Страница 7 из 105
На международной арене обстояло… Точного определения и не подберешь. Все уже как-то незаметно привыкли, что на высокие совещания приезжает забавный, уморительный, но совершенно несерьезный русский клоун, который непременно напьется в лоск, а потом будет обниматься с присутствующими и рассказывать, как он их любит. Окружающие, поддакивая и похохатывая в сторонку, в два счета добудут подпись медведюшки под чем-то крайне для себя выгодным, а тот, подирижировав оркестром и подергав за усы невозмутимых гвардейцев в церемониальных шапках, отбудет восвояси работать дома с документами.
Западу было весело, России – наоборот. Всерьез замаячила
угроза потерять Курильские острова. Сначала «друг Борис», посидев в баньке под Красноярском с японским «другом Рю», вдруг заявил, что вот-вот подпишет наконец мирный договор с Япо-нией – а это прямо означало, что острова могут быть отданы – чего не сделаешь для хорошего человека… Годом позже кудрявый индивидуум по фамилии Немцов подмахнул с японским коллегой документик с длинным и нейтральным названием: «Соглашение о некоторых вопросах сотрудничества в области промысла живых морских ресурсов в районе Южных Курил». Сие на деле означало, что японские рыбаки получили практически не-ограниченный доступ в территориальные воды России вокруг четырех Курильских островов – не в двухсотмильную «экономическую» зону, а в двенадцатимильную прибрежную , что в переводе на бытовые понятия равносильно тому, как если бы на вашей персональной кухне нагло расположился чужой, посторонний дядя и принялся, непринужденно лопая ваши продукты, еще и бражку варганить в вашей стиральной машине…
При этом аналогичных прав российским промысловым судам в японских территориальных водах не предоставлялось. Япон-ская сторона не брала на себя никаких обязательств соблюдать в российских водах российские законы и правила рыболовства. Ни о каком контроле со стороны России речь не шла.
В царской Государственной Думе по схожему поводу вроде бы невинного головотяпства запрос одного из депутатов был сформулирован жестко: «Что это, глупость или измена?» Сейчас никто ничего подобного не повторил – потому что подобные соглашения по какой-то оплошности до общественного мнения доведены были скудно, и никто толком о немцовских новациях на ниве внешней политики и не знал…
Ну а общая обстановка на международной арене выглядела опять-таки уныло: нельзя даже сказать, что Россию притесняли, презирали или противодействовали ей. Россию, что гораздо печальнее и оскорбительнее, просто-напросто переставали воспринимать всерьез и считать полноправным партнером…
В довершение всего война выплеснулась за пределы Чечни. Полторы тысячи боевиков под командой Басаева и Хаттаба вторглись в Дагестан. В дагестанском Буйнакске взлетел на воздух жилой дом, следом – еще один в Волгодонске и два в Москве. Так называемые журналисты не придумали ничего лучше, кроме как, поглядев в кулак на Сатурн, обвинить в этом зловещих провокаторов из КГБ. Доказательств не было, но когда это их полагалось предъявлять?
И вот тут новый премьер ответил…
В Аргунском ущелье (близ границы с Грузией) на горные склоны обрушился десант – элитные части пограничников и парашютистов (оказалось, что в России, казалось бы, низведенной ниже плинтуса, элитные подразделения мало того что существуют, но и умеют воевать). Чеченские базы были разгромлены, войска перекрыли единственный путь, по которому в Чечню могли прибывать подкрепления – не только исламисты из мусульман-ских стран, но и горячие прибалты, вислоусые украинские «западэнцы» и даже чернокожие африканские искатели то ли приключений, то ли заработка.
Последовали бомбовые удары с воздуха. Второго штурма Грозного не последовало – уроки первого, бездарнейшего, были учтены хорошо. Подразделения российской армии медленно, со всеми возможными предосторожностями продвигались со всех сторон, предварительно перепахав впереди позиции противника артподготовкой и бомбежкой. И начали чистить город, квартал за кварталом, не ввязываясь в дурацкие рукопашные, исключительно огнем.
Трехтысячная армия боевиков под командой Басаева кинулась прочь из Грозного, но угодила на минные поля и под мощный огонь российских войск (эти обстоятельства позволяют заподозрить, что поработали еще, и удачно, те, кого принято называть бойцами невидимого фронта. Очень уж качественная получилась западня…).
Масхадов (а вслед за ним часть российской прессы) тут же стали твердить об «организованном отходе». Что, вот незадача, тут же было опровергнуто не трудами российских чекистов, а репортажем человечка вполне западного – британской журналистки с итальянской фамилией ди Джованни. Дамочка, как положено демократической европейке, «борцам за свободу» горячо сочувствовала, но то, что видела своими глазами, изложила под заголовком «Разбитая повстанческая армия бежит из поверженного Грозного»…
Российские, извините за выражение, средства массовой информации еще пытались по старой памяти лить грязь и дерьмо. Потери армии завышались порой раз в десять, отдельный случай мародерства со стороны какого-то неустойчивого морально вояки превращался в «обычай», писалось и кричалось, что все офицеры пребывают в белой горячке, а солдаты поголовно колются наркотиками. Вообще, подразделения российской армии рисовались «грязными, оборванными и запуганными», а российские летчики, утверждалось, сбрасывают бомбы не на цель, а куда-нибудь в речку или безлюдное ущелье…
Но эти шаманские завывания, несколько лет назад многими воспринимавшиеся на веру, вдруг откровенно перестали работать, в сознании россиян произошел интересный перелом – либеральных журналистов и демократических крикунов переставали слушать. Люди – вот ужас для «общечеловеков»! – стали испытыватьгордость за своих солдат.
Примерно тогда же Путин сказал на приеме в Кремле в День защитников Отечества: «Народ уважает только такую армию, которая умеет побеждать».
Именно это и происходило – армия, в противоположность прошлым годам, побеждала. В сознании людей в форме тоже произошел перелом: во-первых, они поверили , что нынешний Верховный главнокомандующий взялся за дело всерьез , во-вторых, ощутили поддержку тыла , то есть остальной России. Трудно
воевать, когда у тебя за спиной твои же соотечественники зло косятся и называют разными оскорбительными словами. Совсем другое дело, когда солдат чувствует, что страна его одобряет . Словами это передать трудно. Никто, разумеется, не произносил дурацких лозунгов и красивых слов – такое встречается только в плохом кино. Однако некое трудноописуемое бодрое выражение лиц присутствовало повсеместно. Автор этих строк своими глазами видел приободрившуюся армию, людей в форме, увидевших в своей тяжелой службе смысл . А это, как известно из мировой военной истории, уже половина победы…
Никакого «масштабного» сопротивления и «всеобщей» партизанской войны не получилось. «Пророки» и «эксперты» озадаченно заткнулись. Местное население, уставшее от войны, боевиков уже не поддерживало; наоборот, в составе российской группировки появились состоящие из чеченцев отряды, подчинявшиеся новой чеченской администрации.
В те же месяцы отряд спецназа ФСБ сгреб Салмана Радуева по кличке Титаник. Не столь уж большая группа тихонечко пришла и тихонечко ушла, без единого выстрела, унося с собой Титаника, который далеко не сразу осознал, где он теперь находится. Везением тут и не пахло – все прошло без сучка, без задоринки как раз потому, что некий полковник по прозвищу «Человек-Гора» (свои прекрасно понимают, о ком я) блестяще обмозговал операцию, просчитав абсолютно все…
Руководителем новой чеченской администрации стал бывший муфтий Чечни Ахмад Кадыров. Не так уж и давно он воевал против России, но это сейчас значения не имело: называя вещи своими именами, чеченские события были натуральнейшей гражданской войной, – а мы ведь прекрасно помним по той, большой Гражданской, сколь часто оказывалось, что люди переходили из одного лагеря в другой, и по причинам отнюдь не корыстным… Так оно всегда в гражданских войнах и бывает, друг порой уходит к противнику, а бывший противник оказывается верным другом. Потому что это – Гражданская…