Страница 19 из 105
Ну а если со здоровым цинизмом… Извольте. Есть и другая сторона проблемы, которая как раз наших стратегических интересов не нарушает, наоборот… Кошке ясно, что даже после «блицкрига», после казни Саддама (похабнейшая затея, надо сказать), не наступило ни настоящей победы, ни успокоения. Американцы своими собственными руками смастрячили себе нешуточную и долгую головную боль, оказавшись в положении того русского мужика из известной прибаутки, что неосторожно словил голыми руками медведя: и довести его до деревни не по силам, и уйти восвояси не получается – мишка не пускает…
Короче говоря, янкесы влипли качественно. И уйти из Ирака, строго говоря, нельзя (потому что в образовавшийся вакуум моментально запрыгнет кто-нибудь шустрый и алчный), и оставаться – себе дороже, потому что бардак там раскрутился на полную катушку. Оно для нас плохо? Да ни в малейшей степени! Можете ужасаться и называть меня чудовищем, но Большая Политика как раз из таких рассуждений и сплетается. Мы их в Ирак не заталкивали, ведь верно? Ну, видите… А получая в Ираке чувствительные пинки и сатанея от тамошнего беспредела (сами организовали, умники!), США непременно станут послабже в чем-то другом. Где-то в другом месте. Что, вполне вероятно, можно будет тем или иным образом обернуть себе на пользу. Весь мир именно по таким принципам живет которую сотню лет – не обливаясь горючими слезами по поводу неприятностей соседа, а с хитреньким блеском в глазах прикидывая, что можно из этого для себя выкроить, чтобы пошло на пользу в хозяйстве. Так что будем сохранять по поводу Ирака здоровый цинизм. Пусть по тамошним пескам, коли такая охота, бегают польский эскадрон конных водолазов, эстонские воздушные саперы и украинская броневая кавалерийская бригада «Цоб-цабэ»…
А мы перейдем к серьезным вещам.
В описываемый год сорокалетний нефтяной олигарх Михаил Ходорковский объявил, что через «несколько лет» оставит бизнес и сосредоточится на общественной и политической деятельности в России.
В переводе с дипломатического это означало, что означенный владелец «заводов, газет, пароходов» твердо и открыто решил пободаться за власть. Легко вычислить, что бодаться ему пришлось бы с Владимиром Путиным, и ни с кем другим…
Это именно Ходорковский как-то несколько лет назад на вопрос телеведущего, почему он стал банкиром, ответил бесхитростно:
– Деньги, они ведь такие красивые!
То есть он хитрил, конечно. Не так наш герой был прост, чтобы пленяться радужными бумажками исключительно за их красоту. Доллары, его главная страсть, в отношении дизайна как раз безнадежно уступают купюрам какой-нибудь Республики Вануату – и цветом унылые, и красотой не блещут, ни райских птиц, ни экзотических пейзажей, ни многоцветья красок…
Деньги – они ведь могут дать власть. А власти, как теперь стало ясно, хотелось до одури, до потери инстинкта самосохранения и способности рассуждать здраво…
Будущий олигарх своим стартом чем-то подобен Путину: вырос в коммуналке, вот только родители стояли малость повыше на общественной лестнице, но не особенно, с учетом советских реалий – обычные технари невысокого полета. Окончил Московский химико-технологический институт, но пошел не по химической, а по комсомольской линии: заместитель секретаря комитета комсомола вуза, член Свердловского райкома комсомола столицы.
Когда грянула перестройка, Ходорковский стал директором Центра научно-технического творчества молодежи при родном райкоме комсомола. Заявленная цель была самой что ни на есть благой: внедрение в производство новых научно-технических разработок. Ходят слухи, что центр и в самом деле пытался что-то такое внедрять. Но с еще большим упрямством твердят, что «молодые технари» попросту ввозили из-за рубежа коньяк «Наполеон» польской выгонки и голландский незабвенный спирт «Ройял», судя по памятным вкусовым ощущениям, произведенный не то что не из рояля, но даже не из табуретки. Сподвижник Ходорковского Леонид Невзлин, по некоторым данным, потом говорил: «В конце концов, никто им не отравился».
Со временем, заматерев, Центр занялся операциями типа банковских – обналичкой. Именно что «типа». При советской власти в финансовом хозяйстве порой царила самая откровенная шизофрения: если «фонд зарплаты» у директора завода перерасходован, то он не имеет права взять на зарплату (пусть даже рабочие с голоду пухнут) свои же заводские деньги из «фонда для внедрения результатов научно-технического прогресса». Зато директор мог эти деньги «прокрутить» через Центр – перечислить их туда безналом, а обратно получить наличку. Естественно, в природе альтруистов и благодетелей как-то не существует, едва речь заходит о финансах, а потому симпатичные молодые люди Миша и Леня получали свой приличный процент за то, что помогли голодающему гегемону.
Как-то так случилось, что эту прибыльную лавочку пришлось закрыть – то ли много таких развелось, слишком шустрых, то ли финансовые правила поменялись. «Комсомольцы» побежали в банк за ссудой. В банке им вежливо объяснили, что организации, подобной Центру, они денежки дать не могут. Понятия тут такие. Вот если бы вы, молодые люди, сами были банком…
Молодые люди долго мозги не умудряли – тут же создали свой банк по имени «Менатеп» – пока еще как «подсобное хозяйство Центра», существующее исключительно для получения кредитов. Вот только вскоре оказалось, что банк сам по себе – гораздо более выгодное предприятие, чем какие-то Центры…
«Менатеп» стал размножаться, как пара кроликов в лирический весенний денек, и вскоре в объединение под этой вывеской входило уже несколько десятков банков. Среди них попадались и скучные, и довольно экзотические, например торговый дом «Менатеп-Импекс», в обмен на нефть (вот он, первый нефтяной следочек!) ввозивший в СССР (тогда еще СССР) кубинский сахар. Бизнес шел по накатанной – вот только американская юстиция поглядывала косо – из-за того, что компаньоном Ходорковского был американскоподданный Марк Рич, которого злыдни-прокуроры отчего-то именовали в Штатах уголовником и всерьез хотели упрятать на нары по куче тяжелых статей…
Потом Ходорковский основал новый банк с красивым названием «Europian Union», и не в респектабельной Швейцарии, а, наоборот, на жарком острове Антигуа, заслужившем худую славу «всемирной прачечной» по отмыванию грязных денег, в том числе наркодолларов. Чем этот банк занимался, в точности неизвестно, но вряд ли благотворительностью вдов и сирот или организацией приютов для престарелых попугаев. Учитывая специфику острова Антигуа, все обстояло как раз наоборот…
Попутно Ходорковский завязал неплохие связи с американ-ским «Бэнк оф Нью-Йорк» – тем самым, что потом оказался связан с отмыванием потоков текущих из России грязных денег.
Попутно Ходорковский учредил свою собственную Продовольственную программу: на ниве снабжения Москвы продовольствием ударно трудились АОЗТ «Алиот» и АО «Колсо», где главным акционером был «Менатеп». «Алиот» получил кредит в восемь миллиардов тогдашних рублей, а буквально через несколько дней закрылся, и его руководство неведомо куда испарилось. Вместе с кредитом.
Попутно Ходорковский предложил инвестиции Московскому пищевому комбинату – вот только «инвестиции» волшебным образом (старик Хоттабыч обзавидуется) оказались кредитом , в погашение которого заводу пришлось отдать «Менатепу» три четверти своих акций.
Но это все по большому счету развлечения джентльмена в
поисках десятки, как говаривал Остап Бендер. Золотая жила таилась в другом месте – именно Ходорковский первым стал продавать всем желающим «акции „Менатепа“», с которыми потом произошло примерно то же самое, что и с билетами МММ.
Было еще много всякого. В 1991 году, когда «Менатеп» подал в суд на Центробанк в связи с задержкой платежей, глава оного, дюжины собак съевший на ниве финансов Геращенко, атаку отбил даже не с помощью оравы дорогих адвокатов, а задав Ходорковскому один-единственный вопрос:
– Мишенька, деточка, а не напомните ли старику, куда девались государственные денежки из Фонда ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС? Которые вам на время Горбачев давал?