Страница 17 из 24
Задействовав пятьсот спешно собранных судов и пятнадцатитысячный сухопутный корпус, Гней Помпей начинает действовать. По разработанному им плану все Средиземное море было разделено на тринадцать оперативных секторов (у римлян, видимо, были куда более точные карты, нежели обычно принято считать). Сам Помпей во главе отборной эскадры из почти полусотни кораблей, возглавил оперативный резерв. Подтвердив свою репутацию блестящего стратега, Помпей начал операцию действиями в сравнительно удобном западном Средиземноморье, одновременно перекрыв Мессинский и проливы, отрезав две крупнейшие пиратские группировки друг от друга. В течение каких-нибудь трех месяцев все было кончено.(117,399)
В ходе битвы, разыгравшейся у южного побережья Малой Азии, куда собрались все уцелевшие пираты, было потоплено около тысячи трехсот кораблей, более десяти тысяч человек погибло. Пленных набралось столько, что Помпей, ограничившись казнью только четырехсот с лишним пиратских главарей, заселил оставшимися в живых несколько городов внутренней Киликии, разрушенных войной, вменив в обязанность бывшим разбойникам охранять границу с Арменией.(19,270)
Римский сенат имел все основания быть довольным – во первых, была снята блокада морских путей, а во вторых, Митридат лишился вернейших и незаменимых союзников.
Лукулл вместе со свежими войсками возвращается на восток. Области, еще недавно приветствовавшие Митридата как освободителя, ныне покорно склоняются перед Римом.
В битве при Кизике – единственном городе Малой Азии, сохранившим верность Риму, Лукулл наносит поражение понтийской армии. Затем следует битва при Кабире, после которой Митридат – впервые в жизни погружается в отчаяние, и бежит в Армению, бросив свое царство на произвол судьбы, но находит в себе силы вернуться к борьбе.(93,131)
Лукулла сменяет Гней Помпей, отметив свое назначение на должность командующего армией на востоке второй победой под Кабиром.
В отчаянии Митридат, пользуясь услугами перебежчиков, перевооружает и обучает свою армию по латинскому образцу, копируя буквально все, вплоть до формы легионных штандартов и количества гвоздей в сапогах. Но и это не помогает – римляне, посмеиваясь, вновь и вновь громят своих эпигонов.(4,388)
Армия Помпея, преследуя Митридата, врывается в Иверийское царство, бывшее союзником Понта и предает разграблению древнюю столицу Грузии – Мцхету.
Затем настает черед Армении. С легкостью Помпей побеждает огромное войско царя Тиграна и его кавказских союзников(среди прочих разбитых врагов римлян хронисты называют и племена женщин – воительниц). Потери армянского владыки составляют едва ли не сто тысяч человек, если это, разумеется, не очередное преувеличение.
И вот, в 70 году до нашей эры, войска Помпея входят в пределы исконных понтийских земель. Вскоре пала столица Понтийского царства – Синопа.
Помпей захватывает царскую сокровищницу – 684 миллиона сестерциев (67,314). Добыча столь велика, что даже после более чем щедрых раздач войску, и фантастических присвоений высших командиров, кое-что остается и для римской казны.
Затем римляне вторгаются в Албанию Кавказскую – нынешний Азербайджан, и почти доходят до Каспийского (тогда Гирканского) моря. Наверное, Помпей видел себя наместником новой – Кавказской – провинции, но солдаты отказываются двигаться дальше, тем более, что добычи в горах и полупустынях никакой не предвидится. По возвращении, Помпей собирает в городе Амисе своего рода конференцию малоазиатских владык, на которой создается, под римским патронатом, союз, направленный против Понта. Гарантируется неприкосновенность владений мелких правителей а они, в свою очередь, дают заверения в своей преданности Риму. (19,371)
От Митридата отвернулись почти все союзники, включая зятя – глуповатого и слабовольного Тиграна, который, узнав что его родственник и друг ищет убежища в Армении, объявляет награду в сто талантов за его голову.
Двое сыновей базилевса: старший – Махар, и Ариобарзан переходят на сторону римлян.
Но война продолжается и идет с крайним ожесточением.
Митридат возвращает себе земли и города, и вновь их теряет, его армии бьются с редким мужеством, о котором далеко не все историки отзываются с должным уважением.
Закалывающие себя, чтобы избежать плена военачальники и сражающиеся насмерть воины – фанатичные дикари (когда то же самое делали квириты, это почему то подавалось как пример величия духа). Даже самоубийство жен и наложниц Митридата тот же Бенгтсон совершенно серьезно объясняет тем, что «женщины…были сыты по горло жизнью в гареме»(67,305). Как-то забывают при этом упомянуть – что ждало этих женщин, происходивших из знатнейших семей, в случае плена – еще впереди времена безумного Калигулы, когда жен и дочерей патрициев будут посылать в лупанарии в наказание мужчинам, но по отношению к женщинам «варваров» это стало привычной практикой.
Впрочем даже стоящие на этой точке зрения отдают должное противникам римлян, для которых страх смерти перестал существовать (67, 307)
65 год – вновь сражение под Кабиром. Третье по счету, и на этот раз – победоносное для понтийцев. Затем – битва при Газиуре – опять понтийцы побеждают. На поле боя остается 150 центурионов, 24 воинских трибуна, и 7 тысяч солдат (судя по всему, последняя цифра занижена как минимум раза в полтора).
Но это уже агония умирающего гиганта.
Словно злой рок преследует его. Флоты его гибнут, его союзники уничтожены или сдались на милость победителей, остатки его огромной армии скрываются в неприступных горах.
Потеряв все, Митридат кружным путем, с несколькими сотнями воинов, прорывается в Диоскурию, откуда перебирается в Боспор. По странной иронии судьбы именно на земле, где он вел самую первую войну, суждено завершиться его карьере политика и военачальника, и его всей жизни.
Наступает 63 год до нашей эры, 68 год жизни Митридата Эвпатора, 57 год его царствования.
Со дня восшествия его на престол пятьдесят раз в Риме сменялись консулы, многих из тех, кто сражался с Митридатом еще юношами, давно нет в живых, другие – почтенные седоголовые старцы, а понтийский царь все не прекращает борьбу. Хотя понтийской армии больше нет, а его союзники или пали, или предали, но старый царь не думает просить пощады.
Его столица и все его царство в руках врагов, но он все еще полновластный владыка Боспора, и располагает сильным войском. Он вновь планирует новую войну против ненавистного Рима. Ныне он возвращается к своему первоначальному плану войны с квиритами.
Поднять против Вечного Города племена Великой Степи – скифов, сарматов, синдов, массагетов. Полчища непобедимых всадников, вместе с гетами и даками, должны были обрушиться на Италию, со стороны Балканского полуострова, откуда римляне меньше всего ждали удара. (4,402)
План это в большинстве позднейших трудов, в особенности – историков «проримской школы», подвергнут осмеянию.
Однако, видный знаток античности Георг Рейнак высказался о нем так – «Кто знает, не постигла бы Рим уже тогда судьба, уготованная ему пять веков спустя, Атиллой, Германарихом и Тотиллой…»(67,318) Во всяком случае, современники (не исключая и самих римлян) считали подобный проект вполне осуществимым.
Он шлет посольство за посольством, отдает в жены кочевым царькам дочерей… Казалось, еще немного и заполыхает новая великая война, в конце которой степняки напоят в Тибре коней. Но судьба окончательно отвернулась от царя. Восстали его собственные подданные, не выдержав почти непрерывной войны, длившейся уже в течении жизни двух поколений, и возглавил восстание его любимый сын Фарнак. Осажденный в своем понтикапейском дворце на вершине горы, что ныне носит его имя, оставленный всеми, кроме нескольких верных телохранителей, Митридат Эвпатор покончил с собой, бросившись на меч. [24] Перед смертью он мог видеть римские десантные суда, блокирующие город.(4,405;19,371)
Вместе с ним добровольно приняли смерть две его младшие дочери – Митридатида и Ниса, уже просватанные невесты египетского и кипрского владык.
24
По другим данным, царь принял яд, а когда тот не подействовал, приказал телохранителю отрубить себе голову.