Страница 72 из 95
Последующие десять лет было тихо. Однако к 1916 г. ситуация сложилась сквернейшая. Русские войска отступали. Кадровая армия давным-давно выбита, для большинства новоиспеченных офицеров военного времени и мобилизованных солдат война была не более чем чужим предприятием, на которое их загнали насильно - лучше всего и подробнее всех об этом, пожалуй, написал барон П. Н. Врангель.
В тылу - достигшая космических высот спекуляция, громадные состояния сколачиваются в мгновение ока, рестораны набиты скоробогачами, Фаберже хвалится, что у него еще не было столь доходных лет — заказов столько, что и выполнить невозможно, положение со снабжением армии столь критическое, что приходится вводить продразверстку (а вы полагали, ее красные придумали? - Это вас кто-то обманул…)
Бардак, развал, пир во время чумы… И теперь уже не по тем чуланам, где собираются большевики, а по раззолоченным коридорам власти поползло мнение: Николашку надо убирать, пока все не рухнуло окончательно…
И заговоры буквальным образом хлынули, как зерно из распоротого мешка. Столько их было, что можно запутаться…
Вспоминал начальник Московского охранного отделения Мартынов: поздней осенью 1916 г. в «черном кабинете» московского почтамта (где тайком вскрывали письма и делали копии с самых интересных) обнаружили письмо к видному общественному деятелю. Смысл заключался в следующем: московским лидерам так называемого Прогрессивного блока Госдумы сообщалось, что удалось «окончательно уговорить Старика, который долго не соглашался, опасаясь большого пролития крови, но, наконец, обещал полное содействие».
Из неподписанного письма недвусмысленно вытекало, что лидеры помянутого блока давно уже ведут «личные переговоры» с командующими фронтами, включая великого князя Николая Николаевича — причем ясно было, что речь идет о заговоре с целью захвата власти.
Кто такой «Старик», Мартынов не знал. Он поехал в Питер, к директору Департамента полиции Васильеву, и тот-то, опытный в столичных интригах, ему моментально выложил, что «Старик» - это начальник штаба Ставки генерал Алексеев (верховное главнокомандование к тому времени взял на себя сам император).
Мартынов, конечно, взвился. Начал говорить, что необходимо вывести из Москвы разболтанные и ненадежные запасные полки, заменив их кавалерийскими частями с фронта. Васильев с ним согласился и заверил, что напишет соответствующую бумагу в Ставку.
Тут-то Мартынова и осенило: А в чьи руки ваша бумага попадет? К Старику?
Васильев молча развел руками ну что он мог сделать. Уже гораздо позже, после революции, оба бывших сыскаря встретились в оккупированном немцами Киеве, и там Васильев, уже не связанный никакими обязательствами, рассказал коллеге, что Департамент исправно отправлял в Ставку сообщения о намеченном перевороте, но они, словно в голливудском боевике, попадали как раз к тем, кто этот переворот готовил - они ведь были около императора…
И этот заговор в особенной тайне не держался. Военный историк Лемке, находившийся при Ставке, пишет в своих воспоминаниях, что в этом учреждении господа офицеры, не особенно уже и стесняясь непосвященных, говорили в полный голос о скором аресте царя. «При авторитете и роли начальника штаба арест и прочее могут быть совершены бесшумно. Николай прежде всего трус, и притом трус даже не храбрящийся». Близкий к Алексееву генерал-квартирмейстер Пустовойтенко так и похвастался Лемке: мол, его шеф назначен на роль диктатора…
Считается, что именно этот переворот имел в виду и историк С. П. Мельгунов, называвший имена участников: Колчак, Брусилов, Рузский, Алексеев. Царя должны были арестовать в особняке графини Брасовой, жены великого князя Михаила Александровича. А источником столь ценной информации был не кто-нибудь — великий князь Николай Николаевич…
Это предприятие осталось невыполненным по весьма прозаической причине: в конце 1916-го Алексеев тяжело заболел, на время покинул Ставку; а без него, видимо, не рискнули…
Был еще и «морской» заговор, сложившийся в Морском министерстве. Здесь уже инициаторами был народец помельче - капитан первого ранга, помощник начальника штаба Капнист редактор «Морского экипажа» Житков. Планировалось с помощью Гвардейского морского экипажа, включенною в императорскую охрану, заманить императрицу на броненосец и насильно увезти в Англию. Некоторые путчисты предлагали довести дел до логического конца - депортировать заодно и Николая II. Заговор не состоялся - впрочем, он с самого начала смотрелся не особенно серьезно, отдавая дурной опереткой…
Поодаль зрел заговор «земгусар». В декабре 16-го, после очередного съезда Союза земств и городов, часть его участников всерьез планирована, используя гвардейские полки, арестовать императорскую чету. Премьером они хотели видеть князя Львова, а кого предназначали в новые цари — толком неизвестно. Однако есть сведения, что сорвалось все из-за Николая Николаевича он заявил, что армия пока что не готова заменить одного монарха на другого, и в военной поддержке отказал (подозреваю, он просто-напросто не хотел связываться с несерьезной публикой, какой безусловно смотрелись вороватые и болтливые «земгусары»).
Гораздо серьезнее, безусловно, был «заговор Гучкова». Вот в нем участвовали, как на подбор, персоны серьезные: кроме самого Гучкова, председатель Госдумы Родзянко, миллионер Терещенко, видные политики Милюков. Шингарев и Шидловский. Техническую сторону дела - то есть захват царя должен был осуществить генерал Крымов, тоже человек достаточно серьезный и энергичный.
Планировалось захватить царя либо в Петергофе, либо в Царском Селе, но потом от этого варианта отказались: ясно было, что некоторые воинские части все же останутся на стороне Николая, и будет большая кровь.
Выбрали другой вариант: захватить царский поезд на пути из Петрограда в Ставку. Наметили даже подходящий участок: возле Аракчеевских казарм в Новгородской губернии, где размещалась гвардейская кавалерия (наверняка бывшая в заговоре). И разработали еще один вариант, запасной: арестовать царя с помощью камер-юнкера князя Вяземского, начальника санитарного отряда великого князя Николая Николаевича и подчиненных ему гвардейских офицеров.
Об этих планах впоследствии рассказывал сам Гучков: «На 1 марта был назначен внутренний дворцовый переворот. Группа твердых людей должна была собраться в Питере и на перегоне между Царским Селом и столицей проникнуть в царский поезд, арестовать царя и выслать его за границу. Согласие некоторых иностранных правительств было получено».
Обратите внимание на последнюю фразу: г-н Гучков не скрывает, что в перевороте были замешаны иностранные правительства — несомненно французское и английское, кому ж еще?
А поскольку ниточки тянулись за границу, то о задуманном что-то прознала и другая сторона. Есть сведения, что в последние дни перед Февралем на контакт с императором пытался выйти болгарский посланник, через которого пытались предупредить Николая немцы. Удивляться такому их поведению не стоит — для кайзера наверняка был гораздо предпочтительнее Николай на троне, чем откровенные англо-французские марионетки…
Между прочим, поминавшийся князь Львов, которого «земгусары» прочили в премьер-министры, параллельно вел в рамках этого заговора свою игру. Все почти то же самое — царя заставляют отречься, на трон сажают Николая Николаевича, правительством будут руководить Львов и Гучков. То же самое — только без «земгусар», которых не стоит допускать к серьезному предприятию. Переговоры Львова с Николаем Николаевичем проходили в присутствии супруги последнего, «черногорки» Анастасии, а также Янушкевича…
Кстати, сильные сомнения вызывает намерение Гучкова всего-то-навсего выслать императорскую чету за границу. Есть подозрения, что планы у них были гораздо более решительные. Тесно связанный со всей этой публикой Керенский приводит интересный факт: «В 1915 г., выступая на тайном собрании представителей либерального и умеренного меньшинства в Думе и Государственном Совете, обсуждавшем политику, проводимую царем, в высшей степени консервативный либерал В.А. Маклаков сказал, что предотвратить катастрофу и спасти Россию можно, лишь повторив события 11 марта 1801 г.»