Оракул

Еще полтора года назад в ноябре 1944 года гитлеровцы лидировали в ядерной промышленности. При успешном ведении дел первый атомный заряд мог появиться у немцев уже в 1943 году. Но уникальный завод тяжелой воды в Норвегии был разбомблен силами союзнической авиации. Немцы не сумели восстановить производство тяжелой воды, а без этой составляющей все их планы по созданию атомной бомбы были обречены на провал.

– А если война затянется? Есть ли у немцев шанс создать такое оружие без помощи тяжелой воды? – с интересом выслушав генерала, поинтересовался Сталин.

– Массовое производство плутония можно наладить и с помощью ураново-графитового реактора, но время явно упущено. Но если вас интересует именно вода, то у разведки есть данные о новом «водяном топливе» немцев. В своих экспериментальных летательных аппаратах они используют энергию взрыва, при этом топливо разлагается на кислород и водород.

– А все же нельзя успокаиваться, – заметил Сталин, – похоже, Вермахт готовит тайный удар. Во время танкового рейда в район Магдебурга наши разведчики обнаружили нечто, похожее на химическую мастерскую. В ней производили опыты с обыкновенной водой: замораживали, размораживали… Немцы собирались эвакуировать эту практически кустарную лабораторию. Зачем? Что вы думаете по этому поводу?

Седов молчал, чувствуя, что Сталин еще не все сказал.

– Может быть, в замке под Магдебургом занимались разработкой секретного оружия? – подсказал Сталин.

– Вполне возможно. Недавно в наши руки попали документы института Аненербе. В них обыкновенную воду именуют «кристаллом воли». Такая вода обладает особой структурой и памятью. Возможно, что в замке Альтайн занимались именно этим.

– А теперь посмотрите, что доставили из Альтайна наши удальцы-танкисты!

Сталин подошел к громоздкому предмету, стоящему в дальнем слабоосвещенном углу кабинета. Яйцеобразный купол был покрыт синей бархатной скатертью, подаренной вождю ткачихами Трехгорки. Жестом фокусника Сталин снял покрывало.

Это была прозрачная с легким радужным свечением сфера, похожая на большой аквариум. Зеленая лампа на письменном столе светила сбоку, и по стене, как по экрану, скользили легкие фантастические тени. Вуалевые рыбки казались изящными птицами и порхающими бабочками. Водоросли походили на джунглевые заросли. Хрустальный шар с двух сторон был оправлен в червонное золото. Вставший на дыбы единорог венчал купол сферы, снизу ее поддерживал бородатый атлант. На постаменте виднелись астрологические знаки и клеймо, выведенное латинским шрифтом: «Мастер Сандивогиус из Лейдена».

Но самое удивительное – аквасфера была герметично запаяна!

– Это невероятно… Что это значит, Иосиф Виссарионович? – спросил ошарашенный Седов.

– Спросите об этом у Сандивогиуса, – хитро прищурился Сталин.

Он протянул Седову старинный трактат.

– «Вода Воскрешения», – прочел Седов готическую надпись на обложке.

– Ну, что вы скажете по поводу этого лекарства от смерти?

Седов посмотрел в узкие, непроницаемо темные глаза Сталина. Он все еще не видел связи между аквариумом и этим внезапным вопросом, и вдруг его осенило. Конечно же, Сталин хотел от него услышать именно это:

– Лет десять назад Советская Россия вела схожие разработки, – уверенно начал Седов. – В 1936 году НКВД поручило маршалу Тухачевскому создание секретной медицинской лаборатории этого профиля. Во главе лаборатории встал один из учеников профессора Чижевского. Насколько мне известно, ученые работали над созданием универсального лекарства из обыкновенной воды. Но вскоре лаборатория прекратила свое существование.

– А его руководитель? – лукаво спросил Сталин.

– Арестован, – пожал широкими плечами Седов, ему не нравилась эта затянувшаяся игра в угадывание, но она явно развлекала Сталина.

– Как фамилия этого ученого? – весело спросил Сталин.

– М-м… Не помню…

– Жаль! Кстати, знаете, кто последний запрашивал эту книгу? – Сталин раскрыл трактат. – Ксаверий Максимович Гурехин, – прочитал он, заглянув в формуляр.

– Гурехин… Конечно же, Гурехин, – пробормотал ошарашенный Седов.

– Разыщите его дело и, если он жив, немедленно направьте его под Магдебург. Со дня на день в замке могут оказаться войска седьмой американской армии. Наши люди должны побывать в замке раньше американцев!

Развернув фронтовую разведывательную карту, Сталин молча указал на плацдарм, где в центре, в густой паутине дорог и рокад, жирной мухой «висел» обреченный Берлин. Примерно в ста километрах западнее Берлина, на правом берегу Эльбы, затаился замок Альтайн, обведенный синим карандашом.

– И вот еще, вестовым при нем назначьте разведчика, который доставил аквариум, – добавил Сталин.

– Гвардии старшина Славороссов, – прочел Седов подпись в конце донесения. – Разрешите приступить к исполнению?

Седов надел на бритую голову фуражку и взял под козырек.

– Разрешаю, – Сталин махнул рукой с зажатой в ней трубкой, словно благословляя Седова на рискованную и до конца не ясную операцию.

– О ходе операции будете докладывать наркому Берии, – буркнул на прощание Сталин, – он все равно пронюхает…

– И обязательно направит в замок своего человека, – заметил Седов.

– Это нам даже на руку! У Берии не только длинные руки, но и хорошие специалисты по выкручиванию рук, – Верховный усмехнулся, довольный каламбуром. – Мы должны узнать, до чего додумались немцы, и при случае перехватить инициативу у американцев.

Глава 7

Исповедь гностика

И зреет золото на днище атаноров:

То золото господ, то золото не черни.

23 апреля 1945 г.

Лагерь Особого Назначения в 40 километрах от пос. Варандей.

В густой тьме барака плыл, покачиваясь и подрагивая, язычок масляной лампы-коптилки, похожий на огненный парус. До подъема оставалось еще часа четыре, на часах – ночь, и на сто верст окрест – злая волчья мгла без проблеска огня, а здесь, сбившись в тесную стаю, жили и дышали люди. Конвоир, сам из бывших зэков, постоял в нерешительности, прикрывая ладонью огонек, на миг испугавшись этой натужно сопящей, стонущей тьмы. Ночью в кромешной темноте барачная вонь ощущалась острее, хотя вонь – первое, к чему привыкает человек. В лютые варандейские морозы этот спрессованный, звериный дух даже радовал, как привычный уют или запах насиженного гнезда. Собравшись с духом, конвоир потопал по ущелью между трехэтажных нар, помахивая лампой и вглядываясь в спящие лица. Любого другого спящего зэка и не отыскать в ночном месиве, только не Гурехина.