Страница 48 из 128
ИНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ДВА. ДРУГОЙ 1993-Й
Прошлые «точки поворота»
Все скользит и скользит страна, названная Россией, к своему печальному финалу. И все чаще мы задумываемся: а нельзя ли было переломить эту тенденцию раньше? Можно ли было избежать позора и разгрома 1990-х, которые распылили и уничтожили остатки нашей национальной энергии?
И каждый раз мы тяжело вздыхаем. Август 1991-го? Нет. Не получалось. Вся страна была объята безумием. Всем казалось, что хуже быть не может. Власти «демократов» еще не видели. Еще впереди были кровь междоусобных войн, развал армии, массовые казни, взрывы террористов. И явись мы тогда в 1991-й из нашего времени, и расскажи обо всем, что случится — большинство нам бы не поверило.
Но была еще одна точка возможного поворота — осень 1993-го. Время, в которое новая власть уже успела показать себя. Пусть и не во всей красе, но все же выглянула ее людоедская, воровская харя.
И опять мы должны сказать горькое «увы»…
Все дальше уходят в историю трагические дни той осени. Память павших в борьбе с режимом для нас свята. Но все же настало время приглушить эмоции и включить рассудок, честно ответив самим себе на непростой вопрос. А могли ли мы, невооруженные повстанцы, в принципе выиграть тогда Россию, вырвав ее из лап хаоса и опустошения?
Если бы…
Давайте представим себе, как вечером 3 октября, когда массы восставших хлынули к телецентру в Останкино, Ельцин, переодевшись в женское платье, бежит в посольство США…
Вопреки расхожему мнению, история имеет сослагательное наклонение. Во всяком случае, умные люди и в США, и у нас давно это открыли. Изучение того, почему история в переломных точках повернула на один из возможных путей, помогает управлять будущим — ибо ты понимаешь, как можно направлять события на исторических развилках.
Итак, повстанцы 3 октября 1993-го торжествуют, и войска переходят на их сторону. Правда, чтобы допустить такой разворот событий, придется забыть о том, какая неразбериха царила в стане защитников Советов, равно как и об «организаторских способностях» как Хасбулатова, так и Руцкого. Сделаем и это допущение.
На следующий день выясняется, что в руках победителей оказался самый большой обрубок СССР (РФ), у которого еще кровоточат свежие раны на границах. В РФ свирепствует гиперинфляция, производство лежит на боку без оборотных средств. Города почти полностью зависят от импорта продовольствия. Хотя большинство предприятий еще не приватизировано, еще нет олигархов, а нефть и газ находятся в руках государства — но уже нет и прежней системы управления, погибли порядок и дисциплина. Директорский корпус самозабвенно обчищает собственные заводы-фабрики и вывозит деньги за рубеж, а мировые цены на энергоносители низки (они вдвое меньше нынешних). Страна и общество поражены эпидемией самопроедания. И когда эйфория прошла бы, победителям Ельцина становилось жутковато.
Субъективный фактор-93
Угроза экономического коллапса — вот самая большая беда, которая подстерегала победителей Ельцина в тот момент. Даже не угроза гражданской войны-93, о которой сегодня талдычат записные демократы. Подавить прозападную, либеральную интеллигенцию и всяких защитников Ельцина-Белого Дома — Свободы образца 1991 года («ебелдосов») удалось бы очень быстро — для этого хватало ввода в Москву и Питер нескольких эшелонов с рабочими из провинции и нескольких военных частей оттуда же, вдоволь нахлебавшихся «реформ». А вот с экономической катастрофой так не сладишь.
Оглядываясь назад, понимаешь: спасти страну могли бы только очень выверенные меры, которые включали в себя и сталинскую жестокость, и рузвельтовский прагматизм. Страна нуждалась в сочетании социализма в одних отраслях и ультралиберализма — в других. Нужна была ставка на самые прорывные технологии завтрашнего дня, а это невозможно без подавления могущественного лобби экономики прошлого. Например, нефтегазовой братии. Нужно было вводить свободу мелко-среднего предпринимательства на фоне установления полной госмонополии на вывоз энергоносителей и стратегического сырья, на торговлю спиртным. При всем этом пришлось бы вести политику «нового 1937-го» в отношении крупных мародеров, вывозивших за рубеж миллиарды долларов, искоренять прозападные группировки, силой оружия уничтожать криминал и сепаратистов.
Оную политику пришлось бы окормлять с помощью финансового и планового гения, сопоставимого разве что с гением Яльмара Шахта, великого экономического лидера Германии 1930-х годов. А для промышленного прорыва понадобились бы железные сталинские наркомы.
Иными словами, России требовалась умная, упорная и железная власть. И опираться она могла лишь на сильную, по-военному организованную партию с четким видением будущего. То есть, тот самый субъективный фактор.
Ничего этого у вероятных победителей ельцинского режима не имелось. А что наличествовало? Аморфная масса нардепов, которые еще вчера крушили СССР, чествовали Ельцина и голосовали за «независимость России». (Смертельным ударом по Союзу стала Декларация о суверенитете РФ, принятая «патриотическим» парламентом 12 июня 1990 года). И если одни несли красные знамена, то другие пели «Боже, царя храни». Была разноголосица массы экономических программ и шелуха красивых лозунгов то о «социально ориентированной рыночной экономике», то о замораживании цен. Были сотни партий и партиек. Были первостатейные бузотеры — воркутинские шахтеры, еще осенью 1991-го славшие поздравительные телеграммы генералу Дудаеву.
Был люмпенизированный народ, который ни черта понимать не хотел, миллионами голосовал за Ельцина, и в массе своей не поддержал восставших — хотя в следующие годы ходил на тот же Горбатый мост, стучал касками и стоял с плакатами, выбивая из правительства причитающиеся гроши. Причем по отдельности, разными группами и профессиями — хотя надо было приходить той осенью и разом.
Были два вождя (Руцкой и Хасбулатов), которые доказали полную организационную беспомощность в реальном октябре-93. Те самые, которые совсем незадолго до трагедии сделали карьеру на костях СССР и не раз выступали «перевертышами». К тому же, у каждого из них имелась своя группа бизнесменов, охочих до собственности и бюджетного пирога. А чего стоил Руцкой — показало его губернаторство в Курске. Там до сих пор вспоминают его замашки местечкового шейха, и свадьбу, на которой с вертолета сыпался «миллион алых роз».