Страница 68 из 79
- Я что-то должна делать? - нервно спросила Надя. Она машинально достала сигареты, но тут же снова сунула их в сумочку.- Андрей, я ничего не понимаю!
- Посмотри на ребенка,- сказал он.- Это, между прочим, девочка. Подойди и посмотри,- сказал он уже раздраженно, видя, что Надя все еще чего-то опасается.- Подойди и посмотри. Это совсем недалеко и совсем нетрудно. Ты даже не успеешь вспотеть от этой работы,- жестковато добавил он, исподлобья глядя на Надю.
Надя поднялась, обошла вокруг стула, на котором сидел Андрей, и приблизилась к женщине с ребенком. Некоторое время она смотрела на сморщенное личико все с тем же выражением непонимания, даже неприятия. Но вот что-то вздрогнуло в ее лице, оно напряглось. Склонившись ближе к ребенку, она всматривалась в каждую складку, морщинку, и, наконец, глаза ее сошлись на еле заметной темной точке между бровями. Надя побледнела, сделала шаг назад и вдруг, вся обмякнув, опрокинулась на ковер.
- Все,- сказал Андрей.- Хватит. Хорошего понемножку. Отнесите ребенка, займемся мамашей.- Попросив женщину открыть ему дверь, Андрей поднял бесчувственную Надю и снес на первый этаж. Без спешки, но и не медля, он усадил ее в машину на прежнее место, осторожно выбрался со двора и, промчавшись минут за десять в другой конец города, въехал точно в такой же двор. Остановившись у похожего подъезда, он опустил стекло со стороны Нади, скрестил руки на груди и откинулся на спинку сиденья.
Надя пришла в себя минут через пять. Вначале она открыла глаза, некоторое время пыталась понять, где она, что с ней, потом порывисто распрямилась, повернулась к Андрею.
Тот молча смотрел на ветровое стекло, залитое дождевыми потеками. Капли на стекле искрились, отражали окна домов, уличные фонари.
- Что это было? - спросила Надя.
- Ты о чем?
- Я потеряла сознание... Извини, пожалуйста. Мне стало плохо.
- Пустяки, не обращай внимания. Это бывает со многими.
- Я не помню, как снова оказалась в машине.
- Просто я взял тебя на руки и вынес. И ты сразу пришла в себя.
- Я снова хочу подняться... Давай поднимемся в ту квартиру, а, Андрей!
- Это невозможно.
- Почему?
- Все боятся твоего Бевза.
- Это была моя дочка?
- Нет, это ты мне скажи!
- Мне кажется, да... Но я не уверена... Эта родинка между бровями... И потом возраст... Ведь и возраст совпадает... Как девочка там оказалась?
- Это мой шеф, Пафнутьев Павел Николаевич, выменял ее у одного хмыря за три бутылки водки.
- Какой ужас! Но ведь она умерла!
- Ты видела ее мертвой?
- Нет.
- Кто тебе сказал, что она умерла?
- В роддоме сказали... Я уже не помню, кто...
- Кто отец ребенка?
- Мы с тобой уже говорили об этом,
- Повторим. Кто отец?
- Бевзлин.
- Кто спонсор роддома? Кто принес тебе первые утешения и соболезнования? Кто попытался скрасить твои первые печальные дни? Он тебя никуда не отправлял на недельку-другую в себя придти?
- Почему ты так решил? - беспомощно спросила Надя. .
- У тебя загар совсем даже не мартовский. У тебя августовский загар. Где сейчас август, Надя? Канары? Кипр? Хургада? Ну? Скажи, пожалуйста.
- В Хургаде сейчас август, Андрей.
- Поскупился Бевзлин, он мог бы и на Канары отправить.
- Я слышала объявления по телевидению о том, что какой-то пьяница продавал девочку возле универмага... Значит, это была моя дочь... А я даже не откликнулась.
- Все было сделано для того, чтобы ты не откликнулась.
- Но это и его дочь... Как он мог?
- Что мог? Если он торгует детишками, если распродает их и целыми, и по частям, в виде выжимок и отдельных органов... Он, скорее всего, подумал, что пусть, дескать, она выносит, как положено, родит, как положено, а он уж распорядится ребенком по своему усмотрению. Девочки, тем более хорошо выношенные и нормально рожденные от трезвых родителей, ценятся очень высоко.
- Не верю. Этого не может быть. Бевзлин сволочь, но не настолько.
- Надя, ты знаешь, что он сделал с мужиком, который у него украл товар, то есть твою дочку? Зажал голову в тиски и медленно-медленно давил эту несчастную голову, пока из нее не потекли пьяные мозги. Ты сама говоришь, что у вас испортились отношения. А зачем ему сложности, ребенок, какая-то девица... Ведь он знал, в тебе завелся ребенок? Знал. Ты ему об этом давно сказала?
- Сразу.
- Он не склонял к аборту?
- Нет.
- Тебе что-нибудь непонятно?
- Я не могу поверить, что все это так.
- А что нужно, чтобы ты поверила? Для большей достоверности ты хочешь родить от него мальчика и посмотреть, за сколько бутылок водки его будут продавать на местном базаре?
- Я его убью,- тихо, почти неслышно, одними губами проговорила Надя.
- Вот это уже разговор,- одобрил Андрей.- Твоя девочка была приготовлена к отправке в невероятно гуманную европейскую страну, куда именно, не знаю. В девочку ввели какую-то заразу, и она несколько суток не могла проснуться.
- Боже! - простонала Надя сквозь зубы.
- Последнюю неделю она провела в реанимации. Ее вытащил с того света один хороший человек, когда-нибудь я тебя с ним познакомлю. Он ничего мужик, пафнутьевский приятель.
- Я его убью,- повторила Надя, и Андрей понял, что она не слышала ничего, что он говорил.- Сама убью. Никому не позволю это сделать. Он мой. Понял? - она резко повернулась к нему, и Андрей в свете фонаря еще раз убедился, что все-таки она красива. Надя, не мигая, смотрела на Андрея широко раскрытыми глазами, и они были до самых краев полны ненавистью.- Не вздумай с ним что-нибудь сделать. Понял?!
- Посмотрим,- неопределенно проговорил Андрей.
- Я не буду повторять все его слова, обещания, заверения, не буду перечислять его подарки. Но все это придает его подлости такой чудовищный смысл, что только я, только я могу вынести приговор и исполнить его.
- Ты меня извини, Надя,- Андрей помялся,- но мне кажется, что не следует тебе этим заниматься. Тебя нет в его поле зрения уже несколько часов. И он понимает, что это означает. Теперь он и близко не подпустит тебя к себе. Знаешь, японские камикадзе набивали самолеты взрывчаткой и пикировали на американские корабли, но не могли пробиться сквозь стену заградительного огня. Ты сейчас напоминаешь этого отчаянного японца в самолете, напичканном взрывчаткой... Тебе не пробиться сквозь стену заградительного огня.