Я не толстая

Ни я, ни Пит не успели ей ответить – из кафетерия выглянул Джеральд, директор по питанию, поискал взглядом непутевую кассиршу и в конце концов нашел:

– Магда! Какого черта ты там торчишь? Копы говорят, что вот-вот разрешат нам открыть кафе, а за кассой – никого.

– Ой, я сейчас, – крикнула в ответ Магда. Как только он отошел на такое расстояние, что не мог нас слышать, она добавила: – Козел.

Она помахала нам с Питом своими красочными ногтями и пошла на свое место за кассой в студенческом кафе, которое находилось за углом стойки охранника.

– Хизер?

Я оглянулась. Студентка за стойкой ресепшен смотрела на меня и отчаянно жестикулировала. Стойка ресепшен – место, где сортируют почту для жильцов, отсюда посетители могут позвонить в комнаты, и сюда теоретически должны сообщать обо всех чрезвычайных происшествиях – находится в самом центре вестибюля. Одним из первых моих дел после приема на работу было составление длинного списка телефонных номеров, по которым работающие за стойкой должны были звонить в случае экстренных ситуаций. (По-видимому, Джастин была так занята разбазариванием университетских средств на покупку обогревателей для всех своих друзей, что до этого вопроса у нее руки так и не дошли)

Пожар? Указан номер телефона пожарной части.

Изнасилование? Указан номер телефона университетской горячей линии.

Кража? Телефон шестого отделения полиции.

Человек упал с крыши лифта? На этот случай телефонного номера не предусмотрено.

– Хизер, – протянула Тина, студентка, дежурившая за стойкой. Сегодня она казалась такой же плаксивой, как в тот день, когда я ее впервые увидела и сделала замечание, что нельзя заставлять человека ждать на телефонной линии, пока ты доиграешь раунд в «тетрис». Она вечно сидела за стойкой с приставкой «Гейм-бой» и, похоже, Джастин не видела в этом ничего плохого. – Когда они уберут труп? Я так не могу – работать, зная, что она лежит там, внизу…

– Мы разговаривали с ее соседкой по комнате, – сказал Брэд, ассистент, дежуривший в эти выходные.

Он должен был все время находиться в здании, на случай, если понадобится вот, например, на случай смерти студента. Брэд понизил голос до заговорщицкого шепота и приблизился ко мне, наклонившись над стойкой.

– Она удивилась, что Бет – девушка, которая погибла, – вообще знала, что такое лифт-серфинг. Говорит, понятия не имела, что Бет общается с ребятами, которые этим занимаются. Она сказала, что Бет была типичной «девочкой из частной школы».

– Ну… – протянула я.

Конечно, это был не самый хороший ответ. Я понимала, от меня ждут каких-то слов утешения, но много ли я знаю о том, как помочь студентам пережить смерть их товарища? Меня это событие потрясло так же, как и их. – Наверное, это означает, что мы зачастую знаем людей гораздо хуже, чем нам кажется.

– Да, но ради развлечения кататься на крыше лифта? – Тина покачала головой. – Наверное, она с ума сошла.

– Хизер?

Я оглянулась. Сара, помощница Рейчел, шла в мою сторону с толстой папкой в руках, как всегда, одетая по последнему писку моды Нью-Йорк-колледжа. Сара цепко схватила меня за локоть.

– О боже! – Она даже не попыталась хоть чуть-чуть понизить голос, чтобы нас, по крайней мере, слышал не весь первый этаж. – Можешь себе представить? Телефоны в офисе не замолкают ни на секунду, все родители названивают, чтобы убедиться, что это случилось не с их ребенком. Но Рейчел говорит, пока не прибыл следователь, мы не можем подтвердить личность погибшей. А ведь мы знаем ее имя. Рейчел велела мне взять ее дело и передать доктору Флинну. Не хочешь взглянуть?

Сара быстро помахала плотно набитым конвертом из коричневой бумаги. В кабинете директора хранилось дело на Элизабет Келлог, что означало одно из двух – либо у нее были какие-то проблемы, либо она в течение года болела…

Между прочим, довольно странно, потому что Элизабет была первокурсницей, а осенний семестр только начался.

Саре явно не терпелось поделиться всем, что она знала. Со мной, Брэдом и Тиной. Двое последних слушали ее с широко раскрытыми глазами. Пит, сидя за своим столом, делал вид, что внимательно наблюдает за мониторами, но я знала, что он тоже прислушивается.

– Ее мать звонила Рейчел и была очень недовольна, что мы разрешаем жильцам принимать любых гостей. Она хотела, чтобы Элизабет не разрешалось принимать мальчиков. Наверное, мамочка рассчитывала, что ее дочка сохранит девственность до брака.

Работа младшего ассистента заключается в том, чтобы помогать директору резиденции в его повседневных делах. В обмен на это он получает бесплатную комнату и питание, а еще – практический опыт работы в высшем образовании. С этим происшествием – смерть студентки и все, что из этого вытекает – Сара получила в Фишер-холле намного больше практического опыта, чем рассчитывала.

– Наверняка это тяжелый случай соперничества мать-дочь, – заявила Сара. – Миссис Келлог ревнует, потому что ее красота увядает, а красота дочери…

Сара заканчивает университет по специальности «Социология». Она считает, что я страдаю от низкой самооценки, и твердит мне это со дня нашего знакомства, которое состоялось две недели назад, когда она пришла заселяться в резиденцию. Пожимая мне руку, она воскликнула:

– О боже, неужели ты – та самая Хизер Уэллс?

Когда я призналась, что это я и есть, и в ответ на ее вопрос, какого черта я работаю в студенческой резиденции (в отличие от меня Сара никогда не путается и не называет Фишер-холл общежитием), сказала, что надеюсь в один прекрасный день получить степень бакалавра искусств, она заявила:

– Тебе незачем учиться в колледже. Просто поработай над комплексом брошенной женщины и чувством неполноценности, которое у тебя наверняка возникло из-за того, что от тебя отказался продюсер, а родная мать обокрала.

Это немножко смешно. На самом деле мне нужно как следует поработать над чувством неприязни по отношению к Саре.

К счастью, в это время появился доктор Флинн – штатный психолог резиденции. Он мчался в нашу сторону с переполненным портфелем, из которого вываливались бумаги.

– Это дело погибшей? – спросил он вместо приветствия. – Хочу взглянуть на него перед тем, как встретиться с ее соседкой по комнате и позвонить родителям.

Сара передала ему дело. Доктор Флинн пролистал бумаги, потом вдруг наморщил нос и спросил:

– Что это за запах?

– Э… – начала я, – миссис Эллингтон в некотором роде…

– Она наблевала в кадку с деревом, – сказал Брэд.

Доктор Флинн вздохнул:

– Опять!

У него зазвонил мобильный, он извинился и полез за ним в карман. В то же самое время зазвонил телефон на ресепшен. Все уставились на аппарат, но никто не протянул руку за трубкой. Тогда это сделала я:

– Фишер-холл.

Голос на другом конце провода был мне незнаком.

– Это общежитие на Западной Вашингтон-сквер?

– Да, это резиденция, – ответила я, в кои-то веки вспомнив, чему меня учили.

– Скажите, я могу поговорить с кем-нибудь о трагедии, которая произошла сегодня утром?

«О трагедии?» Я сразу насторожилась:

– Вы репортер?

На нынешнем этапе моей жизни я чую их за милю.

– Да, я работаю в «Пост».

– В таком случае обращайтесь в наш отдел связей с общественностью. Мы не даем никаких комментариев. До свидания.

Я повесила трубку. Брэд и Тина уставились на меня с восхищением.

– Вот это да, – сказал Брэд. – Здорово вы его.

Сара поправила очки, сползшие к кончику носа.

– Так и должно быть, – сказала она. – Если учесть, что Хизер пришлось пережить. Папарацци не отличались чуткостью, правда, Хизер? Особенно, когда ты застала Картрайта с женщиной, которая делала ему минет… кто это была? Ах да, Таня Трейс.

– Bay! – Я посмотрела на Сару с совершенно искренним изумлением. – А у тебя, оказывается, фотографическая память, и ты ею умело пользуешься.

Сара скромно улыбнулась, а у Тины просто челюсть отвисла.

– Хизер, вы встречались с Джорданом Картрайтом? – вскричала она.