Банда - 4

- Он у тебя сейчас сидит? - прямо спросил Пафнутьев.

- Да,- замявшись, ответил Невродов.

- Меня не слышит?

- Нет. Кстати, он знает тебя, хорошего о тебе мнения... Бевзлин его фамилия. Слышал?

- Приходилось.

- Жалуется Анатолий Матвеевич, нехорошо ты себя ведешь. Обижаешь. И сотрудники твои ведут себя неуважительно по отношению к Анатолию Матвеевичу.

- Виноват,- сказал Пафнутьев.- Я уже провел с ними работу, одного даже уволил.

- Уволил? - удивился Невродов, явно не для Пафнутьева, для Бевзлина, который сидел в его кабинете, было предназначено это восклицание. Пафнутьев хорошо представил себе, как тот развалился в кресле, забросив ногу на ногу, как радостно улыбается и как молодо лучатся его глаза.

- Да! Я не намерен работать с людьми, которые не умеют прилично себя вести! - продолжал Пафнутьев угодливо и усердно.

- Правильно, от таких надо избавляться! - подыграл ему Невродов. Но в голосе его оставалось беспокойство, может быть, зависимость - такие нотки в разговоре Пафнутьев чувствовал остро и безошибочно. Юлил Невродов, это было совершенно очевидно. Но когда перед тобой юлит большой человек, это чревато. Опасно держать слона за хвост, даже когда он удирает от тебя сломя голову. И Невродов недолго будет юлить, спохватится, вспомнит, кто он, как называется его должность, и голос его окрепнет, зазвенит в нем металл, гневно и яростно. Но пока, похоже, до этого дело не дошло.- Павел Николаевич,- проговорил Невродов несколько смущенно.- Анатолий Матвеевич уважаемый человек, его знают в нашем городе давно и с самой лучшей стороны...

- Брать его пора,- ответил Пафнутьев, отбросив все дипломатические обороты.

- Ни в коем случае!

- Он оставил следы на трупе.

- Сейчас это не имеет слишком большого значения. Дошли слухи, что ты плетешь вокруг него свои сети, это правда?

-Да.

- Не надо, Павел Николаевич. Это все недоразумение. Я во всем разобрался, у меня нет никаких сомнений в том, что Анатолий Матвеевич...

- Валерий Александрович! Вы решили позвонить мне в присутствии этого хмыря. Как я понимаю, не по своей воле. До сих пор мы с вами работали вместе, были единомышленниками и не подводили друг друга. Я правильно понимаю положение?

- Да, вполне.

- Я остался один?

- Нет, Павел Николаевич. Все осталось по-прежнему.

- Я могу ваши последние слова принять всерьез?

- Да. Вы обязаны это сделать.

- Он торгует младенцами, умерщвляет стариков, завел бордель, вокруг него постоянно гибнут люди...

- Возможно. Видите ли, Анатолий Матвеевич намерен выставить свою кандидатуру в губернаторы нашего города. И у меня нет сомнений в его победе. Он депутат, проявляет большую заботу о горожанах, можно сказать, содержит роддом, заасфальтировал рынок, оплатил новую крышу на здании школы... Кроме того, он три месяца платил зарплату учителям, без него они попросту все бы вымерли от голода.

- Так,- крякнул Пафнутьев.

- Я хочу, чтобы вы все это знали,- произнес Невродов тем странным голосом, который позволял толковать его слова по-разному - то ли он сообщал сухую информацию, то ли предупреждал, или же хотел насторожить.- Прошу обратить внимание, Павел Николаевич, на еще одно важное обстоятельство... Анатолий Матвеевич вхож в ближайшее окружение президента. Вам это о чем-нибудь говорит?

- Да, и очень много. О президенте, в основном.

- Завтра-послезавтра забросьте мне все бумажки, которые у вас собрались. Я сам поговорю с Анатолием Матвеевичем и задам ему вопросы, которые покажутся мне уместными.

- Нас двое? - снова спросил Пафнутьев.

- Да.

- Мы вместе?

- Да.

- Я вас правильно понял?

- Я в этом уверен. Учитывая сложившуюся обстановку, я прошу вас, требую, в конце концов, прекратить копать под этого человека. Не позволю! - в голосе Невродова прозвучали гневные нотки, но Пафнутьев, о, этот старый пройдоха, шут и хитрец Пафнутьев явственно уловил в словах областного прокурора второе дно,Вы меня хорошо поняли?

- Очень хорошо понял. Главное то, что мы, как и прежде, вместе, мы с вами последние воины и продолжаем наше святое дело. В прокурорских кабинетах, на городских свалках, в подворотнях и бардаках мы продолжаем, Валерий Александрович, выполнять нелегкие свои обязанности!

- Совершенно правильно, Павел Николаевич. Понадобится помощь - звоните. Возникнут сложности - поможем.

- И не тянуть? - подсказал Пафнутьев.

- Ни в коем случае. Скоро выборы губернатора, и Анатолий Матвеевич должен предстать перед народом в истинном своем облике.- Невродов помолчал, видимо, сообразив, что выразился слишком откровенно.- Чистым и светлым.

- Как ангел?

- Да!

- Предстанет! - заверил Пафнутьев.

- Закон остается законом, Павел Николаевич, не забывайте об этом. Но и наш уговор в силе - победа моя, поражение ваше.

- Я помню об этом.

- Будьте здоровы,- сказал Невродов и положил трубку. Наконец-то он эти последние слова смог наполнить и холодом, и властностью. Его сипловатый голос прозвучал истинно по-прокурорски.

Пафнутьев некоторое время сидел, уставясь в диск телефонного аппарата, словно ожидал еще одного звонка, потом усмехнулся и поднялся из-за стола.

Шагая из прокуратуры домой, Пафнутьев полной грудью вдыхал весенний воздух. Лужи уже не подмерзали к вечеру, они совсем обмелели, асфальт просох, и только в выбоинах собиралась вода, выдавая огрехи дорожников.

Значит, и к Невродову, областному прокурору, подобрался Бевзлин. Значит, и в его кабинет он может входить, распахивая дверь ногой. Шаланда - ладно, этот попроще, да и должность у него не столь высока, но Невродов... Пафнутьев покрутил головой, усмехнулся про себя. Влип, значит, Валерий Александрович, затянуло его в водоворот сатанинской обольстительности Бевзлина, клюнул на открытую его улыбку, на расчетливую благотворительность. А, может быть, на открытый кошелек?

Но и Бевзлин подзалетел, Невродов облапошил его, играючись. Однако же, и в самом деле нельзя быть таким самоуверенным - решить вдруг, что все тебе позволено, все двери открываются, все жадно смотрят на содержимое твоих карманов.

Невродова этим не возьмешь.

Да и ничем не возьмешь.

Фанатик, недалекий и усердный служака, на которых, между прочим, держится жизнь. Да, не на вдохновенных, дерзких и отчаянных, не на изящных и воспитанных, не на галантных обладателях тонкого вкуса и высоких манер, нет. Жизнь все-таки держится на таких вот дундуках, как Невродов, или опять же, как Пафнутьев,- подумал с улыбкой Пафнутьев.