Сачлы (Книга 3)

Итак, Хосров был родом из Ахмедли.

Когда мальчику исполнился год, отец с матерью надумали переехать в уездный город Агдам. Дед по материнской линии Чираг-киши настоял, чтобы внук пока остался жить у него в доме. Родители согласились с этим, так как не знали, как сложится их жизнь на новом месте.

Отец Хосрова Али-Искендер был большим знатоком лошадей и считался по праву одним из лучших наездников в Карабахе. Он часто получал призы на традиционных осенних скачках, устраиваемых уездной знатью и владельцами конных заводов, на которых выращивались скакуны знаменитой карабахской породы.

После одной из таких скачек, когда Али-Искендер на своем жеребце Рюзгяр пришел первым на дистанции в один агач1, богатый агдамский коннозаводчик Мюршюд-бек предложил ловкому джигиту место у себя на заводе. Предложение было выгодное, и Али-Искендер согласился.

Это случилось в 1911 году.

Маленький Хосров остался жить в селении в доме деда. Чираг-киши любил внука. Когда мальчику пошел пятый год, начал учить его грамоте. Сам Чираг-киши в детстве посещал медресе в Минкенде, окончил его и неплохо читал Коран. По просьбе Чирага-киши Али-Искендер привез из Агдама для сына несколько книжек для чтения на родном языке. Среди них оказался небольшой сборник стихов великого Физули. С помощью этих "учебников" и подзатыльников деда маленький Хосров осиливал премудрости грамоты. В восемь лет он знал наизусть почти все стихи из сборника Физули. Кроме того, он мог свободно, бегло читать не только Коран, но и любой незнакомый текст на родном языке. И почерк у мальчика оказался неплохой.

Летом 1918 года в Закавказье вспыхнула гражданская война. Отец Хосрова Али-Искендер, встав на сторону большевиков, сражался в составе Национального кавалерийского полка против войск мусаватистов и турецких пашей, которые теснили отряды молодой Бакинской коммуны. В одном из боев под Геокчаем Али-Искендер был убит.

Мать Хосрова Фирюза перебралась назад из Агдама в Ахмедли. Хосрову в это время шел девятый год.

У деда Чирага-киши была одна страсть - охота на горных коз. В окрестных лесах и горах водилось много всякой прочей дичи - птиц и животных. Чираг-киши, как правило, не охотился на них, считая это слишком легким занятием, не достойным "настоящего мужчины".

"Горные козы,- говорил он,- иное дело!.. Горная коза - пуглива и осторожна, как никакое другое животное в этих местах. Чтобы увидеть ее, надо забраться высоко в горы, к облакам, полазить по крутым скалам... Чтобы добыть мясо горной козы, надо выследить ее и перехитрить... И мчится горная коза так же быстро, как пуля... Не всякий стрелок попадет в нее... Словом, охота на горную козу - дело по-настоящему мужское..."

Впервые Чираг-киши взял с собой на охоту внука, когда тому не исполнилось и пяти лет. А в десять Хосров убил свою первую козу (дед уже до этого давал ему на охоте стрелять из своего ружья, но не вдруг приходит к стрелку мастерство).

Случалось, Чираг-киши и Хосров пропадали на охоте по нескольку дней. В поисках коз ходили даже к самой горе Дели-даг, у которой берет начало река Акера.

От отца Хосров унаследовал любовь к лошадям. С малых лет начал ездить верхом. А в пятнадцать лет на деревенских скачках, на одном из заездов, стал первым, оставив позади себя опытных наездников. Скакал он на дедовской кобылице Дурна, пегой четырехлетке, без седла - как полагалось по условиям данного заезда.

Через год после установления советской власти в Азербайджане, то есть в двадцать первом году, Хосров по настоянию деда начал посещать открывшуюся в соседней деревне Мирик школу. Учился с большой охотой, мечтал затем поехать в Баку и "выучиться на капитана белого парохода". О море Хосров знал только из книжек. Оно представлялось ему чем-то волшебным, таинственным, прекрасным.

Школа в Мирике была четырехгодичная, преподавал в ней всего один учитель. Окончив эту школу с отличием, Хосров уговорил мать перебраться в райцентр, где он мог бы продолжать учебу в семилетке. Дед Чираг-киши, как ни жалко ему было расставаться с любимым внуком, одобрительно отнесся к переезду дочери в город.

Еще живя в Агдаме, когда был жив Али-Искендер, мать ткала ковры на продажу, слыла искусной ковровщицей. Это ремесло давало неплохой заработок. Перебравшись в райцентр, Фирюза снова занялась тканьем ковров.

Поехать в Баку - продолжать учиться - Хосрову не пришлось. Помешала болезнь матери.

Как раз в тот год, когда он заканчивал районную семилетнюю школу, весной, ветреным днем, Фирюза полоскала белье на реке, простудилась, а на другой день слегла.

Болела Фирюза тяжело, едва не умерла. В ту пору редко кто выживал в случае крупозного воспаления легких.

Лечил Фирюзу сам отец, дед Хосрова, Чираг-киши, немедленно приехавший по такому случаю из Ахмедли в райцентр. Старик привез с собой кувшин с перетопленным медвежьим жиром, мед двух видов: один - из нектара высокогорных июньских цветов, другой - липовый; в мешочках пучки каких-то сухих трав, какие-то коренья. По его распоряжению вслед за ним кто-то из родственников (а как мы уже знаем, в Ахмедли - все родственники друг другу) пригнал в райцентр самую удойную в селении буйволицу.

Чираг-киши принялся врачевать дочь: приготавливал целебные отвары из трав и кореньев, давал их пить больной в определенной последовательности, в определенных дозах; смешивал медвежий жир с медом, растапливал смесь в горячем буйволином молоке и поил этим Фирюзу строго через каждые три часа; при этом он чередовал цветочный мед с липовым.

Спустя месяц Фирюза поднялась с постели. Однако была она еще очень слаба, и Чираг-киши увез дочь в селение, надеясь, что солнце и воздух родных гор довершат исцеление.

Как раз в это время Хосров сдал последние экзамены и получил свидетельство об окончании районной семилетней школы. Но сейчас, когда мать с большим трудом выкарабкалась из лап смерти и не могла еще работать, он вынужден был отказаться от поездки в Баку для продолжения учебы. Хосров решил устроиться на работу в райцентре.

В райкоме комсомола, членом бюро которого он был в течение нескольких лет, ему посоветовали пойти работать в милицию, где ощущалась нехватка кадров. Райком дал ему и рекомендацию.

Хосров начал служить в милиции участковым, обслуживая отдаленные деревни. Работа была неспокойная, однако нравилась юноше. Ему доверили оружие, дали в постоянное пользование коня - гнедого трехлетку местной, карабахской породы по кличке Сакил.

К осени мать окончательно поправилась и вернулась из Ахмедли в райцентр. А в ноябре Хосрова призвали в Красную Армию.

Служить его направили на Дальний Восток в погранвойска. Спустя год на одной из пограничных застав Хосров, отличник пограничной службы, был принят в кандидаты ВКЩ (Б). А еще через год, незадолго перед демобилизацией, он стал членом Всесоюзной Коммунистической партии большевиков.

После армии, как мы уже знаем, Хосров вернулся на родину и опять начал работать в милиции. Через несколько месяцев по настоянию Гиясэддинова он решением бюро райкома партии был переведен на работу в райотдел ГПУ.

Не без помощи своего нового авторитетного начальника ему удалось уговорить начальника милиции Хангельдиева передать жеребца Сакила в распоряжение чекистов.

Хосров был прост и приветлив в обращении с людьми. Имел склонность к задумчивости, любил, оставаясь наедине с собой, помечтать.

У него были строгие, спокойные черты лица, пышные темно-каштановые волосы, черные как смоль брови; прямой нос с резко очерченными ноздрями; глаза серые, большие, широко поставленные, рот - крупный, четкий; мужественный подбородок с ложбинкой посредине. Он был бледнолиц, высок ростом и статен.

Женщины городка говорили между собой:

- Счастливая будет та девушка, которую Хосров полюбит и возьмет в жены... Редкой красоты парень!.. И добрый, умный - золотой характер!

Женщины у источника досаждали Фирюзе.

- Женить надо твоего молодца!.. Зря пропадает мужская красота и сила!..сокрушалась одна. Другая подхватывала: