Страница 24 из 25
Видя, что вместо пальца в лесу отрубается целая рука, мы можем предположить, что отсюда же ведет начало «Косоручка» — мотив девушки, у которой брат в лесу отрубает руку или обе руки. Руки эти потом чудесным образом вновь вырастают.
Палец также отсекается у девушек, затащенных в лесной дом разбойниками. "Разбойники выткнули одной глаза вилкой, содрали с нея кожу, а другой отсекли палец, на котором был золотой перстень" (См. 344). В других случаях, наоборот, сами женихи-разбойники не имеют пальца или руки. "Сладили дело, пировать пир сели. У жениха рук-то нет, он и надел перчатки черныя, а в них набил песку". На вопрос об этом он отвечает: "А так, говорит, руки болят маленько" (127). Часто также отпадает палец, опущенный в запретный сосуд или котел (Худ. 58).
Здесь вспоминается и Орест. В Мессении, в семи стадиях от Мегалополиса стоял храм богинь, называемых мания. Там Орест вследствие убийства матери впал в безумие и в припадке бешенства откусил себе палец. Недалеко от храма находилось возвышение с каменным пальцем на верхушке. Это возвышение называлось дактулон мнема (Radermacher 1903, 139).
19. Знаки, смерти
Здесь поневоле является вопрос о смысле этого обряда. По-видимому, здесь дело не только в рубце как знаке пройденного посвящения. В сказке палец или рука иногда рубится вместо того, чтобы разрубить всего человека. Иногда девушка действительно разрубается, а палец отрубается отдельно. "Взяли они (ее), раздели догола, положили на колодку и зарезали, а потом начали снимать перстеньки с рук". Один перстенек не сходит. "Он взял секиру, и как рубнул, так палец с перстеньком полетел…" (Аф. 344). Чаще, однако, разрубания не происходит, а отрубленный палец служит заменой его. Особенно часто эта замена встречается в сказке «Косоручка». "Клади голову на пенек, я буду рубить". "Есь я твое детишшо зарубила, так вот… отсекай мои руки по локоть" (3В 72). В другой версии жена приказывает мужу убить его сестру. "Поезжай, говорит, за дровами и убей сестру". Сестра умоляет: "Отруби обе мои руки и снеси ей". Брат это делает, и жена удовлетворена: "Ладно! значит ты убил сестру" (Ж. ст. 446; Лурье 179).
Но если это так, то это бросает свет на мотив героя или героини, отправляемой в лес на смерть, причем требуется показать знаки совершившейся смерти — окровавленную одежду, вырезанные глаза, сердце, печень, окровавленное оружие и т. д. "Вот тебе, палач, мой сын. Отведи моего сына в поле, изруби его в мелкие кусочки и принеси мне меч в его крови!". "Палач, не руби меня! Отрежь у меня у левой руки мизинец и помажь меч" (Худ. 41). Иногда показывают окровавленное платье. "Он убил собаку, окровянил платье и пустил ее" (т. е. девушку. — См. 243).
Мы уже знаем, что посвящаемые якобы убивались. В таких случаях родственникам показывались знаки совершившейся смерти. Шурц сообщает, что сквозь крышу хижины высовывали окровавленное копье, т. е. окровавленное оружие, как в сказке — окровавленный меч. Окружающие знали, что мистерия совершилась. Иногда показывали окровавленную одежду. "На другой день женщинам показывают окровавленные одежды, и им говорят, что юноши мертвы и что они никогда не вернутся" (Loeb 261; Boas 1895, 555, 568, etc).
20. Временная смерть
Приведенные материалы заставляют нас остановиться на явлении, которое уже упоминалось, но значение которого еще не ясно. Это — явление временной смерти.
Формы этой смерти очень различны, но сейчас нам важны не формы, а самый факт. Вот несколько показаний. "Почти повсеместно обряд посвящения включает мимическое представление смерти и воскресенья посвящаемого" (Webster 38). "Главная часть церемонии состояла в умерщвлении и воскресении посвящаемого, который таким образом приобретал магическую силу" (Schurtz 404). "С наступлением назначенного дня сельский маг потрясает трещоткой по направлению к юношам, которые падают замертво. Их одевают в погребальные одежды и уносят в загороженное место вне деревни, называемое Вела. Предполагают, что эти «мертвецы» разлагаются, и что маг-волшебник собирает кости и возвращает юношей к жизни" (434). Таких показаний можно собрать очень много, их можно систематизировать и исследовать, но это дело не фольклориста, а этнографа. Мы можем только установить факт, не вдаваясь в его объяснение. Факт тот, что этому умиранию и воскресению приписывали приобретение магических свойств.
Но если мы не можем войти в рассмотрение этого явления по существу, то мы можем сделать другое: мы можем рассмотреть формы умерщвления и воскресения, поскольку они отражены сказкой. Мы увидим, что формы эти очень разнообразны, и что они сохранены сказкой достаточно полно и точно.
Здесь необходимо еще указать на то, что смерть принимала формы пространственного передвижения. То же мы видим и здесь. О посвящаемом говорят, что "он умер и ушел в мир духов" (Webster 173). "О нем думают, что в это время он находится в преисподней", или что "он отправился на небо" (Boas 1897, 568, 659). Мы здесь найдем некоторый ключ к поездкам героя.
Материала по временной смерти чрезвычайно много. Однако высказывать какие-нибудь догадки, не исследовав его, нельзя. Мы перейдем к рассмотрению отдельных случаев.
21. Разрубленные и оживленные
Одной из форм Временной смерти было вскрытие человека или его разрубание на куски. Мы знаем, что обряды, имеющие предметом вскрытие или разрубание, действительно производились, но сведения об этом очень скудны. Так, у австралийцев племени варрамунга юноша погружается в сон, а жрецы "во время сна его убивают, вскрывают труп, меняют его органы (changent ses organes) и вводят в него маленькую змею, которая воплощает магические способности" (Saintyves 381). Другой пример у племени ирунтариа. Здесь посвящение производится в пещере. Посвящаемый засыпает перед пещерой. Тогда жрец "пронизывает его невидимым копьем, которое выходит сзади через затылок, проходит сквозь язык, оставляя в нем большое отверстие, и снова выходит через рот". (Язык навсегда остается поврежденным, и это свидетельствует о связи с духами.) Вторым ударом копье проводится сквозь уши. Затем уснувшего уносят в пещеру. Там у него "перебирают все внутренности и вводят новые… в открытое тело вводятся магические кристаллы, затем его оживляют, но он лишен рассудка". Впоследствии он приходит в себя, и в нем признают шамана (380).
Если всмотреться в эти случаи, то видно, что прободение копьем языка производилось действительно, а вскрытие тела и перебирание внутренностей производилось при бессознательном состоянии неофита, т. е., по-видимому, не производилось фактически; вызывалось только впечатление этого. Как это впечатление вызывалось? В точности мы этого не знаем. Более поздние случаи показывают нам заместительное умерщвление и разрубание другого человека, не посвящаемого, или животного. Есть следы, что фактически убивался военнопленный или раб. В некоторых случаях отрубание головы производилось над изображениями. Вот несколько случаев: "Был убит раб, членами тайного союза… он был разрублен и съеден ими" (Schurtz 397). В этом случае действительно убивался человек. У племени квакиутл "срубается голова, и тот, кто ее срубал, показывал резное изображение головы с выражением смерти на лице, держа голову за волосы. Эти головы — приблизительные портреты плящущих, поскольку это позволяет искусство резчика" (Boas 1897, 491).
Есть материалы, свидетельствующие, что посвящаемым показывали мертвые, изрубленные тела, что эти тела накладывались на мальчика или он проползал под ними или шагал через них. Этим, очевидно, символизировалось убиение самого посвящаемого: "Они должны были перешагнуть через человека, забрызганного кровью, на голое тело которого были положены кишки свиньи, как будто из тела высовывались их собственные кишки. Остальные также лежали будто мертвые, и один из «Вере» упрекал посвящаемых в том, что они виноваты в их смерти". Убивается не сам посвящаемый, а другой за него — фиктивно. Возможно, что этому заместительному убийству предшествовало настоящее убийство одного из остальных, который в этих случаях поедался.