Страница 8 из 27
Верится во все это плохо. Совершенно не верится. Известный нам «облико морале» Блюхера – алкоголика, бездельника, очковтирателя, развращенного властью провинциального сатрапчика, как-то плохо сочетается с благородными трепетаниями чистой души… Что ему Тухачевский, с которым Блюхер никогда и не приятельствовал? А что до Уборевича, то его-то Блюхер как раз имел серьезные основания не любить. Потому что именно Уборевич, так уж расклад выпал, отобрал у Блюхера лавры освободителя Владивостока, славу триумфального завершения Гражданской войны на Дальнем Востоке, о котором потом пели:
– …и на Тихом океане свой закончили поход!
Вышло так, что Блюхер в двадцать втором году втянулся в долгую и унылую склоку с другими высокопоставленными командирами красных. Сняв Блюхера, Москва заменила его Уборевичем (опять-таки, вопреки национал-патриотическим бредням, никаким не евреем, а чистокровным белорусом по фамилии Уборевич-Губаревич). Он и вступил в оставленный белыми и японцами Владивосток, он и получил в советской пропаганде всю славу триумфатора.
Люди вроде Блюхера таких вещей не забывают, так что есть основания подозревать: уж Уборевича-то амурский царек отправлял на расстрел без потаенных слезинок, росинками трепетавших на краю шитой золотом маршальской петлицы…
А там подобрали и самого Блюхера. До суда и приговора он не дожил, скоропостижно скончался в камере. Наверняка от нещадного мордобития – это как раз тот случай, когда прямо таки невозможно отрицать, что арестованного лупили, как сидорову козу.
Правда, и вокруг смерти Блюхера наворочено немало лжи. Есть «достоверные показания», что его безжалостно колошматили резиновым дубьем Берия на пару с кем-то из братьев Кобуловых. Однако ни одного из Кобуловых во время следствия по делу Блюхера в Москве не было вообще. Старший, Богдан, служил замнаркома внутренних дел в Грузии, младший, Амаяк, – в такой же должности, только на Украине. А это уже заставляет заподозрить, что и об участии Берии присочинили в угоду Хрущеву. В конце-то концов, хватало сержантов…
Перед смертью Блюхер успел все же признаться, что был связан с правыми и участвовал в подготовке военного переворота (но, обратите внимание, о шпионаже в пользу какой бы то ни было иностранной державы речи не шло!)
Как легко догадаться, после XX съезда эти признания автоматически были объявлены выбитыми, а маршал Блюхер – невинным страдальцем. Вот только существует убойнейшее свидетельство в пользу версии следствия…
«Группа изменников находилась в штабе Дальневосточной армии и включала таких близких Блюхеру людей, как Ян Покус, Гулин, Васнецов, Кропачев и др. Они пытались вовлечь Блюхера в политически опасные разговоры. Блюхер без нашего разрешения показывал им признания арестованных заговорщиков. После своего ареста Гулин говорил мне, что после отзыва Покуса в Москву Блюхер, выпивая вместе с ним, Гулиным, ругал НКВД за проводимые аресты, а также ругал Ворошилова, Лазаря Кагановича и др. Блюхер признался Гулину, что до устранения Рыкова он был связан с ним и часто получал от того письма, что „правые хотят видеть его, Блюхера, во главе Красной Армии“. Я считаю, что это довольно показательный факт для выяснения истинных чувств Блюхера… Вообще, Блюхер очень любит власть.
Его не удовлетворяет уже та роль, которую он играет на Дальнем Востоке, он хочет большего. Он считает себя выше Ворошилова. Политически сомнительно, что он удовлетворен общей ситуацией, хотя весьма осторожен. В армии он более популярен, чем Ворошилов. Блюхеру не нравятся военные комиссары и военные советы, которые ограничивают его право отдавать приказы».
Уж эти свидетельства, судари мои, ни одна живая душа не сможет объявить «выбитыми»! Потому что их автор не подвергался допросам в «застенках НКВД» ни часа, ни минуты. Он к тому времени пребывал уже вне пределов досягаемости НКВД и свои показания не советским следователям хрипел сквозь выбитые зубы, а под чашечку кофе и хорошую сигаретку диктовал японской стенографистке…
Я цитировал свидетельства Генриха Самойловича Люшкова, бывшего начальника УНКВД Дальневосточного края – того самого, что в июне тридцать восьмого бежал в Маньчжурию, к японцам. Потом он долго работал на разведку Страны Восходящего Солнца, а в сорок пятом то ли был японцами шлепнут, то ли все же ухитрился сбежать и раствориться в безвестности…
Вот такие дела. Показания Люшкова были захвачены в сорок пятом в Маньчжурии советскими спецами вместе с прочими богатейшими архивами Квантунской армии – японцы не успели ни переправить секретные бумаги на свой остров, ни уничтожить.
Как вам показания? Так был военный заговор или нет?! В любом случае Блюхер был ярким представителем того слоя, той «касты проклятой», по выражению Сталина, от которой следовало избавиться независимо от степени виновности каждого. Зажравшиеся и распустившиеся до предела царьки амурские и сибирские, киевские, татарские и крымские, они уже давным-давно не умели и не могли нормально работать – зато амбициями были переполнены по самую маковку. И, несомненно, послужили бы первоклассным горючим материалом в случае каких бы то ни было внутриполитических трений, обострения обстановки, смуты. Все они поголовно были недовольны то своим положением, то присмотром за ними комиссаров, то и попросту полагали чванливо, что сумеют держаться за штурвал не хуже Сталина.
Примерно так же обстояло дело лет четыреста назад у Ивана Грозного со своими боярами и у Людовика Тринадцатого со своими буйными графами и герцогами. Ситуация просто-напросто в который раз привела к той точке, где компромисс между королем (как бы он ни звался) и его зажравшимися баронами (как бы они ни звались) был уже попросту невозможен. И пролилась кровь. Алая…
Происхождение будущего красного маршала Михаила Николаевича Тухачевского не лишено некоторой грустной курьезности.
Его мать – из самого что ни на есть простого крестьянского рода. Зато по отцу происхождение таково, что у людей романтичных дух захватывает… Согласно официально признанной родословной, род Тухачевских происходит от некоего «князя Индриса», который «вышел» из Священной Римской империи и поступил на службу к великому князю киевскому Мстиславу Владимировичу в 1251 г. Означенный Индрис, согласно фамильным преданиям, пребывал в родстве с графами Фландрии, а также королевскими домами Франции и Англии – Капетингами и Плантагенетами. Юный Миша таковой родословной весьма гордился…
Вообще-то «граф Индрис», хотя и официально признанный геральдической коллегией Российской империи, остается фигурой насквозь легендарной, проще говоря – баснословной. Но тут уж нет вины ни самого Михаила, ни его предков: дворянские родословные (и не только в России – в любой стране!) прямо-таки пестрят подобными сказочными предками, чью реальность, конечно же, заинтересованные лица всегда отстаивали с пеной у рта – приятно и престижно происходить от этаких персонажей, пусть даже в их реальности есть нешуточные сомнения.
«Граф Индрис» нас более интересовать не должен. Наша задача – вдумчиво и подробно проследить жизненный путь Михаила Тухачевского. А предприятие это увлекательное и обещает массу любопытных открытий…
Офицером он, по воспоминаниям родных, мечтал стать с детства. Близкие прозвали его Бонапартом, к чему были все основания: имелось определенное внешнее сходство, о чем Мишель прекрасно знал и, по воспоминаниям друзей, «снимался в позах Наполеона, усваивал себе надменное выражение лица».
В этой связи полезно будет вспомнить предшественников…
По воспоминаниям священника Мысловского, навещавшего в Петропавловской крепости арестованных декабристов, на Наполеона крайне походил и Пестель: «Сие-то самое сходство с великим человеком, всеми знавшими Пестеля единогласно утвержденное, было причиною всех сумасбродств и самых преступлений». И то же самое, кстати, имело место в случае С. Муравьева-Апостола: «…имел к тому же необычайное сходство с Наполеоном, что, наверное, немало разыгрывало его воображение».