Валгалла

— Болваны! — цедила Тоня Велтон сквозь зубы, мечась по кабинету наподобие раненой тигрицы. — Проклятые ослы!

На экране коммуникатора виднелись физиономии двух комментаторов, пылко обсуждавших план, связанный с кометой Грега. Тоня зло ударила по панели коммуникатора, и изображение погасло, оборвав очередную сентенцию ведущего на полуслове.

— Не могу слышать все это! — сказала Тоня, все еще кипя от злости. — Будь проклят этот Крэш! Он не только публично признал существование плана, но даже обнародовал всю информацию, относящуюся к комете. Нам с огромным трудом удалось уничтожить компьютерные файлы со всеми этими данными, а попытка похищения вообще провалилась. И что нам делать теперь, черт побери? Стереть координаты кометы со всех компьютерных терминалов на планете?

Смысл ее слов не сразу дошел до Губера Эншоу. Затем он растерянно заморгал и спросил:

— Ты хочешь… Ты хочешь сказать, что это вы пытались похитить Лентралла?

— Конечно, мы, — сказала Тоня. — Мы хотели предотвратить то, что происходит сейчас. Никто, кроме нас, не проявил заинтересованности, чтобы пустить под откос дурацкий план.

Губер тупо кивнул. Конечно же, это дело рук Тони. Почему же он не устает удивляться, всякий раз сталкиваясь с ее жестким напором? В политических битвах Тоня Велтон пленных не брала.

— А Объединенная полиция Инферно об этом не узнает? — беспомощно спросил он. Вопрос прозвучал глупо, но ничего другого ему в голову не пришло.

— Возможно, — рассеянно и резко ответила Тоня. — Рано или поздно узнает. Если, конечно, мы останемся в живых. — Она повернулась к Синте Меллоу: — Каким образом им удалось снова получить эту информацию? — требовательным тоном спросила она. — Как им удалось восстановить координаты кометы?

— А разве теперь это имеет значение? — ответила Синта вопросом на вопрос. — Мы с самого начала допускали, что где-то может оказаться резервная копия материала, которая ускользнула от нашего внимания. — Синта Мэллоу сидела на диване и наблюдала за тем, как мечется по кабинету ее начальница. — Неважно, каким образом они сумели восстановить ее. Важно, что им это удалось.

Но Тоня не слушала. Она мерила комнату шагами с яростным выражением на лице.

— Беддл, — сказала она наконец. — У нас были подозрения относительно того, что наш информатор одновременно работает на двух хозяев. И вдруг ни с того ни с сего Беддл выступает на стороне Правительства и обеими руками поддерживает план с кометой Грега, причем до того, как Крэш официально признает его существование. Можно предположить, что наш осведомитель продал информацию Беддлу, а тот предоставил ее Крэшу, после чего тот и выступил со своей речью.

Синта пожала плечами:

— Возможно и такое. Мы проследили за аэрокаром Гилдерна. Тот летал на Чистилище. Из передачи нам стало известно, что Крэш сейчас работает в расположенном там Центре преобразования климата. Но что из этого следует?

— Из этого следует, что Беддл и Гилдерн имеют к этому самое прямое отношение! — рявкнула Тоня. — Что, возможно, они и стоят за всем этим самоубийственным планом. Иначе с какой стати им поддерживать Правительство! Когда они делали это в последний раз?

Губер Эншоу пересек кабинет и уселся рядом с Синтой Меллоу. Он перевел взгляд с одной женщины на другую, и ему показалось, он знает, о чем думает офицер службы безопасности. Даже при том, что мысли в его собственной голове путались, он думал о том же самом. Ему только что стала известна истина о произошедшем возле Дворца Правителя инциденте, но он хорошо знал Тоню. Если она дошла до такой степени одержимости, что отдала приказ о проведении подобной акции, лишь Глубокий Космос знает, как далеко она может зайти.

— Итак, что мы теперь будем делать? — нейтральным тоном осведомилась Синта.

— Зачем торопиться! — примирительно проговорил Губер. — Не надо принимать поспешных решений. Нужно сначала успокоиться, а затем все как следует обдумать и взвесить.

Тоня развернулась на каблуках и яростно поглядела на них двоих.

— Не надо вести себя со мной так, будто я маленькая девочка, — прошипела она. — Не надо! Я все еще командую поселенцами на этой планете, не забывайте об этом.

— Я не забываю об этом ни на одну минуту, — сказала Синта. — И именно это меня пугает больше всего. Ты — начальник, и я вынуждена выполнять твои приказы, а они в последнее время ни к чему хорошему не приводят.

Выражение, появившееся на лице Тони, было ужасным. В нем смешались страх, злоба, бешеная ярость и стыд. Губер увидел, как она подняла руки, словно намереваясь вцепиться Синте в лицо.

— Нет! — крикнул он. — Нет!

Тоня посмотрела на мужа со злым удивлением, словно не ожидала его здесь увидеть.

— Нет! — снова проговорил Губер, подивившись твердости, прозвучавшей в его голосе. Когда он в последний раз говорил с женой в подобном тоне? Он не мог припомнить. — С помощью драки ничего не решить. Настало время остыть и все как следует обдумать. Ты здесь лидер. Наш лидер. Никто не подвергает это сомнению. Так веди нас. Но веди нас не под влиянием страха, или злости, или растерянности. Пусть тобой движут здравый смысл и мудрость.

Тоня изумленно смотрела на мужа:

— Как ты смеешь! Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне!

— Я… Я смею потому, что не смеет никто другой, а это необходимо, — ответил Губер менее твердым голосом, чем ему бы хотелось. — Синта только что попробовала, а ты… ты едва не ударила ее за то, что она сказала тебе правду. Ну что ж, ударь и меня, если тебе станет легче. Я не стану тебе мешать.

Сердце Губера отчаянно билось, но он все же нашел в себе силы поднять глаза и посмотрел в лице Тони. Она опустила руку, затем снова подняла ее и опять опустила. Затем Тоня отошла в другой конец кабинета и тяжело рухнула на стул.

— Вы правы, — сказала она. — Но как же мне хочется, чтобы вы ошибались!

В комнате повисла плотная тишина. Тоня сидела на стуле, глядя невидящими глазами в пространство. Синта застыла, как каменное изваяние, переводя взгляд с Тони на Губера и обратно.

Губер знал Тоню. Он понимал, ей необходим импульс, чтобы она снова начала двигаться, но уже в нужном направлении. Этот импульс должен был дать именно он. Губер прочистил горло и заговорил спокойным будничным тоном, который, впрочем, никого не смог обмануть.