Джунгли

- Ему мешает солнце, - попробовала я внести долю справедливости.

- О, конечно, девушки всегда на стороне нашего Фредди!

Я села на скамеечку и залюбовалась визави Фреда. Что это была за обворожительная женщина! Легкая, изящная, с удивительно женственной фигурой и повадками озорного мальчишки.

- Финита, - провозгласила она через несколько минут и сдернула с головы шапочку. По плечам разлилась платиновая волна.

- Моя сестра Эллен, знакомьтесь. - Обняв ее, Фред подвел Эллен ко мне.

Так мы познакомились, и, не боюсь признаться, я с первого же момента влюбилась в нее.

Эллен оказалась незаурядным и пленительным существом. Она была нежной и впечатлительной, могла от пустяка заплакать или вспыхнуть гневом. Фреда она опекала с неистовством матери и не спускала ему ни малейшего непослушания. В этой семье царил неприкрытый деспотизм.

- Моя фурифея, моя дорогая фурифеечка, - называл ее Фред, объединяя понятия фурии и феи.

Позднее, когда мы стали проводить вместе почти все свободное время, мне доставляло наслаждение наблюдать их обоих. Они часто неистово спорили. В таких диспутах обычно побеждала Эллен. В ее точеной головке скрывались острый ум и обширные знания. Тогда-то я поняла, почему отец сделал ее своей ближайшей помощницей, - она руководила одним из отделов его лаборатории.

Чувствуя ее превосходство, Фред иногда пользовался запрещенным приемом. Исчерпав аргументы, он невинно спрашивал:

- А, кстати, что думает по этому поводу твой гений?

Действие этих слов было всегда неизменным. Эллен краснела от досады, бросала на брата уничтожающий взгляд и выскакивала из комнаты. Фред бросался за ней, я слышала горячий шепот, иногда всхлипывания, и они возвращались обратно: Эллен - напряженная, а Фред - с виноватым и покаянным лицом.

После этих вспышек на весь вечер воцарялись тишь и благодать. Фред был изысканно предупредителен, а я каждый раз задавала себе все тот же вопрос: уж не касается ли это моего отца? Почему бы и нет? Если быть объективной, отец интересный мужчина. И, размечтавшись, старалась убедить себя в том, что не всегда он был таким неприступным и черствым и, возможно, не навсегда.

Я стремилась быть достойной Эллен, старалась приблизиться к ней во всех отношениях. Много времени по вечерам отдавала занятиям, штудированию отчетов лаборатории. Я всегда занималась с увлечением, а сейчас ощущала в себе необъяснимый подъем.

НИНОЧКА

Лаборатория отца, по существу, распадалась на несколько отделов, объединенных общей целью - задачей изучения функционирования мозга и методов воздействия на высшую нервную деятельность.

Я включилась в исследование естественных ритмов мозга. Это увлекательная область. Давно известно, что деятельность мозга связана с определенной электрической активностью. На энцефалограммах эта активность выявляется в виде периодических выбросов. Форма энцефалограмм зависит от активности мозга. Ритмы бодрствования резко отличаются от ритмов сна. Болезни зачастую проявляются в видоизменениях энцефалограмм.

Это не только дает возможность контролировать работу мозга, но и подсказывает мысль о возможности изучения мозга при помощи моделирующих электронных схем. В этой области мы не были первопроходцами. Многие физиологи уже изучали работу сердца, печени и щитовидной железы, пользуясь электронными аналогами. Впрочем, и весь человеческий организм в некоторых своих проявлениях напоминает сложную электронную схему. Например, периодическая работа сердца имеет много общего с работой лампового генератора радиоволн. И это важно не только для теории. Подключая к области сердца электроды от лампового или транзисторного генератора, врачи уже могут управлять работой сердца. Такие приборы называются электростимуляторами. Их задача - навязать больному сердцу нормальный ритм. Многие люди, обреченные на инвалидность или даже на смерть из-за внезапных остановок или неупорядоченных сокращений - фибриляций сердца, годами живут и чувствуют себя здоровыми благодаря непрерывной работе миниатюрных электростимуляторов, вшитых в кожаный карман на их груди.

В нашей клинике больных успешно лечили электросном, подвергая мозг пациента облучению специальными электронными генераторами. Этот метод не имеет ничего общего со страшным методом электрошока, который и сейчас применяется в некоторых психиатрических клиниках. Конечно, электрошок помогает во многих случаях, особенно при лечении таких тяжелых заболеваний, как шизофрения. Но я не могла без ужаса присутствовать на сеансах электрошока.

Электросон - нечто совершенно отличное. Маленький генератор, похожий на электростимулятор сердца, подает слабые электрические импульсы к электродам, закрепленным на черепе больного. Эти импульсы навязывают свой ритм мозгу, тормозят его активные центры, и человек впадает в глубокий сон. Такой охранительный сон помогает организму бороться с заболеванием.

И надо сказать, в этой области отцу удалось многого добиться. На его счету накопилось уже несколько пациентов, излеченных от тяжелых психических заболеваний. И теперь он отважился на штурм такой таинственной и коварной болезни, как эпилепсия.

В нашей клинике был один необычный пациент - двенадцатилетняя девочка-сирота. Звали ее Ниночкой. Говорили, что девочка русская, что во время нашествия немцев на Россию ее мать вывезли в Германию. Потом, после войны, она долго скиталась, объездила Францию, Англию, и в конце концов судьба забросила ее сюда. Джен, лаборантка, опекавшая Ниночку, рассказывала мне, что мать девочки уже давно умерла. Мучительно сгорела от какой-то неизвестной болезни, хотя была рослой, крепкой, еще совсем не старой женщиной. Она умерла на руках Джен и взяла с нее слово вырастить Ниночку и заменить ей мать.

Джен, славная деревенская девушка, ирландка, годившаяся Ниночке скорее в сестры, так как ей самой было едва ли двадцать пять, самоотверженно выполняла свое обещание. Она очень привязалась к девочке и действительно заменила ей мать. Девочка ее обожала.

Многие сотрудники клиники баловали Ниночку, как могли. У нее всегда было много самых лучших игрушек, хотя, признаться, я не понимала, откуда они появлялись. Магазина игрушек, естественно, в поселке не было, а отсюда, насколько я знала, выезжал только мой отец, а он и детские игрушки были, конечно, несовместимыми понятиями.

Но Ниночка большую часть времени не обращала внимания на игрушки. Она была в тяжелом состоянии. Организм истощен, умственное развитие заторможено. Несмотря на лечение, она оставалась очень слабой и пассивной, а иногда впадала в непомерное возбуждение. Это был случай так называемой врожденной эпилепсии, при которой припадки начинаются еще в младенчестве.

И припадки эти были ужасны. Они были жестоки, безжалостны и надолго выбивали нас из привычной колеи. Каждый ее припадок был подарком медицине и горем для нас с Джен.

Когда мы впервые начали лечить Ниночку электросном, у нас появилась реальная надежда облегчить ее страдания. Мы усыпляли девочку при первых симптомах приближающегося припадка. Мы даже разработали автомат, который помогал нам распознать приближение страшного момента, и заранее включали аппарат электросна. Сеансы электросна надежно спасали Ниночку от приближающегося припадка. Девочка пополнела, начала активно реагировать на внешний мир. Дело шло на лад.

Но однажды, проводя очередной сеанс электросна, я обнаружила, что Ниночка прочно запомнила все разговоры, которые мы вели, пока она спала. Это напоминало гипноз. По какой-то причине сон охватил не весь мозг девочки. Дежурный центр продолжал бодрствовать, слух не был выключен, и восприятие оказалось чрезвычайно обостренным.

Может быть, это зависело от расположения электродов или от какой-либо неисправности аппарата?

Отец очень заинтересовался нашими наблюдениями и просил поставить широкие эксперименты с целью выяснить, при каких условиях возникает глубокий сон и что приводит к поверхностному сну, благоприятствующему внушению.