Дикарка

— Так серьезно?

— Вполне. А что тут такого? Если мне будет нужно, в два счета просмотрю книги…К чему забивать голову лишней информацией? Кстати, об информации… Где материалы Тимофея?

— В библиотеке, конечно. Я тебе сейчас загоню допуск. Сегодня по архиву дежурит Степан, у тебя с ним вроде бы нормальные отношения…

— А у меня со всеми нормальные отношения, — сказала Марина с усмешечкой. — Даже с тобой, в итоге. Неужели не видно? Только что сожрать друг друга были готовы, как та собачка ту кошку, и вот, сидим, продуктивно беседуем…

— Уже побеседовали, — сказал Денис мягко, но непреклонно. — Иди в библиотеку, время не ждет… Если, конечно, не испытываешь неловкости болтаться по конторе в столь непрезентабельном виде.

— Неловкость? — пожала она плечами, прихватила конверт и встала. — Да с чего бы вдруг?

И вышла. К огромному облегчению девицы по прозвищу Белоснежка, прошла мимо нее, словно не заметив. И мимо попадавшихся ей в коридоре людей шагала, как мимо пустого места, задумчиво хмурясь, погрузившись в собственные мысли.

Она с давних пор привыкла полагаться на свою дикарскую интуицию, варварское чутье. С тех времен, когда осталась без родителей, без дома, без уверенности в завтрашнем дне и даже будущем часе, когда вокруг трещали пожарища и гонялись друг за другом вооруженные люди, которых перепуганная свежеиспеченная сиротка если й интересовала, то в чисто утилитарном плане, и, чтобы выжить, поневоле пришлось обзавестись сугубо звериными чувствами…

Сейчас ей категорически не нравилось происходящее. Она сама не знала, почему. Просто отталкивало — и все тут, хоть тресни…

Глава вторая

Гимн высоким технологиям

Марина вошла в белую комнату без окон, где располагалась выставка новейших технологий — и тех, что попали кое-где в гражданский обиход, и тех, что пока оставались строжайше охраняемой государственной тайной. Она никогда не пыталась разобраться в сути всего этого загадочного великолепия, что подмигивало разноцветными огнями, светило призрачными экранами, переливчато свиристело, деловито жужжало, самостоятельно выплевывало белоснежные ленты с нужной информацией, беседовало приятными человеческими голосами и демонстрировало кучу других эффектов, как световых, так и звуковых. С обычными компьютерами она умела обращаться неплохо, но то, что здесь было собрано, превышало понимание не только ее, но и иных здешних ученых.

Так что Марина чувствовала нечто вроде боязливого первобытного уважения к громадному парню, восседавшему посреди всего этого великолепия и ухитрявшегося с ним управляться. Мимолетное уважение, впрочем. Потому что, когда пылкий взгляд парня скользил по ее майке — между прочим, вопреки всем традициям неоэтики — реальность моментально сворачивала уже в иную плоскость, где феей заколдованного леса была как раз она…

— Здорово, бугай! — сказала она великану, ухмыляясь во весь рот.

— Привет, телка! — жизнерадостно отозвался Степан, по-прежнему поливая ее некорректными взглядами. — Ну и жопа у тебя в эти трусах, так бы и покусал…

— Это не трусы, а шорты, — сообщила она. — Запомнил, дурная башка?

— А какая разница? Я бы с тебя содрал что трусы, что шорты, и уж влупил бы от всей души!..

— Размечтался, здоровила! — фыркнула она с обаятельной улыбкой. — Иди своего дедушку трахни!..

— Он давно на кладбище.

— Так выкопай, лентяй! — доброжелательно посоветовала Марина, опустилась в темно-вишневое кресло и блаженно вытянула нога. — Или мозоли боишься заработать?

Они какое-то время сидели молча и широко улыбались друг другу — одного поля ягоды, два сапога пара, слаженно чихавшие на неоэтику. Потом Марина с любопытством спросила:

— Судя по тому, как мы вольно беседуем, новых «жучков» тебе «внутряки» не насовали?

— А куда они денутся, сестренка? — пожал Степан могучими плечами. — Насовали, конечно.

— Выковырял?

— Зачем? Просто-напросто внес некоторые усовершенствования. Взял да и подключил к ним свои игрушки. Теперь они по всем микрофонам круглосуточно слушают симфонии Бетховена, а камеры двадцать четыре часа в сутки транслируют вид на морское побережье…

— Ну, ты умный как я не знаю что, — сказала Марина с уважением. — Неприятностей не будет?

— С чего бы вдруг? Они ведь все свои «жучки» всаживают абсолютно незаконно. Пусть, если есть охота, идут и жалуются начальству — мол, уймите вашего чертова великана, чтобы не издевался над нашей незаконно установленной аппаратурой… Перетопчутся!

— Посоветуй этот фокус Дэну.

— А пошел он к черту, сестренка, откровенно говоря, — сказал Степан. — Хватит и того, что я — хороший спец и прекрасно выполняю свои нелегкие обязанности. А вот на посторонние темы я с ним говорить никогда не буду. И сближаться тоже. Потому что наш Дэн из хозяев, ясно тебе? Из чертовых эксплуататоров. Он ходил с кнутом, а мои предки — с мотыгой. — Степан подпер ладонью щеку, наклонился вправо и гнусаво запел:

Енота поймать нелегко, нелегко, хай-хай-эй-хо… Хозяин смеется, а луна высоко, хай-хай-эй-хо…

Уяснила? Ты — другое дело, к тебе я отношусь нежно и трепетно, сестренка. — Он широко ухмыльнулся. — Ты шваль. Девка из дикой глухомани, родившаяся, когда наша страна разваливалась на две дюжины еще более дикарских. Мы с тобой — одного пошиба зверюшки, это только некоторые думают, что своим разгулом неоэтики что-то там хоть чуточку искупили. Если бы ты еще не ломалась и дала себя трахнуть… Щ чего тебе стоит, подруга? Я наслышан, как ты жила годочков до десяти, когда у вас там была заваруха — в развалинах, крыс трескала, хер сосала у каждого встречного за конфетку…

— У тебя неполная информация, чертов боров, — сказала Марина задумчиво. — Насчет развалин и крыс все правильно, а вот с остальным ты попал пальцем в небо. Так уж мне повезло, что трахнуть меня не успели, обошлось как-то, а сосать приходилось всего пару раз, и то не за конфетку, а исключительно из дружеского расположения к нашему тогдашнему главарю…

— А какая разница? Главное, подруга мы с тобой хреновины из одного ящика. Они — это они, а мы — это мы, и так оно навсегда останется, несмотря на высокие технологии и неоэтику. Или считаешь, что я не прав?