Дзур

«Не беспокойся, босс.»

Я молча изучал Вааски и одновременно обдумывал происшедшее.

«Запутался в занавесе, да?»

«Заткнись, босс.»

«Присматривай за ними повнимательнее. Мне нужно знать, если кто-то из них решится на псионическую связь.»

«Уже занялся.»

«Тут нет занавесов.»

«Заткнись, босс.»

– Ладно, лорд Вааски. У нас тут проблема, у вас и у меня.

Он был взбешен. Или просто зол. Никогда не понимал разницы.

– Отдаю должное вашей находчивости, – сказал я. – Хороший был ход. Но не могу позволить такой. Личные мотивы.

– Ты настолько мертвец, Талтош, что с тобой и разговаривать-то не стоит.

– Может, вы и правы. Но я могу успеть кое-что сделать до того, как упокоюсь. И вы, наверное, не хотите, чтобы я сделал это с вами.

– Ладно, говори дальше.

– Таков и мой план.

Я прочистил глотку.

– Как я и сказал, операция свернута. Вы немедленно убираетесь из Южной Адриланки. Я знаю, кстати, на кого вы работаете, и не боюсь его. Меня вообще трудно сейчас чем-либо напугать, ведь, как вы заметили, я и без того мертвец.

– Заканчивай и убирайся.

– У вас есть характер, лорд Вааски, отдаю вам должное.

– Избавь меня от комплиментов, мертвец.

Я хотел всадить в него клинок. Но не сделал этого, и он знал, что я не сделаю.

– Передайте вашему боссу, что… нет, не так. Передайте вашему боссу, чтобы он передал своему боссу, чтобы сбросил Южную Адриланку со счетов. И для вас, и для Левой Руки. Все дела джарегов здесь свернуть. Пусть выходцы с Востока занимаются здесь тем, чем сами пожелают.

– Да, Талтош. И он послушается, потому что ты так сказал.

– Нет, он послушается, потому что я весьма убедителен, и потому что оставить этот район в покое будет куда дешевле.

– И ты намерен убедить его в этом.

– Ага.

– Ладно, я передам.

– А вы убирайтесь отсюда. Если я хоть раз увижу вас по эту сторону реки, мне не надо объяснять вам, что случится, правда?

Он неотрывно смотрел на меня.

– Думаю, я хорошо это понял.

– Хорошо. Позаботьтесь о вашем сотруднике, ему, кажется, неудобно.

Я повернулся спиной к нему и вышел. Неторопливо.

«Лойош?»

«Они не двигаются.»

«Ладно, все ясно. Выбираемся. Осторожно, занавес.»

Я прошел через зал. Хозяин, глядевший на меня, быстро отвернулся. Два или три клиента столь же старательно не смотрели в моем направления. Прямо как после убийства, только дело длилось несколько дольше и никто не умер. Ну, если только приятель Вааски не скончался от торчащего в нем кинжала.

Меня чуть-чуть трясло, когда я шагал по улице. Лойош и Ротса вылетели через разбитое окно и присоединились ко мне. Окна было жаль.

Мы быстро двигались на восток. Лойош сказал:

«Мы выжили.»

«Да. Ты волновался?»

«Я? Конечно, нет, босс.»

«А я да. Ход был рискованным.»

«Ладно, признаю, окажись там в комнате еще парочка, дело обернулось бы интереснее.»

Я добрался до Шести Углов и нашел Сандора там, где его и оставил. Лойош уверился, что никого рядом нет, и я снова надел личину, не без некоторого сожаления, но зато с определенным облегчением.

Итак, плотину я вскрыл. Теперь посмотрим, чьи поля затопит.

13. Вино «Дескани» (продолжение)

Если следовать рекомендациям официанта, как я всегда и поступаю в «Валабаре», вино к салату должно быть также и вином, которое сопровождает дичь. Почему – не знаю, но предполагаю, что дело связано с переменами блюд.

Перемены в доброй трапезе всегда важны, является ли различие между последующим и предыдущим вкусом блюд тонко-незаметным, как у рыбы и кореньев сон-травы, где вкус определяется маслом и лимоном, или резким и красочным, как у салата и цыпленка.

В данном случае вино растянуло вкус и напомнило моему рту, что как бы ни менялись обстоятельства и как бы новый миг ни отличался от прерыдущего, они всегда остаются мгновениями в бесконечном потоке, потомками всего, что было прежде, предками всего, что будет потом; томная прохлада вина, сочетающего в себе полноту красного и элегантность белого, заставляя на миг отодвинуться от беспомощного цыпленка и провозглашая беспредельное обрамление бытия, или трапезы.

Да, если вы до сих пор не поняли, еда делает меня философом. И поэтом. Смиритесь с этим.

Но вот о чем я хочу напомнить: вино, которое пьют с салатом, отличается от вина, которое пьют с дичью. Да, это одно и то же вино, но на тарелках все так по-другому, что и вино становится другим. Словно бы вы одним и тем же тоном произносите одни и те же слова, приветствуя некоего господина вчера – и сегодня, заключив контракт на его убийство. Обрамляющие обстоятельства изменяют смысл приветствия.

Другая еда делает другим вино. Она все делает другим.

– Вкусно, – сообщил Телнан.

Да, он не поэт, подобно мне.

Пауза между переменами блюд – тоже блюдо, как паузы между нотами являются частью музыки. Вообще-то последнего я бы не знал, не упомяни однажды Айбин об этом. Но могу засвидетельствовать, что для хорошей трапезы это так.

Что последует за дичью – известно, потому что именно это и было заказано, кажется, с пол-жизни тому назад. И все это время заказ вертелся где-то на задворках сознания. Каждый укус, каждая крошка, сами по себе будучи наслаждением, в то же время являлись прелюдией к дальнейшему.

И теперь Валабар заставляет ожидать это «дальнейшее», попивая вино, которое сопровождало дичь.

Со стола убрали посуду, оставив полупустую бутылку вина и бокалы. Потом принесли новую посуду, аккуратно ее расставляя. Причин такому поведению я найти не могу, разве что намеренно, задерживая, разжигая нетерпение. Если так – что ж, это работает. Новые тарелки, новые приборы, новые бокалы. Звон – тонкий, но безошибочный – соприкосновения каждого предмета сервировки со столешницей звучал как музыка. Или, полагаю, так, как музыка звучит для тех, кто чувствует музыку так, как я чувствую еду.

– А что сейчас? – спросил Телнан.

– То, что ты заказал.

– А. – Он нахмурился. – А я уж и не помню, что именно.

– Тогда наслаждайся удовольствием, даруемым неожиданностью.

Он кивнул.

– Это сколько угодно.

– Ты просто принимаешь то, что случается, так?

– А что, кто-то думает иначе?

– Я не в этом смысле, я вообще.

– А. Да, пожалуй что так.

– Это свойство дзуров, или твое личное?

Он моргнул. Не думаю, что он знал, как ответить. Наконец он проговорил:

– А зачем тебе это?

– Хороший вопрос. Не знаю.

– Ты пытаешься понять, что значит – быть дзурлордом, да?

– Может, и так.

– Зачем?

– Телнан…

– Хм?

– Ты пытаешься понять, что значит – быть, э-э, мной?

– Конечно.

– Зачем?

– Откровенность за откровенность.

– А. Ладно.

– Подавали бы они уже еду.

– Наслаждайся ожиданием, приятель.

– Моя любимая часть ожидания – когда оно кончилось и начинается дело.

– Ага.

– Хм?

– Только что я кое-что понял о дзурах.

– А. Но ты еще не рассказал, зачем тебе это.

– Потому что я вам не верю.

– То есть?

– Знаешь, я в некотором смысле изучаю драгаэйрян всю свою жизнь.

– Зачем?

– Необходимо. Для выживания.

– Ладно. Ну и?

– Я могу понять всех драгаэйрян, но не дзуров. Вы только и ищете ситуаций, которых я всеми силами стараюсь избегать. Я не могу понять смысла.

– А.

– Я ответил на твой вопрос?

– Пожалуй. Но…

– Что?

– Подавали бы они уже еду. Мне нравится переходить к делу.

«Итак, Лойош, готов к долгой прогулке?»

«Мы-то полетим, если для тебя это важно. И куда мы направляемся?»

«В Город.»

«А. Что, теперь пора?»

«Давно уже пора.»