Страница 2 из 16
3
В небольшой комнате было душно и накурено. Человек пятнадцать-двадцать, точнее знала только секретарь, которая вела запись собрания, набились в комнатенку три на четыре и едва не сидели друг у друга на головах. Окно для проветривания в целях конспирации было решено не открывать, хотя оно и выходило во внутренний дворик.
– Товарищи, товарищи! – Кристобаль, не имея колокольчика, стучал по столу кулаком. – Товарищи!
Никакой реакции. «Марксистский актив» разошелся не на шутку. Казалось, что каждый старается просто перекричать остальных, напрочь забыв о цели собрания.
И только странный гость из Комитета сидел молча в нелепых черных очках и идеально отглаженных – стрелка острая, как нож, – брюках. Хотя Кристобаль, сам член Комитета, никак не мог припомнить, где и когда этого странного парня приняли в организацию. Впрочем, эта мысль не казалась важной.
– Товарищи!!! Да что же это такое! – Кристобаль Бруно потряс отбитой ладонью.
Крики начали смолкать. Вскочила, яростно тряхнув короткими волосами, Леонора.
– Товарищи! Я считаю, что решение по поводу акции в парке Колон – это незрелое решение. Мы не можем вот так просто…
– Решение принято не нами, а Комитетом.
– Значит, и Комитет не подумал! В таких вопросах нельзя пороть горячку! И почему акцию должны осуществлять мы?!
– Мы наиболее активная и многочисленная группа, и всем это хорошо известно. Так что ты предлагаешь?
– Предлагаю все обдумать, взвесить… Проанализировать какие-то другие пути!
– У нас нет времени, – простонал Кристобаль. – Времени до десятого осталось совсем немного…
– А я говорю, что в парке Колон нельзя проводить такую акцию! Могут пострадать простые люди. Может пострадать историческая часть города, в конце концов!
– А еще может пострадать Педро Санчес, палач и убийца! – с места закричал Рудольф. – Я считаю, что это важнее!
И снова заорали все.
– Товарищи! – поднял руки Кристобаль. – Я вас прошу… товарищи! – Наконец рассвирепел и он. – Ну, хорошо! Я заставлю вас меня слушать!
Он рывком выдвинул ящик стола, и в его руке оказался револьвер. А еще через мгновение тяжелая и страшно холодная рука человека из Комитета легла Кристобалю на плечо, намертво припечатав его к стулу.
– Не стоит, – тихо, с легким акцентом прошептал гость.
Странно, но председатель Бруно услышал его во всеобщем гомоне так же хорошо, как если бы тот говорил в полной тишине.
«Кто он такой? – Кристобалю показалось, что ответ на этот вопрос очень важен. Но в помещении было слишком накурено, душно. – Чертовщина…»
Где-то на задворках сознания всплыли чьи-то слова. Он жмет руку странному товарищу. «Наш иностранный друг… Большая помощь… Консультации…» Но кто представлял человека в черных очках? Где? Было ясно, что свой, но кто?..
Не снимая обжигающе холодной и твердой руки с Кристобаля, гость встал.
Актив умолк.
– Путь революции – не простой путь. – Гость говорил тихо, но так, что каждое ухо слышало его и внимательно ловило каждое слово, каждый звук. Его хотелось слушать. Кристобаль даже задрожал, когда он сделал небольшую паузу. Так женщина дрожит от нетерпения, когда умелый любовник приостанавливается, чтобы подогреть ее желание. – В нем есть место всему: лишениям, трудностям, опасностям. Все тяготы долгого пути. Люди, идущие дорогой революции, часто не видят результатов своих действий. В этот момент можно запаниковать. Наделать ошибок. Опустить руки. Свернуть с дороги. Или испугаться.
Леонора, молодая и яркая, обиженно вскинулась. Но промолчала. Именно она являлась самым горячим противником идеи террора, считая его тупиковой ветвью революции. И где-то Кристобаль ее понимал.
– За этот страх вам не должно быть стыдно. Ведь это страх крови. Вы честные, горячие молодые люди. Именно вам будет принадлежать будущее этой страны. Или даже всего мира. Каким оно будет, решается сейчас и здесь! Не в залах президентского дворца. Не в парламенте, где сидят болтуны и бездельники. А здесь. В этой маленькой комнате. От того, что вы решите, зависит ваша жизнь, но это не главное. От этого зависит жизнь целой страны! Ваши споры – это споры вашего народа! Ваши страхи – это страхи народа! Ваши решения – это решения народа! Сейчас угнетенного, нищего, униженного. Но в будущем… Хотя дело не в этом. Вопрос сейчас стоит по-другому. Будет ли будущее у народа Аргентины? Испугается ли народ Аргентины крови и ответственности? Не бывает революции в перчатках…
И он снял очки.
Все, что произошло после этого, Кристобаль вспомнил только за минуту до расстрела. Но это, конечно, ничего не могло изменить.
4
В мастерской царило радостное оживление.
Хотя мастерской эту комнату можно было назвать с большой натяжкой. Подвальное помещение, до половины заваленное огромными рулонами с желтоватой бумагой, которые больше всего походили на пузатые бочки. Склад типографии, хозяин которой имел марксистские взгляды и закрывал глаза на то, что происходило на его территории. Эти рулоны каждое утро выкатывали через широкие ворота хмурые от недосыпа и перепоя рабочие. И каждый вечер все те же усталые ребята привозили новые бочки с бумагой. Получали свои монеты и тратили их в ближайшем кабаке. Откуда утром приползали на работу – злые, с больной головой и красными глазами. Таких парней меньше всего интересовало то, что происходит за грудами бумажных рулонов и куда ведет маленькая дверца с обратной стороны склада.
Этот подход устраивал и соратников Аркадио Мигеля, и хозяина типографии, и самих рабочих, за будущее счастье которых боролись в тесноте мастерской молодые марксисты.
Несколько столов были аккуратно поделены на различные зоны.
На одном собирали детонаторы. Этим занимались молодые девушки – те, у кого наиболее чувствительные пальчики. Необходимо было свести маленькие пороховые заряды таким образом, чтобы не пережать их и вместе с тем не наделать лишних щелей в корпусе, куда могла бы уйти сила взрыва и пороховые газы. Детонатор должен был дать точный, сильный толчок будущему взрыву.
Рядом два парня колдовали над механизмом дистанционного подрыва.
И третий, задвинутый в самый дальний угол комнатки, стол был полностью занят главным участником грядущего праздника.
Динамит.
Говорят, что, когда Альфред Нобель придумывал замечательное средство для горных работ, прокладки тоннелей и разработки карьеров, он и не подозревал, каким образом будут использовать его детище наделенные фантазией потомки. Скорее всего это просто байка, выдуманная людьми, желающими представить этого изобретателя исключительно белым и пушистым. Сложно себе представить, чтобы Нобель был настолько слеп и тупоумен, чтобы не понимать последствий. Хотя другая распространенная придумка гласит, что физики-ядерщики тоже не ведали, что творят, и занимались исключительно высокой наукой. Опасный это народ, ученые.
Два заряда по шесть шашечек в каждом. Огромная разрушительная сила, скрытая в невзрачных цилиндриках.
Согласно плану, взрывы должны были прогреметь в северном конце импровизированной трибуны, где располагались наиболее высокопоставленные гости. В том числе и Педро Санчес, глава местной контрразведки. Садист, убийца и палач. По крайней мере, те, кто попадал к нему в руки, неминуемо раскалывались. Для Санчеса не существовало таких крепких орешков, которых он не мог бы раскусить. Порой в прямом смысле этого слова.
Заодно с Педро Санчесом должны были отправиться в мир иной его первый заместитель и глава полицейского управления. Та еще сволочь. Плюс разные деятели из политической элиты Буэнос-Айреса. Все, как один, кровопийцы и эксплуататоры, собравшиеся на ежегодный праздник победы при Рио-Колорадо, где закованные в железо испанцы на заре колонизации Аргентины уничтожили последнюю крупную стоянку индейцев кечуа. Ежегодным этот праздник стал всего пару лет назад. Особым указом жены бывшего президента Перона, Изабеллы [1]. Злые языки из приближенных к первой и единственной леди страны сообщали, что, видя недовольство народа, Изабелла решила увеличить количество праздников и выходных дней. Как она выразилась, для поднятия национального духа.
1
Изабелла Перон – вторая жена президента Перона.