проводимые действия всех видов Вооруженных Сил, направленные к единой цели. Но даже в период стратегической обороны, когда инициатива находилась в руках врага и нам часто не удавалось выдержать намеченные планы, общая стратегия была тем не менее налицо. – Прим. авт.