Полигон

Хорошим уроком в самом начале карьеры в контрразведке для него послужил случай со штабной мелкой сошкой, когда регулярная процедура сверки доходов с уровнем трат дала подозрительный итог. Вообразив, что тут пахнет продажей сведений, Кин увлеченно принялся отслеживать происхождение кругленькой суммы на банковском счету супруги подозреваемого и, к своему немалому удивлению, вышел на транспланетный консорциум, поставлявший армии ручное оружие и боеприпасы. Притом цепочка потянулась так далеко, что расследование немедленно передали в другие руки. По тогдашней своей наивности Кин расценил это как умыкание заслуженных им лавров и стал строчить рапорты по инстанции, пока не получил от прямого начальства прозрачный намек вкупе с откровенным нагоняем. С тех пор он приобрел иммунитет к пропагандистской дребедени насчет боеготовности вооруженных сил свободного мира, призванных рыцарски защищать свободу от посягательств прогнившей насквозь Империи. Лично для него проблемы служебного долга и морали сосредоточились на крохотном плацдарме. Удастся ли ему добросовестно выполнять задания и сохранить самоуважение - вот что стало единственно важным.

Глядя на спящий поселок, Кин решил не загадывать слишком далеко и для начала выяснить, насколько серьезны предполагаемые изъяны боевых фабров второго поколения. А уж там действовать по обстановке.

Из окна хорошо был виден входной тамбур командирского блокгауза, освещенный двумя ртутными лампами. Оттуда вышел некто в бронекостюме и энергичной торопливой походкой направился по дорожке, ведущей к дому для гражданского персонала. Кин покосился на стенные часы - уже семь минут двенадцатого, потом перевел взгляд на интерком, который еще не удосужился включить в розетку. Естественное предположение, что из блокгауза отправили посланца по его душу, отнюдь не радовало. Новости, как известно, бывают либо приятными, либо срочными. Для ответной депеши из штаб-квартиры АрКона вроде еще рановато...

Внизу хлопнула входная дверь. Выждав несколько минут, Кин с удивлением понял, что человек из блокгауза шел вовсе не к нему.

Ах да, сообразил он, все мы подсознательно числим себя осью мироздания без всякого на то повода, ну а в жизни есть еще кой-какие мелочи, кроме служебной лямки. В этом же доме должна обитать огненная дама, насчет которой нельзя иронизировать при Абурхаде. До чего странные вкусы бывают у других мужчин. Будь Кин на его месте, он скорее приударил бы за пухленькой тихоней из офицерской столовой, невзирая на ее далекие от изящества лодыжки.

У Кина слипались глаза: световой режим Тангры почти диаметрально отличался от того, к которому он привык. Вдобавок его изрядно утомляла повышенная гравитация. Прикинув, что без малого стандартные сутки провел без сна, он принялся застилать тахту отменным хрустящим бельем. Затем синхронизировал часы с осевым оборотом планеты. Поправка относительно эталона составляла всего минус двадцать шесть минут и десять секунд. Таймер наручных часов даже переводить не пришлось, он и так стоял на восьми утра, оставалось лишь нажать переключатель звукового сигнала и положить часы на тумбочку возле изголовья. Кое-как он отдал дань гигиене, улегся, и сразу им овладел крепкий сон.

При всей своей страсти к построению всевозможных версий прим-офицер армейской контрразведки Кин не мог даже предположить, что человек, вышед ший из блокгауза в одиннадцать ноль семь по местному времени, на самом деле был ключом к одной из сегодняшних загадок и слепо шагал навстречу смерти.

4. Довольно-таки своеобразный самоубийца

Заслышав сквозь сон въедливое жужжание таймера, Кин ощупью нашарил часы на тумбочке, чтобы выключить звук. Потом разлепил глаза и уставился в потолок, собираясь с мыслями. Тривиальный эффект пробуждения на новом месте, легкое замешательство тут же сменилось четким осознанием того, что он находится в гарнизоне на Тангре, по местному времени восемь утра.

После вчерашних возлияний у него немилосердно трещала голова, хотя выпито было вовсе не так уж много. Интересно, как иные люди, тот же Нариман, ухитряются спиваться? Чтобы регулярно идти на такие мучения, нужно обладать несгибаемым мужеством. Либо страдать всепоглощающей склонностью к мазохизму. Либо иметь сомнительную привычку не задумываться о последствиях, что наиболее вероятно. А может, похмелье у них протекает гораздо легче. Неспешно рассматривая эту проблему, Кин отдавал себе отчет в том, что забивает голову чепухой и тем самым малодушно пытается отгородиться от мыслей о вчерашних перипетиях и грядущих осложнениях. Однако размышлять о более серьезных вещах с похмелья означало почти наверняка вогнать себя в глубокую депрессию.

Выбравшись из постели, Кин отправился в ванную и встал под душ. Он устроил себе немилосердную экзекуцию, состоявшую в чередовании горячей воды с обжигающе ледяной, всласть растерся полотенцем и, вернувшись в комнату, проделал комплекс гимнастических упражнений. Тут его взгляд споткнулся о бутылку злаковой, почти пустую, укоризненно торчавшую на столе рядом с подсохшими кусочками сыра. Тихо содрогнувшись, он взял ее и убрал в тумбочку.

За окном дремал рудничный поселок. С бледно-голубого неба исчезали звезды, осталось лишь несколько десятков самых крупных. Прожекторы на вышках погасли, в изгибах ложбины залегли сгустки тумана, словно перебродивший настой предрассветной мглы. Оранжевое солнце Тангры еще не вскарабкалось на склон ближней горы, лишь окаймило его заревой полосой, словно к тусклой кудлатой поросли кустарника прилипла выдохшаяся молния.

Когда раздался условный стук в дверь, Кин как раз успел покончить с бритьем и одеться. Необходимость напяливать поверх мундира бронекостюм успела ему изрядно поднадоесть. К тому же автоматическая система терморегуляции с завидным упорством поддерживала температуру чуть выше оптимальной; на свежем воздухе это было еще терпимо, но, стоило войти в помещение, кожа покрывалась липкой испариной. Поэтому, впустив своего телохранителя в комнату и поздоровавшись с ним, Кин первым долгом поинтересовался: