Страница 9 из 20
Мы уже указали в начале этой статьи на то, что одной из причин созыва Генуэзской конференции являлось убеждение союзных правительств, что новая экономическая политика является замаскированной капитуляцией Советского правительства, спуском на тормозах, о котором говорит с восторгом профессор Устрялов в "Смене Вех". Эта иллюзия создала легенду о заявлении Красина, якобы сделанном Ллойд-Джорджу, что Советское правительство готово сдать 95% бывшей собственности иностранцев. Когда оказалось, что это - легенда, исчезла почва для Генуэзской и Гаагской сделки. Непримиримость Франции или Америки была только элементом, который ускорил обнажение этого факта. Английское правительство готово было с гибкостью, присущей английской политике, сделать целый ряд уступок для прикрытия капитуляции Советского правительства. Но цели его были те же самые, что цели Франции и Америки, и когда сделалось ясным, что Советское правительство не намерено итти на капитуляцию, то Англия так же сама намерена была делать мало существенных уступок, как все прочие капиталистические державы. Основной факт Генуи и Гааги состоит в том, что если капиталистические державы не в состоянии принести значительных жертв для восстановления капиталистического мирового хозяйства, если они не в состоянии еще итти на компромисс между собой, то тем менее они согласны итти на компромисс со страной победившей пролетарской революции, на компромисс за счет капитализма.
Такой компромисс не является исключенным. На-лицо факт, что пять лет существует страна с пролетарской революцией и что международному капиталу оказалось не под силу ее победить. Он еще не уверен в том, что победа пролетарской революции в России является окончательным фактом, который нельзя будет вырвать из книги истории. Новая экономическая политика, которая сама по себе является сочетанием капитализма с социалистическим строительством, усилила уверенность международного капитала в свою собственную силу, в свое собственное будущее. Но если пролетариат в России власть и в будущем удержит, если новая экономическая политика вместо элемента разбазаривавшего силы русского пролетариата, как это ожидает международный капитал, сделается элементом, собирающим его силы, то при условии дальнейшего кризиса на Востоке и дальнейшего распада капиталистического хозяйства на Западе, обострения международных противоречий мирового капитала, он может быть принужден итти на модус вивенди с Советской Россией на основе взаимного компромисса, а не односторонней капитуляции.
VII.
Что же дальше.
Если Генуя и Гаага не кончились бы полным банкротством, если бы, скажем, Советское правительство согласилось на принципиальное признание старых долгов и на признание возмещений, при чем о значении размеров наших обязательств было бы предоставлено будущим переговорам, если бы, с другой стороны, союзники взамен за эти уступки признали Советское правительство - последняя формула Литвинова в Гааге, - то быть может это создало бы более благоприятную обстановку для частных сделок Советского правительства с разными капиталистическими группами. Оно затруднило бы беспрерывную дифформацию Советской России, но это не было бы решающим фактором для привлечения иностранного капитала в Россию. Достаточно указать на следующий момент. Признания долгов наиболее добиваются страны, которые перед войной были главным образом кредиторами России. Но бывшие кредиторы России это - не будущие кредиторы России. Ни Америка, ни Англия не являются главными кредиторами России в прошлом. Главным кредитором старой России была Франция, которая только в случае об'единения с германской тяжелой промышленностью в будущем сумеет снова стать страной кредиторов. Англия и Америка требуют признания долгов или по соображениям своей внешней политики - Англия пытается удержать Францию в фарваторе своей политики и поэтому должна ей делать уступки - или - как Америка занимают в вопросе о долгах "принципиальную" позицию. Но если России пришлось на деле уплачивать проценты от долгов, то на этом ничего бы не выиграли, а, наоборот, потеряли бы те капиталистические элементы, которые не заинтересованы в старых долгах, а которые могут теперь работать в России: ибо яснее ясного, что уплата процентов французским рантье уменьшала бы долю материальных уступок, которые могло бы Советское правительство делать в случае инвестиции их капитала в России. Подобно обстоит вопрос с реституцией частного имущества или с компенсацией за его национализацию. Не все старые владельцы в состоянии заново начать свою работу в России. Многие из них продали бы на бирже свое право на реституцию или возмещение. Но капиталистические элементы, решающиеся работать теперь в России, потеряли бы возможность получения собственности, принадлежащей старым владельцам, они могли бы ее только скупать на бирже по более высоким ценам, чем то возмещение, которое они готовы уплачивать для перестраховки теперь бывшим владельцам при получении русских концессий для того, чтобы обеспечить себя от упрека, что покупают "краденое". Решающим при оценке перспективы и привлечения иностранного капитала для работы в России являются следующие моменты: 1) На эту работу пойдут наиболее смелые элементы, считающиеся только с размерами прибыли и степенью безопасности. 2) Поэтому самым важным является на ближайш ее будущее не тот или другой дипломатический компромисс с державами, а непосредственная сделка с разными группами международного капитала. 3) Условием, облегчающим эту сделку, является, кроме высоты прибыли, создание внутренним русским законодательством возможно больших гарантий личной имущественной безопасности для концессионеров.
Умелая концессионная политика, связанная с рядом внутренних мероприятий в области судебной, административной и финансовой, позволяет Советской России, несмотря на неудачу в Генуе и Гааге, - неудачу, которую Советская власть предвидела, добиться известного притока иностранного капитала. Но общественная мысль Советской России должна усвоить себе тот факт, что этот приток будет на ближайшее время сравнительно не велик, и что поэтому главные силы хозяйственного возрождения России придется черпать из собственных источников, которые дает русское земледелие, если не будет в ближайшие годы неурожая и войны.
Момент для крупных сделок с иностранными правительствами наступит только при новом революционном сдвиге на Востоке и Западе или при обострении отношений между империалистическими державами. Консолидация сил китайской революции, обострение классового кризиса в Японии сделает Россию, если мы сумеем сохранить боеспособную армию, решающим элементом на Дальнем Востоке: для Японии и для Америки. Усиление кризиса в магометанском мире ближнего и среднего Востока повысит значение Советской России по отношению к Англии и Франции. В том же самом направлении действовало бы усиление англо-французского конфликта. Победа пролетарской революции, хотя бы в одной промышленной стране, доказала бы капиталистическим державам необходимость искания сделок с пролетарской революцией. До этого сдвига работа Советской дипломатии, связанная ближайшим образом с хозяйственной работой страны, будет состоять в целой системе дополняющихся дипломатических передвижений, но не будет иметь крупного размаха. Только момент новых мировых сдвигов окрылит ее заново. Только в момент, когда ей придется использовать победу пролетарских и национальных революций, или победу Красной армии, она снова развернется в полном об'еме.
Карл Радек.
"ЭРА ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ПАЦИФИЗМА".
После прихода к власти Рабочей Партии в Англии, после победы левого блока во Франции все колокола II Интернационала прозвонили миру наступление эры демократического пацифизма. Исход Лондонской конференции союзников, "соглашение" с Германией по вопросу о репарациях дали понамарям реформизма новый повод, чтобы со всей силой бухнуть в колокола: "да благодать воцарилась!". Мы не имеем еще голосов этой печати по поводу принятия Лигой Наций так называемого протокола Бенеша о международном арбитраже и борьбе с наступательными войнами. Но мы себе представляем, как загремят литавры и какая пляска начнется вокруг этого куска бумаги.