Страница 92 из 112
Федеральное правительство не имело такой власти — приказать частному производителю перейти на новую, более прогрессивную технологию. Зашли с другой стороны…
Совершенно законным, демократическим образом в налоговое законодательство внесли ма-ахонькие изменения. Теперь налоги на производство радиоламп стали выше. Самую чуточку, какие-то доли цента на партию в тысячу ламп. Но поскольку лампы производились многими миллионами, налоги выросли весьма даже значительно. И одновременно были введены налоговые льготы для производителей транзисторов: опять-таки выражавшиеся в долях цента на партию в тысячи единиц продукции, но, если производить новинку многими миллионами… Уловили?
В общем, не прошло и полугода, как частные концерны оперативнейшим образом обновили технологии, реконструировали заводы, и, забросив радиолампы, погнали транзисторы в огромных количествах…
Методика понятна? Вот такие подходы и нужно перенимать —не пресловутый «экономический диктат», а мягкие, ненавязчивые окольные пути, как нельзя лучше отвечающие понятию «государственное регулирование»…
4. «Немецкое чудо»
И, разумеется, никак нельзя обойти вниманием немецкое «экономическое чудо» — молниеносное по историческим меркам восстановление экономики Западной Германии, приведшее к нешуточному процветанию.
Как и в США, в немецких событиях не было никакой «невидимой руки рынка», уместной скорее в фильмах о привидениях, где эти самые «невидимые руки» немало досаждают героям. Министр экономики Людвиг Эрхард считался «экономическим либералом» и неоднократно отмежевывался публично от «планового хозяйства на советский манер». Однако он же был вынужден признать: «Современное и осознающее свою ответственность государство просто не может себе позволить еще развернуться к роли „ночного сторожа“».
Вот как проходила денежная реформа, объявленная 20 июня 1948 г. во всех трех западных оккупационных зонах (еще не ФРГ!). Каждый немец получил на руки 40 «новых» марок, а через два месяца еще 20. Оставшуюся на руках наличность в виде свободно обращавшихся до этого дня старых рейхсмарок можно было поменять, но обмен, по сути, получился конфискационным.
Фирмы получили по 60 марок на каждого работника для выплаты первых заработков, а органы государственного управления —эквивалент их обычных месячных доходов в новой валюте.
Все вклады в банках были уменьшены в десять раз. Мало того, половина сумм, находившихся на банковских счетах, стала доступной для владельцев только после того, как соответствующие службы проверили эти деньги на предмет уклонения от налогов —и «грязные» конфисковали.
Оставшаяся половина была на какое-то время блокирована. Только через три месяца ее «разморозили», но следующим образом: 10% выдается на руки, 5% принудительным образом инвестируется в экономику, а оставшиеся 35% ликвидируются вообще…
В общем, ничего либерального. Но эти меры практически ликвидировали «черный рынок», предотвратили инфляцию и максимально усложнили жизнь любителям уклоняться от налогов…
Стратегические отрасли промышленности (например, угольная и сталелитейная) попали под «особое управление» — власти управляли инвестициями, регулировали цены, устанавливали квоты. А также распределяли некоторые дефицитные товары в других отраслях экономики. Цены на основные продукты питания жестко контролировались государством вплоть до 1958 года — как и транспортные и почтовые тарифы.
На протяжении примерно года после начала реформы германский Центробанк практически полностью прекратил выдавать кредиты — чем ликвидировал почву для всевозможных финансовых злоупотреблений вроде «прокрутки» денег частными банкирами и получения через коррумпированных чиновников льготных ссуд. А когда через год производителя все же стали кредитовать, учетные ставки были самыми щадящими.
И, наконец, государство расходовало значительные средства на поддержку экономики (опять-таки производящих отраслей). В сфере жилищного строительства около 30% необходимых для постройки домов средств предоставлялось федеральным и земельными правительствами, органами местного самоуправления.
Иностранные кредиты ФРГ, кстати, тоже получала по так называемому «плану Маршалла». Но их не пускали на нужды олигархов (как это происходило в России совсем недавно), а вкладывали в экономику: закупки танков и прочего оборудования, приобретение сырья, полуфабрикатов, сельскохозяйственной продукции.
В общем, и в Германии не наблюдалось никакой такой «невидимой руки рынка». Совсем наоборот: государственное регулирование, строжайший контроль, предотвративший мало-мальски крупные экономическо-финансовые аферы и появление паразитической прослойки «олигархов»…
Сам Эрхард крайне отрицательно относился к тому, что его реформы называли чудом: «То, что произошло в Германии за последние девять лет, было чем угодно, только не чудом. Это было всего лишь результатом честного усилия всего народа, которому были предоставлены основанные на принципах свободы возможности снова прилагать и применять инициативу и энергию человека».
Короче говоря, из истории преодоления американского и германского кризисов можно сделать простой, лежащий на поверхности вывод: реформы удаются только там, где идет честная игра, где благосостояние повышается у всего общества, а не у кучки ловкачей-прихватизаторов. Там, где государство вмешивается в экономику достаточно энергично и массированно.
Там, где государство сильное, а правительство ничуть не похоже на «наемных работников крупных предпринимателей» — любимая формула Березовского, которую он, вопреки мировому опыту, яростно отстаивает до нынешних пор…
А если государство слабое…
Приведу отрывок из интервью С. Караганова, видного государственного чиновника и ученого:
«Что же надо делать, чтобы не завалиться? Укреплять государство. Главная причина, почему провалилась концепция реформ либеральных монетаристов, включая финансовую стабилизацию, — ни один идиот в экономику нестабильного государства без крепкой власти ничего вкладывать не будет.