Джунгар. Небесное Испытание

Ветер стих, еще больше стемнело. Холодный, сырой воздух ранней весны, казалось, заколыхался, загустел. Темная стена деревьев, широкой дугой уходившая к озеру, тоже замерла, не издавая ни звука. Темрик почувствовал, что дышит медленнее, тяжелыми скорбными вздохами, глаза словно налились свинцом. В ушах глухо гудел бубен: тр-р-умм… т-р-румм. Да, старая шанартай тэби была сильной, очень сильной. Темрик буквально чувствовал, как исходящая от нее воля окутывает всех мягким покрывалом.

Проходя по кругу, шаманки каждому вложили в ладони небольшую чашку с сухим хурутом. Его надлежит съесть, а взамен в чашку положить приношение Этуген. Раздав чашки, не переставая петь, шаманки двинулись в обратный путь, принимая взамен оставляемое в чашках приношение богине: горсти сушеных ягод, разноцветные бусины из дерева и обожженной глины, - дары земли. Когда до него дошла очередь, Темрик с трудом прожевал угощение, а в чашку из припасенного кожаного мешочка доверху насыпал золотого песку. Встретил удивленный взгляд женщины. Неслыханный по щедрости дар!

Завершая обряд, шаманки вернулись к шанартай тэби, трижды вскрикнули хриплыми, протяжными голосами и растворились в темноте. Они будут оставаться на этом месте еще три дня, не разжигая костров, чтобы не ранить землю, - столько времени требуется, чтобы пропеть все положенные молитвы.

Подбежали молоденькие помощницы с полотенцами, заботливо отерли вождям головы и лица. Темрик вздохнул, стряхивая оцепенение. На какой-то момент в его сердце болезненно и ясно вошла тоска по погибшим сыновьям. Он помнил такой же обряд на том поле, где когда то нашел их - мертвыми. Старый хан стиснул зубы. Не для того приехал.

В гостевую юрту, приготовленную для участников обряда неподалеку, Темрик вошел последним, намеренно задержавшись. При его появлении гомон немедленно затих. Темрик обвел присутствующих взглядом, который отнюдь не располагал к добродушию. Недаром у джунгаров говорили, что хан может взглядом вогнать в землю на пол-локтя. Кряхтя, поднялся хозяин - Сагаат. На его лице все еще оставались полосы сажи, губы скорбно поджаты. Он явно не чувствовал себя уверенно, и эта неуверенность читалась на его лице. Дархан снова был с ним рядом, - сидел по левую руку, а двое незнакомцев - по правую. Почетные гости.

Темрик остановился напротив, тяжело упер руки в бока. Что ж, небесным тэнгэринам дань отдана. А теперь пора говорить о том, о чем следует. И не ему, Темрику, начинать.

- Приветствую хана могущественных джунгаров, - без всякого выражения произнес Саагат, - Садись, угостись за нашим столом. Это знак дружбы, которой я бы хотел с вашим народом.

- Слова твои сладки, - хрипло парировал Темрик, - а только не мои воины первыми перешли установленную нашими предками границу.

Саагат слегка покраснел.

- Это было глупым поступком, - слова давались ему с трудом, - И я наказан. Какова будет цена твоего мира, хан?

Слишком легко. Темрик не ожидал, что Саагат столь беспрекословно и прямо подчинится. Он ожидал долгих разговоров о доблести и чести, о совместных славных подвигах, ожидал осторожных намеков и длительного торга. Что-то не так.

- Ты уверен, что твои гости, - он широким жестом обвел собравшихся, - готовы ждать, пока мы закончим обсуждение наших взаимных обид?

Темрику не хотелось их присутствия. Не на Пупе же он, в самом деле.

- Ты прав, как всегда, мудрый хан, - кивнул Саагат. Может, ему и хотелось этого (иначе бы зачем он вообще завел этот разговор), но условия здесь диктовал Темрик, - Однако, я полагаю, то, зачем мы здесь собрались, заинтересует тебя. И, возможно, больше, чем получение выкупа от моего племени.

- Что ж, я послушаю, - кивнул Темрик.

Встал Дархан. Он был угрюм и нервничал, однако остальные вожди явно принимали его если не за лидера, то хоть бы за ведущего. Это Темрик прочел в устремленных на Дархана взглядах. Странно. Очень странно, что охориты завязали какую-то сложную интригу, а Кухулен не прислал людей, чтобы заручиться его, Темрика, поддержкой.

- Великий сын Волка, - обратился он к Темрику с надлежащим почтением, - Мы, вожди шести племен, собрались здесь, чтобы обозначить и объявить нашу цель, которая принесет в наши юрты богатую добычу, в наши сердца - гордость за свершенное, а на наши границы - мир, какого мы еще не знали доселе. Ведь как у нас, в степи повелось: и знаем друг друга, и обычаи предков блюдем, а, будто волки дзерена, разрывают наше единство братоубийственные войны. Доколе будут умирать наши воины от рук друг друга, поить кровью своей Мать Этуген? Доколе будем врагами из-за пары тощих овец или места у водопоя?

Дархан воздел руку, призывая духов в свидетели того, сколь болит его, Дархана, сердце, за творящийся вокруг разлад и смуту. Темрик чуть-чуть приподнял одну бровь. И молчал.

- Позволь, великий хан, рассказать тебе одну историю, - Дархан сбавил тон и продолжал уже своим обычным голосом, - Вот сидят рядом со мной люди. По волосам их и глазам видишь ты, что не степные они люди. И так это. Рядом со мной сидят истинные наследники ургашских князей, чудом уцелевшие в бойне, жестоко и подло организованной много лет назад, после убийства их отца, последнего законного князя Ургаха Каваджмугли, - судя по тому, как гладко он говорил, Дархан повторял эту историю не единожды, - После подлого убийства своего родного брата престол узурпировал Падварнапас, однако его же преступления обрушились ему на голову волей Вечно Синего Неба, и он был убит так же, как убивал сам: своим третьим братом, который сейчас и правит Ургахом. Поскольку о том, что истинные наследники выжили, никто не знает, кроме нескольких преданных людей, до недавнего времени оспорить власть братоубийцы Ригванапади никому в голову не приходило, так как других наследников мужского пола в Ургахе нет. Однако время пришло, когда сидящие рядом со мной принцы, - Унарипишти и Даушкиваси, - связались с верными людьми, чьи имена были им оставлены. С той стороны их заверили, что народ Ургаха с радостью примет законных наследников, руки которых не запачканы кровью, которые выросли вдали от дома, в изгнании, в далеких северных степях.

- С чего вдруг такая забота о княжеских распрях Ургаха? - медленно спросил Темрик. Он уже начал кое-что понимать, и своим вопросом хотел выиграть время, за которое он сможет переварить услышанное.

- В ту далекую зиму двух мальчиков вывезли из княжеского дворца, где звенели крики умирающих женщин, - продолжал Дархан, - Они пересекли перевал Косэчу и оказались в землях охоритских родов. Мой брат, хулан Хэчу, взял мальчиков на воспитание. И потому, в какой-то мере, они являются моими братьями, что мы недавно скрепили обрядом побратимства. Долгие годы прожили они среди нас, и, можно сказать, вскормлены молоком степных кобылиц. Но сейчас их время пришло, принцы не в силах больше смотреть, как престол, по праву принадлежащий им, занимает братоубийца. Потому принцы через меня предложили вождям степных племен помочь им вернуть себе свое законное право на престол Ургаха. И в обмен на это - такую плату, после которой каждый ребенок в степи будет сыт, а каждый мужчина сможет заплатить за невесту достойный выкуп. Ты, великий хан, видишь перед собой тех, кто посчитал для себя делом чести восстановить попранную справедливость. И мы, высоко ценя тебя и зная о славных подвигах джунгарских воинов, предлагаем и тебе присоединиться к правому делу, за которое, к тому же, последует награда более чем достойная!

Дархан замолк. Темрик смотрел на него бесстрастно. Он, конечно, ничего не имел против того, чтобы разграбить Ургах, что им очевидно предлагалось, однако что-то неуловимое продолжало тревожить его. Правда, теперь становился понятен тактический маневр Саагата. Тэрэит пытался отвлечь джунгаров от последствий своего неудачного выступления, предложив намного более заманчивый кусок: огромные, набитые битком за многие века сокровищницы Ургаха. А союзников (каковым Саагат намеревается с ним стать) неразумно обобрать до нитки, тем самым ослабив.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.