Раскрыть ладони

Никогда не слышал об Овраге и его хозяине, но из того, что видел по пути, можно было заключить: меня притащили в богатый дом. Хотя бы потому, что редко какие, даже чрезмерно пекущиеся о своём благополучии и безопасности люди потратятся на каменные стены. Даже в Саэнне, городе, выстроенном на скалах, из камня делали только первые этажи, а дальше надстраивали деревом, пусть его приходилось возить из более далёких краёв, всё равно обходилось много дешевле, чем товар каменоломен. А всё почему? Потому что от местной жары толстые стены — единственное спасение, вот купцы давным-давно и задрали цены до небес. А тут от пола и до потолка всё из камня... К тому же, постройка старая, стало быть, род древний и знатный. Ковры по стенам немного потрёпанные, но и за них можно выручить немалую сумму. Эх, неужели удастся здесь разжиться монетами? Но обрывков наберу точно!

Галерея закончилась крохотным залом с единственной дверью, у створок которой с ноги на ногу нервно переминался крепенький коротышка. Как ни удивительно, маг, о чём можно было судить по знакомой мне с детства бляхе, хотя все остальные черты незнакомца больше подходили торговцу или ремесленнику.

— Что слышно, Кавари? — по-простому, без церемоний обратился к коротышке старик, и промелькнувшая в хриплом голосе надежда неприятно удивила.

Всё не так просто, как меня пытаются убедить? Что ж, попробуем выяснить хоть какие-то подробности прежде, чем очертя голову бросаться в бой. А для начала прислушаемся к разговору.

— Ничего, милорд.

— По-прежнему?

— Тишина, полная тишина.

— Но он всё ещё?..

— Сердце бьётся, милорд.

Вот так поворот! Пора делать свой ход в игре:

— Чьё сердце?

— Видите ли, господин маг, мужчины в нашем роду не знали для себя другого занятия, чем война... И я не исключение. Боги не дали мне сыновей, а своим внукам я не желаю погибнуть в сражении, пусть с моей стороны это жалко и трусливо. Но мальчишки всегда тянутся к оружию, а я не видел причины запрещать, хотя... Нужно было. За этой дверью хранится память о деяниях моих предков, среди которых не было ни одного недостойного человека.

Необычайно интересно, но слишком туманно и путано. Мне нужно знать совсем другое!

— Говорите яснее, господин, прошу вас.

Тонкие губы укоризненно сжались, но старик продолжил уже без погружений в лабиринт семейных традиций:

— Здесь собраны оружие, доспехи, военные трофеи. Эти вещи для нашего рода не имеют цены, и ещё мой дед пригласил мага, чтобы поставить охранное заклинание, не позволяющее никому, кроме наследников прикасаться к памяти предков.

Понятно. Охранные чары частенько ломаются. Потому что слишком тонкая работа.

— Как давно это было?

— Что именно?

— Как давно установлено заклинание?

— Больше ста лет назад.

Однако! Многовато. Если только маг не был настоящим гением.

— И оно до сих пор держится?

Старик помолчал дольше, чем требовалось времени на вдох или выдох.

— Да.

Не думал, что коротенькое слово способно вместить в себя столько боли. Мне всё меньше и меньше здесь нравится.

— А теперь забудем о предках, об их памяти и прочем! Что случилось?

— Мой внук... Младший. Он любит играть в этом зале. И вчера... Тоже играл.

Всё приходится вытягивать клещами! Эй, господа, я начинаю волноваться не меньше вашего, слышите?

— Но?

— Заклинание... Оно... Схватило его.

Совсем дурная новость. Я предполагал, что древний чарователь устроил нечто похожее на поделку Эвина, а выходит, всё гораздо серьёзнее. Ловушка? Но почему её до сих пор не обезвредили?

— Вы хотите сказать, мальчик...

— Всё ещё там.

«Там» было произнесено с явственным ужасом и ненавистью. Похоже, когда я разберу чары на ниточки, старик наверняка забьёт двери зала наглухо, чтобы даже не вспоминать о неприятности, случившейся со внуком. Но самое главное, охранные заклинания обычно протяжённы и состоят из многих слоёв, а значит, у меня будет много-много заготовок для своих занятий!

— Чему вы улыбаетесь, господин маг?

Улыбаюсь? О, надо лучше следить за собственным лицом. В конце концов, у человека случилась беда... Хм. Беда. Что-то я по-прежнему упускаю из вида.

— Вы говорите, всё произошло вчера?

— Да, уже ввечеру.

— Почему же вы только сегодня прислали прошение?

— Потому что сегодня... Вэлин замолчал.

Мне понадобилось сделать три вдоха и выдоха, чтобы осмыслить ответ старика:

— Что значит, замолчал?!

— Вчера, когда мы спохватились и стали искать его, нашли... по стонам.

— Мальчик стонал?

— Да.

— Возможно, поранился. Ему не помогли?

Коротышка, до этой минуты вовсю косящийся на меня, тут же пристыженно отвёл взгляд, а старик растерянно начал:

— Кавари заявил...

— И повторю, милорд! Помочь невозможно. Я делал всё, что в моих силах, я пытался... Обычно следует подождать несколько часов, чтобы натяжение уменьшилось и... Всё бесполезно. Вам следует смириться, милорд.

— Но он всё ещё жив!

Всплеск чувств словно осветил лицо хозяина и сбросил даже не десяток, а пару десятков лет со счётов старого воина. Да, этот человек в прошлом мог вести за собой целые армии.

— Никто не сможет туда войти! — испуганно взвизгнул Кавари, и то, что даже гнев убитого горем деда не заставил мага изменить мнение, сказало мне о многом. Причём, сказало в выражениях, далёких от употребления в благородном обществе.

— Вы пробовали?

— Даже на порог не встану! Да вы сами только приглядитесь: быстрее ослепнете, чем разберётесь в чехарде, которая там творится!

— Ослепну?

— Да вы попробуйте, попробуйте! — Коротышка зло дёрнул на себя одну из створок.

Когда мне предлагают, я обычно принимаю предложения. Даже не слишком любезные.

За дверью царила... темнота. Густая, с виду спокойная и мирная, но из её глубины вдруг появился и ударил мне в лицо ветер. Жаркий, как в самый разгар лета, когда дожди на целый месяц забывают о существовании Саэнны. Ударил и снова спрятался за порогом, приглашая начать игру.

— Ну, видите?! Там никто и концов не найдёт!

На беду или на счастье, не вижу. Ничегошеньки. Но возможно, именно моё уродство и поможет мне?

— Зал длинный?

— Около сотни шагов, если идти по прямой от двери, — ответил старик.

— Мне понадобится не меньше суток, чтобы очистить такое пространство.

— Сколько угодно. Мне всё равно, что вы сделаете потом, но... Мой внук.

— Ваш внук?

— Спасите его, и можете просить всё, что пожелаете.

Хорошая фраза, только недостаточная для проявления мной чрезмерного рвения. Просить, значит? Лучше бы ты сказал «получите». Мои просьбы никогда и никем не выполнялись, и верить, что на сей раз окажется иначе, не собираюсь.

— Я сделаю всё, что смогу.

Кавари сплюнул на стёртую мозаику паркета:

— Сумасшедший! Вы ещё не поняли? Сколько вы сможете держать зрение? Минуту? Две? Три? Никто, даже высшие маги Анклава здесь не справятся! Там всё залито светом, видите? Всё!

Возможно. Но я с рождения живу в темноте. И если дожил до таких лет, значит, на что-то способен.

— А для меня там царит ночь.

Коротышка отшатнулся, окончательно уверовав в моё безумие.

— Вы, правда, сможете туда войти? — переспросил старик.

— Смогу. И выйти — тоже.

— Отец! Вы нашли мага?

Пока я препирался с местным заклинателем, общество у двери злосчастного зала пополнилось женщиной, не слишком молодой, но если и старше меня, то лет на пять, не больше. Женщиной весьма привлекательной. Прежде всего тем, что она не только знала цену своим достоинствам, но и умела их показывать.

Волосы роскошные? Значит, не нужно помещать их в плен шпилек и заколок, довольно будет одной атласной ленты, не позволяющей пепельным локонам закрывать лицо. Фигура стройная? Пусть платье станет для неё изящным футляром, а не гробницей. Черты яркие и выразительные? Не надо прибегать к услугам краски, разве что, самым ничтожным. Все эти тайны мне открывала Келли, когда я любовался её приготовлениями. Келли... Она могла бы сравниться с этой госпожой. Во всём, кроме одного. За спиной у дочери старого воина — десятки поколений, прожитых с гордостью и честью, а потому светло-серые, с лёгким сиреневым оттенком глаза смотрят на мир совсем с другим выражением. С такой глубиной уверенности в себе, которой моей прежней возлюбленной никогда не добиться.