Страница 44 из 50
- Рано вы записали Баладжаева в покойники! - сказал, лукаво улыбаясь, Гиясэддинов.- Нашему фельдшеру повезло, его не смогли умертвить!
Гашем нахмурился:
- Что значит - не смогли умертвить?.. Опять ты за свое?.. Повторяю, лечиться тебе надо, Алеша, к невропатологу обратись! - Он передразнил: - "Не смогли умертвить!.. Не смогли умертвить!.." Я говорю, ты - маньяк, дорогой!.. Кто не смог умертвить?.. Кого не смогли умертвить?.. Ничего не понимаю!
- Сейчас я все подробно объясню.- Гиясэддинов продолжал насмешливо улыбаться.- У Гюлейши не хватило духу дать Баладжаеву смертельную дозу снотворного, как вы ей велели. В последний момент у нее дрогнула рука... Она раскаялась! Не пошла на поводу у матерого убийцы.
- Значит, Баладжаев жив?
- Да, жив и невредим.
Субханвердизаде нагло съязвил:
- Что ж, если Беюк-киши еще жив, почему бы тебе не отправить его по небесной дорожке вслед за Ярмамедом?! Потом свалишь вину на кого-нибудь, скажем, на того же меня!..
Гиясэддинов был невозмутим. Спросил как ни в чем не бывало:
- Словом, Гашем, вы ничего не хотите сказать мне по существу этого дела?
- Дела?!
- Да, дела! Я имею в виду подстрекательство к убийству человека!
- Чушь какая-то!
- Может, вы и Гюлейшу не знаете, не знакомы с ней?
- Какую еще Гюлейшу?!
- Гюлейшу Гюльмалиеву, ту самую, которая сейчас временно исполняет обязанности Баладжаева.
Субханвердизаде потер пальцами лоб:
- Что-то припоминаю... Слышал... Работает, кажется, в системе здравотдела какая-то особа - не то Гюлейша, не то Беновша, кто их там знает... А в чем дело? Объясните толком.
- Значит, вы лично не знакомы с Гюлейшой Гюльмалиевой?
- Не знаком. А что такое? Из-за чего сыр-бор?
- А вот Гюлейша утверждает, что хорошо вас знает, даже слишком хорошо! Что вы на это скажете?
- Еще бы!.. Как она может не знать главу райисполкома?.. Кто меня не знает в этом районе?
Гиясэддинов откинулся на спинку стула и опять начал закуривать. Спросил:
- Короче говоря, вы отрицаете свое знакомство с вышеупомянутой Гюлейшой?
- Категорически!
- Позволю заметить вам, Гашем, что вы говорите явную ложь!
Субханвердизаде вспыхнул:
- Я не понимаю, чего ты добиваешься от меня своими более чем странными вопросами? Куда ты клонишь?
Гиясэддинов молча курил. Потом произнес иронически:
- Я ведь уже вам сказал: мы беседуем! Или, может, вы устали?
Субханвердизаде кивнул на дверь с плотными портьерами:
- Когда я устану, я поднимусь, распахну пинком ноги эту дверь и уйду только ты меня и видел! Имей это в виду. Не забывай, кто я такой! Однако мне не понятно, почему ты так нехорошо разговариваешь со мной?! Откуда в тебе эта неприязнь ко мне, Алеша? Недобро, очень недобро ты беседуешь со мной. В чем дело, объясни?
- Недобрый человек даже правду норовит представить в недобром свете! заметил Гиясэддинов.- Все готов исказить, лишь бы самому выйти сухим из воды!.. Или вы, Гашем, считаете себя яснее месяца, светлее солнца?
- Ты, я вижу, неплохо усвоил наши пословицы и поговорки! пренебрежительно сказал Субханвердизаде.- Так и сыпешь ими направо и налево!
- Ничего удивительного. Вырос в этих краях, среди азербайджанцев.
- Знаю, нашим хлебом вскормлен... Оттого, наверное, и норовишь ухватить нас, азербайджанцев, покрепче за горло? Платишь нам за наше добро?
Гиясэддинов снова усмехнулся:
- Лично вас я пока еще за горло не схватил, Гашем. Это у нас еще впереди. Не будем торопиться! Пока что мы просто беседуем... Ведем дружеский разговор. Не так ли?
Субханвердизаде набычился;
- Что тебе надо от меня? Объясни! Что ты мудришь?.. Зачем вызвал?..
Гиясэддинов почувствовал: выдержка начала изменять Субханвердизаде. Он ответил неторопливо:
- Так ведь я только что сказал: вызвал - хочу поговорить, побеседовать, отвести душу.
- Повторяю, ты недобро со мной разговариваешь, Алеша!
- В народе говорят: что посеешь - то и пожнешь! Вот еще одна поговорка.
Субханвердизаде натянуто, фальшиво рассмеялся:
- Ты, Алеша, можно сказать, мешок, набитый поговорками.
Гашем, привстав со стула, протянул руку к лежащей на столе пачке "Казбека", открыл ее, предложил прежде Гиясэддинову. Тот показал ему свою дымящуюся папиросу:
- Так я же курю...- Добавил с усмешкой: - Вы, я вижу, стали вдруг рассеянный, даже таких очевидных вещей не замечаете!.. Что это с вами стряслось?
Субханвердизаде начал суетливо шарить по карманам, отыскивая спички. Нашел, торопливо закурил.
Гиясэддинов обратил внимание: руки Субханвердизаде мелко дрожат. Подумал: "Да, голубчик, сдают твои нервишки!.."
- Итак, с Гюлейшой вы незнакомы? - спросил он снова.
Субханвердизаде угрюмо подтвердил:
- Да, не знаком.
- Хорошо. Очень хорошо... Допустим, незнакомы. Ну, а скажите, вы знаете Рухсару-ханум?
Субханвердизаде удивленно вскинул вверх брови:
- Это еще кто такая?
- Неужели не знаете? Странно! - Гиясэддинов широко улыбнулся.- Она же вам, кажется, банки ставила. Рухсара Алиева, девушка, такая миловидная, ее здесь все у нас зовут Сачлы!.. Банки ведь вам ставили?
- Это когда я болел - лежал с температурой за сорок?!
Гиясэддинов тихо засмеялся:
- Вы хотите сказать, что ничего не помните? Так вас следует понимать? Может, вы хотите сказать даже нечто большее? Мол, были не в себе, лежали без сознания?.. А разве может человек без сознания руководить своими поступками и тем более отвечать за них? Не это вы хотели сказать?
Субханвердизаде сердито засопел:
- Я опять не понимаю тебя! Куда ты гнешь?
Гиясэддинов взял спички, не спеша зажег потухшую папиросу, сделал две-три затяжки. Вскинул глаза на Гашема:
- Вам был задан вопрос: знаете ли вы Рухсару Алиеву - Сачлы? Если не трудно, ответьте на него.
- А я тебя спрашиваю, куда ты клонишь? Ну, ставила мне банки какая-то девушка... Как звать ее - не знаю. Что с того?.. Может, ты услышал какую-нибудь сплетню?.. Так ведь у нас любителей распускать сплетни достаточно. Но сплетня - это сплетня... Неужели ты способен поверить тому, что болтают кумушки на улицах?.. Смешно!.. Посмотри на мои седые волосы!.. Я пожилой человек... Или я кто, по-твоему?.. Легкомысленный мальчишка?.. Кудрявый Тель-Аскер какой-нибудь?.. Я тебя спрашиваю, кто я такой?
Глаза Субханвердизаде возмущенно сверкали.
Гиясэддинов, пристально глядя на него, барабанил кончиками пальцев по столу. Думал: "Ну, актер!.. Можно сказать, зря загублен талант!.." Бросил многозначительно:
- Разве вы сами не знаете, кто вы такой?
- Знаю. Я - один из руководящих работников района! И прошу тебя, Алеша, не забывать этого!..
- Я ничего не забываю.
- Нет, ты забываешь! - Субханвердизаде повысил голос.- Ты не следишь за своими словами!
- Что же я сказал вам особенного? По-моему, я вполне корректен с вами. Сидим, беседуем...
- Это по-твоему. А по-моему, ты уже давно вышел из рамок приличия, перешагнул все дозволенные тебе границы! - Субханвердизаде говорил, все больше и больше раздражаясь.- Задаешь какие-то двусмысленные вопросы, подпускаешь шпильки, на что-то намекаешь!.. А тон какой у тебя?! Имей в виду, Алеша, я тебе не какой-нибудь там простачок! Я - тот бывалый араб, что в пустыне похоронил верблюда, но сам все-таки уцелел, не погиб!..
- Не спешите! - остановил собеседника Гиясэддинов.- Зачем же раньше времени хоронить верблюда? Может, вам еще придется отправиться на этом верблюде в далекое паломничество!
Субханвердизаде выпалил:
- Тогда и ты поедешь со мной! Совершим это далекое путешествие вместе! Веселее будет!
- О нет, не того зовете! - отозвался язвительно Гиясэддинов.- Я не очень-то религиозный мусульманин.
- Сам это вижу. Татары давно уже не те, сильно переменились! Но я все-таки согласен прихватить тебя с собой, Алеша, хоть ты и изменил родной вере! Слышал поговорку? Кто в рай собрался - ищет себе попутчика...