И еще кто-то

Знакомый треск.

- Это опять я.

- С невидимками не разговариваем.

- Смотри, какой важный! Придавленный камнем ты был разговорчивее. Ожил, значит, оклемался.

- Не совсем еще. Так что тебе от меня надо?

- Поговорить. Да не глазей ты по сторонам, неувидишь. Считай, что я у тебя в голове.

Андрей прикрыл глаза. Решил пока не терзать себя вопросами, не выяснять, что это за чертовщина к нему привязалась.

- У тебя, однако, крепкие нервы. Другой бы давно свихнулся. - Пауза. - Говорю не из лести, констатирую факт. - Пауза. - Как тебе тот, волосатый? Не напугал?

- Начинаю сомневаться: был ли он?

- Кто же, по-твоему, камень спихнул?

- Камня тоже не было. Мне померещилось, бредил.

- Э нет, для таких фантазий ты слишком рациональный. Что было, а что померещилось, - разделить сумеешь. Впрочем, как тебе удобней. Можешь считать, что и меня нет.

Тебя-то уж точно нет, подумал Андрей. Он не улавливал, в чем смысл их бредового трепа, есть ли в нем какая логика. Надо встать и во что бы то ни стало тащиться к палатке, пока еще способен соображать.

- Отдохни, успеется, - остановил его голос. Ноги сразу стали ватными. - Подумай пока, что ты скажешь своим приятелям, когда они пристанут с вопросами.

Чего тут думать? Не такой он дурак, чтобы нести чушь о своем спасении. Да кто ему поверит, какие у него доказательства? Ободранные бока да распухшая рожа? Беднягу, скажут, так покалечило, что стал заговариваться. Сдадут в первую же больницу.

- Молчишь, - удовлетворенно отметил голос. - Правильно, никто тебе не поверит. Не те времена. Это когда-то люди уживались со всякой чертовщиной. Померещится хвостатый, с рожками да копытами - и никаких сомнений: "Вот те крест, являлся! Своими глазами видел!" А сейчас народ пошел трезвый, рассудительный, и никакой тебе мистики. Впрочем, недалеко ушли, и сегодня человеку подавай нечто химерическое. Инопланетяне, НЛО - та же чертовщина. И ведь не просто верят - тысячи очевидцев! Клянутся, что они эти "летающие тарелки" руками щупали, летали на них... Ты меня слышишь? Сам, случаем, зеленых человечков не встречал? Или только этого, волосатого? Очень тебе хотелось его увидеть - и увидел.

- Ну и что? - лениво спросил Андрей.

- Теперь, пожалуй, можно сказать, чего ради я разболтался с тобой. Понимаешь, обидно мне: живу я в тебе с той поры, как ты на свет появился, а с твоей стороны ни внимания, ни признания. Из-за какой-то безмозглой волосатой туши ты готов все горы облазить, жизни тебе не жалко. Я же в самом тебе сижу, ходить никуда не надо, - и хоть бы раз ты призадумался: а кто это во мне, что ему надо? Только не уверяй, что не знаешь о моем существовании. Имени, правда, у меня нет. Одни говорят "второе я", другие в шутку - "внутренний голос". Ты сам, случается, признаешься: что-то, мол, на душе скребет. Душа тут ни при чем, это я скребусь, о себе напоминаю. Короче, я зол на тебя и обижен. Даже сегодня, когда, можно сказать, жизнь висела на волоске, ты даже не вспомнил обо мне. Да не будь меня, корчился бы ты под тем камнем.

- Но ведь не ты высвободил.

- Так думаешь? А кто позвал волосатого? Да что с тобой говорить... Ступай-ка лучше к своим и сразу же хорошенько обработай раны, - врачей здесь нет, и чудище тебе уже не поможет...

На подходе к лагерю его встретил Василий.

- Ну и вид у тебя, старик! Где, это ты так покалечился?.. А кто еще там с тобой был, куда он делся?

- С чего ты взял? Кому тут быть?

- Но мы же видели, и Санька, и Егор. В бинокль совсем четко - ты и еще кто-то, почти рядом.