Cпиноза

Но как воздействовать на Баруха? Саул Мортейро и Менассе бен-Израиль считали, что лучшим средством являются запугивание, угрозы. "Примером этому, - говорили они, - могут послужить действия руководителей общины по отношению к врачу Даниэлю Праде. Ведь как только пригрозили наложить на него анафему, он порвал с богохульниками и даже перестал якшаться со Спинозой".

Ицхок Абоав считал, что на Баруха можно воздействовать ласками, доводами благоразумия.

Не успели они выработать единую линию поведения, как в судилище появился Спиноза со словами:

- Мир вам, господа!

- Царит ли мир в сердце твоем? - спросил Саул.

- Уже давно мы имеем сведения о скверных твоих деяниях и мыслях. Поклянись нам, - потребовал Менассе, - что не будешь лгать судилищу.

- Ложь и фальшь, - ответил Спиноза, - не в моей натуре, для чего клясться?

- Так скажи же нам, - обратился к нему Ицхок, - почему ты отстранился от святых дел общины?

- Святые дела? Что это?

- Заветы отцов, несущие избавление, - сурово произнес Саул.

- Заветы и их исполнение никого не избавляют, - спокойно ответил Спиноза.

- Значит, страдания народа будут вечны? - поинтересовался Саул.

- Я не хочу сказать, что избавление не придет. Ведь жизнь народа, как и жизнь человека, так изменчива. Но я уверен, что избавление наступит лишь в том случае, когда народ откажется от своих суеверий и не допустит, чтобы слепой фанатизм ослаблял его дух.

- Можешь не продолжать. Эти речи нам известны, - прервал его Менассе.

- Чего же вы тогда хотите от меня? - спросил Спиноза.

- Барух, я хочу поговорить с тобой искренне, как твой первый учитель, - умоляюще сказал Ицхок. - Ты водишь греховную дружбу с людьми, для которых нет ничего святого.

- Вы их не знаете, - мягко отвел утверждение Ицхока Барух.

- Допустим. Но разве не факт, что сама Библия, основа основ веры, для вас не свята? - спросил Ицхок.

- Как я могу считать ее святой, следовательно совершенной, - ответил Барух, - когда она исполнена противоречий и даже между вами нет единства в ее толковании?

- Стало быть, ты не веришь, - вступил в разговор Менассе, - что святая Тора дана на горе Синайской и каждое слово в ней божественное откровение?

- Я тщательно изучил эту действительно мудрую книгу. Но, углубляясь в нее, - стал доказывать Спиноза, - отбрасывал шелуху, все то, что идет от сверхъестественного. И вот передо мной свод древних рукописей, обобщивший человеческий опыт разных времен.

- А откровения пророков? По-твоему, пророки лгали? - ехидно спросил Менассе.

- Пишущие часто прибегают к образной речи, - ответил Спиноза. - Мы говорим, например: природа нас научила, природа открыла свои тайны. Почему же нельзя сказать: бог открыл, если под богом подразумевать природу?

- Природа молчит, - отрезал Саул. - Кто же тогда открывает человеку истину?

- О нет, рабби Саул. Природа не молчит. Простой цветок из моего сада, - горячо возразил Спиноза, - подсказал мне истину. "Постигни, человек, - сказал он мне, - мое рождение и мой рост - и ты уразумеешь тайну жизни". Человек подобен цветку, который рождается, вырастает, сверкает всеми удивительными красками на лоне природы - и умирает. Одна природа есть жизнь и дает жизнь всему живому. Разве разум не подсказывает и вам, что это так?

- Горе ушам моим!.. Разве этому я тебя учил? - заплакал Ицхок.

- К сожалению, не этому - и потому неправильно, - ответил Спиноза.

- Где же ты почерпнул свое суемудрие? - поинтересовался Ицхок.

- Мы одарены разумом, - сказал Барух, - и обязаны направить его на постижение величественной природы.

- Бога! - воскликнул Саул.

- Природа и есть бог, - уверенно ответил Барух.

- Ты говоришь бессмыслицу, - расхохотался Менассе. - Ты, червь, во тьме решил по лестнице конечных вещей доползти к всевышнему. Смешной и жалкий грешник, отврати дух твой надменный от невозможного!

- Я остаюсь непреклонным, - заявил Спиноза.

- Тем хуже. Все кары ада обрушатся на твою голову, - пригрозил Саул.

- Расплата не велика, - шутил Спиноза.

- Ты и в этом мире будешь как проклятый влачить жалкое существование, - дал понять Менассе.

- Наполнять желудок и удовлетворять плотские желания может всякий, как бы ничтожен он ни был. Но я, - добавил Спиноза, - не ищу ни золота, ни наслаждений, ни денег.

- Что ты говоришь? - хотел остановить его Ицхок. - Оглянись, помолись господу!

- Молитва и ярость бессильны перед моим стремлением раскрыть тайну вселенной, - открыто заявил Барух.

- Я хотел избавить тебя от сатаны, - сказал Ицхок, - ты сам сатана.

- Кто тебя, несчастный, низверг в ад? - спросил Менассе. - Там ты действительно подружился с сатаной, и дьявольская нечисть прет из твоих нечестивых уст. Сгинь, сгинь, Асмодей! Молись предвечному, покайся, спасай свою настоящую и будущую жизнь!

- Проявление этаких дружеских чувств имеет одну цель, - пошутил Спиноза, - они проявляются по отношению к тому, кого собираются надуть.

- Опомнись! - крикнул не своим голосом Менассе.

- Барух Спиноза! Мы, - громко произнес Саул, - не собираемся вступать в спор с тобой, ибо греховность твоя очевидна. Слушай нас внимательно и постарайся понять. От имени судилища мы предлагаем тебе: нигде и никому ни письменно, ни устно своих богомерзких мыслей не высказывать. По субботам и праздникам по крайней мере посещать синагогу.

- Если выполнишь наши условия, - добавил Менассе, - мы обещаем возвести тебя в сан раввина. Ты понял нас?

- Я понял, - сказал Спиноза, - но удивлен. Вы сами требовали, чтобы я не лгал судилищу. Зачем же вы предлагаете мне лгать народу?

- Заслуги твоего отца молят нас быть милосердными! - пояснил Саул.

- А может быть, капиталы моего отца?..

- Не смей, - закричал Менассе, - разговаривать с судилищем в таком тоне! Капиталы всегда найдут себе достойного хозяина!

- Уже нашли. Я в этом уверен, - сказал Спиноза.

- Наше терпение иссякло, Барух. В последний раз, - подвел итоги Саул, - мы тебя спрашиваем: вернешься ли ты на путь праведный?

- Именно сейчас я очень твердо почувствовал себя на этом пути. Ваша истина - вера, а моя вера - истина, - отчеканил Спиноза.

- Нечестивец! Анафемы захотел? Предадим!.. - шипел Менассе.