Звездный танец

У него там был майор Космической Команды, но его не представили, поэтому я его проигнорировал. Шера там тоже была, одетая в нечто из оранжевого дыма, оставляющее ее грудь открытой. Кэррингтон явно заставил ее это надеть — так подросток пишет грязные слова на алтаре, — но она носила это одеяние со странным извращенным достоинством, которое, как я чувствовал, Кэррингтона раздражало. Я взглянул ей в глаза и улыбнулся.

— Привет, детка. Это хорошая запись.

— Давайте посмотрим, — сказал Кэррингтон.

Они с майором сели за пульт, а Шера рядом. Я поставил кассету в видео, вмонтированное в стенку кабинета, приглушил свет и сел наискосок от Шеры. Запись продолжалась двадцать минут, без перерыва, без звука, как есть. Это было чудовищно.

«Поражен ужасом» — странное выражение. Чтобы поразить ужасом, нечто должно ударить вас по тому месту, где вы не забронированы цинизмом. Я, похоже, сразу родился циником; насколько помню, я был поражен ужасом только трижды в жизни. Впервые когда .узнал, в возрасте трех лет, что есть люди, которые могут намеренно мучить котят. Второй раз — в возрасте семнадцати лет, когда увидел, что есть люди, которые действительно могут принять ЛСД и затем издеваться над другими людьми для развлечения.

Третий раз, когда закончился «Масса есть действие» и Кэррингтон сказал обычным тоном: «Очень приятно, очень грациозно. Мне понравилось».

Тогда, в возрасте сорока пяти лет, я узнал, что есть люди — не дураки, не кретины, но умные люди, которые могут наблюдать танец Шеры Драммон и ничего не увидеть. Мы все, даже самые циничные, всегда питаем какие-то иллюзии.

От Шеры это просто как-то отскочило, но я видел, что майор поражен ужасом так же, как и я, и с видимым усилием сохраняет прежнее выражение лица.

Вдруг обрадовавшись возможности отвлечься от своего испуга и ужаса, я присмотрелся к нему по-внимательнее, в первый раз спросив себя, что же он, собственно, тут делает. Майор был моих лет, тощий и более потрепанный жизнью, чем я, с серебристым пушком на макушке и крошечными усиками. Я сначала принял его за закадычного, друга Кэррингтона, но три вещи переубедили меня. Что-то не поддающееся определению в его взгляде сказало мне, что он военный с большим боевым опытом. Что-то равно не поддающееся определению в его осанке сказало мне, что он в данный момент выполняет задание. И нечто совершенно определенное в том, как были сжаты его губы, сказало мне, что он относится с отвращением к тому заданию, которое выполняет в данный момент.

Когда Кэррингтон вежливым тоном продолжил: «Что вы об этом думаете, майор?», тот задумался на минуту, собираясь с мыслями и подбирая слова.

Заговорив, он обратился не к Кэррингтону.

— Мисс Драммон, — сказал он тихо, — я майор Вильям Кокс, командир космического корабля «Чемпион», и я считаю за честь познакомиться с вами.

Это была наиболее глубоко тронувшая меня вещь из всего, что я когда-либо видел.

Шера поблагодарила его самым серьезным образом.

— Майор, это Чарльз Армстед. Он сделал запись.

Кокс посмотрел на меня с уважением.

— Великолепная работа, мистер Армстед.

Он протянул руку и я ее пожал.

Кэррингтон начал понимать, что у нас троих есть нечто общее, из чего он исключен.

— Я рад, что вам понравилось, майор, — сказал он без тени искренности.

— Вы сможете сегодня вечером увидеть это по телевизору снова, если не бу— дете заняты на службе. Через некоторое время, надо полагать, в продаже появятся кассеты. А сейчас, я думаю, мы можем перейти к текущему вопросу.

Лицо Кокса замкнулось, как будто бы его застегнули на все пуговицы, и стало непроницаемо формальным. — Как вам угодно, сэр.

Озадаченный, я начал говорить о том, что казалось мне текущим вопросом.

— Я бы хотел, чтобы на этот раз передачей руководил ваш собственный начальник связи, мистер Кэррингтон. Шера и я будем слишком заняты, чтобы…

— Мой начальник связи будет руководить трансляцией, Армстед, — перебил Кэррингтон, — но я не думаю, что вы будете особенно заняты.

Я был как пьяный от усталости и соображал медленно.

Он слегка дотронулся до пульта.

— Мак-Джилликади, явиться тотчас, — сказал он и отпустил кнопку. — Видите ли, Армстед, вы и Шера возвращаетесь на Землю. Немедленно.

— Что?

— Брюс, ты не можешь! — закричала Шера. — Ты обещал!

— Разве? Дорогая, мы прошлой ночью были одни, без свидетелей. Что к лучшему, не правда ли?

От гнева я не мог говорить.

Вошел Мак-Джилликади.

— Привет, Том, — ласково сказал Кэррингтон. — Ты уволен. Ты возвращаешься на Землю немедленно, с мисс Драммон и мистером Армстедом, на корабле майора Кокса. Отбытие через час и не забудьте здесь ничего, что вам дорого.

Он перевел взгляд с Мак-Джилликади на меня.

— С пульта Тома вы можете проследить любое видео на Скайфэке. С моего пульта можно проследить за пультом Тома.

Голос Шеры был низким.

— Брюс, только два дня. Черт тебя побери, назови свою цену. Он слегка улыбнулся.

— Извини, дорогая. Когда доктору Пэнзелле сообщили о том, что ты упала от изнеможения, он выразился совершенно недвусмысленно. Ни одного дня больше. Живая — ты очевидный плюс имиджу Скайфэка, ты мой подарок миру. А мертвая — ты камень у меня на шее. Я не могу позволить тебе умереть в моих владениях. Я допускал, что ты можешь сопротивляться отъезду, поэтому поговорил с другом из… — он взглянул на Кокса и сделал ударение на следующем слове, — …высших эшелонов Космической Команды, который был достаточно любезен и прислал майора сюда для того, чтобы сопровождать тебя домой. Ты не находишься под арестом в юридическом смысле слова — но учти, что у тебя нет выбора. Тебе придается нечто вроде охраны. Прощай, Шера.

Он потянулся за кипой отчетов на столе, и тут я серьезно удивил сам себя.

Я смахнул все со стола, когда, пригнув голову, ударил его прямо в грудь.

Кресло было привинчено к столу, поэтому оно внезапно оказалось пустым. Я пришел в себя так быстро, что успел увидеть одно славное зрелище, на которое имел полное право. Знаете, как бывает, когда ударяешь точно по бас— кетбольному мячу и он отскакивает вверх от пола? Именно это проделала его голова в пониженной гравитации.