Я не толстая

Я села и посмотрела на него. Он сказал:

– Извини, но мне нужно идти.

Он произнес это тоном человека, который вдруг вспомнил, что записан на очень важный прием к зубному.

Теперь я скажу то, из-за чего мне ужасно неловко: мне было немного грустно. Как если бы я немножечко надеялась, что Джордан повернется и прямо сейчас позвонит Тане и порвет ней, потому что хочет остаться со мной навсегда.

Не уверена, что я бы к нему вернулась, если бы он это сделал. Возможно, и нет.

Ладно, точно нет.

Но… в общем, когда у тебя никого нет, чувствуешь себя немного одиноко. Нет, я не хочу быть похожей на Рейчел. Если бы у меня был бойфренд, пусть даже Купер, мужчина моей мечты, это не решило бы все мои проблемы. И я не собираюсь питаться одним салатом без заправки, чтобы заполучить бой-френда. Не настолько я в нем нуждаюсь. Но было бы неплохо, если бы у меня был кто-то, кому я небезразлична.

Конечно, Джордану я ничего такого не сказала. Все-таки какая-никакая гордость у меня есть. Поэтому, когда он сказал, что уходит, я ответила только:

– Давай.

– Но я тебе завтра позвоню. – Он стал застегивать брюки. – Может, мы как-нибудь пообедаем вместе.

– Ладно, – сказала я.

– Так я позвоню, – сказал Джордан уже из вестибюля.

– Конечно.

Думаю, мы оба знали, что он врет.

Он ушел, я заперла дверь и поднялась к себе. Люси мне очень обрадовалась: ей не терпелось выйти на вечернюю прогулку. Я искала ее поводок и посматривала в кухонное окно на верхние этажи Фишер-холла.

Интересно, удалось Кристоферу Эллингтону так же легко залезть в трусы к Эмбер, как Джордану Картрайту – в мои?

Потом я вспомнила, что упомянутые трусы все еще валяются на полу первого этажа. Я быстренько сбегала за ними, пока Купер не вернулся и не обнаружил на ковровой дорожке неопровержимое доказательство моей глупости.

17

Ты мне сказал: «Любовь прошла»,

Но я тебе не верила.

Стал недоступен, как скала,

Но я тебе не верила.

Промчались дни, с другою ты,

Теперь мне все равно.

Разбились вдребезги мечты,

Теперь мне все равно.

В одном я оказалась права: Рейчел ужасно заинтересовалась Джорданом и моими с ним отношениями. На следующее утро, стоило мне только войти в офис – с влажными волосами, чашкой дымящегося кофе в руке и большой алой буквой на блузке (насчет последнего я пошутила), как она:

– Итак, кажется, ты и твой бывший приятель вчера не плохо поладили?

Она даже не представляла, насколько неплохо.

– Ну да, – только и сказала я.

Я села за стол и нашла номер телефона комнаты Эмбер. Но Рейчел не поняла намека.

– Я видела вас на улице, – продолжала она, – вы разговаривали с сыном президента Эллингтона. Да, с Крисом.

Я сняла трубку и набрала номер Эмбер.

– Кажется, он симпатичный, – не унималась Рейчел. – Сын президента.

– Пожалуй, – сказала я, а про себя подумала: «Для убийцы».

Телефон Эмбер не отвечал.

– И умный, – продолжала Рейчел. – И, говорят, довольно богатый, дедушка основал доверительный фонд на его имя.

Последнего я не знала. Может, Кристофер Эллингтон – вроде Брюса Уэйна?[13] Серьезно. Такой же, только злодей. Может, у него есть под Фишер-холлом пещера, в которую он утаскивает невинных девушек, делает с ними, что хочет, а потом поднимает их наверх и сбрасывает в шахту лифта? Вот только я точно знаю, что под Фишер-холлом ничего нет: я провела в этих подвалах довольно много времени и сама видела, что там полно старых матрасов и мышей.

Наконец, в комнате Эмбер сняли трубку. Сонный девичий голос произнес:

– Алло.

– Привет, – сказала я. – Это Эмбер?

– Угу. Это Эмбер, а кто это?

– Никто, – сказала я. «Я только хотела убедиться, что ты еще жива». – Спи дальше.

– Ладно, – пробормотала Эмбер и повесила трубку.

Ну что ж, во всяком случае, Эмбер еще жива. Пока.

– Так вы с Джорданом снова сходитесь? – полюбопытствовала Рейчел.

Похоже, она не нашла ничего странного в том, что я без видимых причин звоню студентам и бужу их. Вообще-то, это говорит только о том, что и место, где мы работаем, и сама наша работа весьма странные.

– Вы с ним очень хорошо смотритесь вместе.

К счастью, отвечать мне не пришлось, так как зазвонил телефон. Наверное, это Эмбер: на определителе высветился номер, и она звонит узнать, какого черта я бужу ее в девять утра в учебный день.

Но оказалось, что это не Эмбер. Это Пэтти. Она сразу начала:

– Ну, выкладывай все.

– О чем?

Вообще-то я чувствовала себя неважно. Сегодня утром мне хотелось только одного: снова накрыться одеялом с головой и никогда не вылезать из постели. Вообще никогда.

Джордан. Я переспала с Джорданом. Господи, ну почему, почему?

– Что значит «о чем»? – Пэтти была потрясена. – Ты что, не видела сегодняшнюю газету?

У меня похолодела кровь – второй раз за последние двадцать четыре часа.

– Какую газету?

– «Пост», – сказала Пэтти. – Там ваша фотография, прямо на первой странице. Вы целуетесь. Вообще-то там не видно, что женщина – ты, но это явно не Таня Трейс. Вы сфотографированы на крыльце Купера.

Тут я произнесла слово, услышав которое, Рейчел тут же примчалась из своего кабинета узнать, что случилось.

– Все в порядке. – Я зажала дрожащей рукой трубку. – Правда, ничего не случилось.

Тем временем Пэтти трещала мне в ухо:

– Знаешь, какой заголовок? «Скользкая дорожка». Наверное, намек на то, что Джордан изменяет невесте. Но ты не переживай, они называют тебя «неизвестной женщиной».

Боже, могли бы и сами догадаться. Снимок явно любительский, и твоя голова в тени. Но все равно, когда его увидит Таня…

Меня слегка затошнило, я перебила:

– Я не хочу сейчас об этом говорить.

– Не хочешь? – Кажется, Пэтти удивилась. – Или не можешь?

– Угу. Как насчет кофе?

– Идет. Ленч?

– Ладно.

– Ты такая скрытная. В тихом омуте… – Но при этом Пэтти хихикнула. – Я загляну за тобой около полудня. Сто лет не видела Магду, не терпится узнать, что она об этом скажет.

Мне тоже.

Я повесила трубку. В офис вошла Сара, полная нетерпеливых вопросов – о чем бы вы думали? – о Джордане. А мне хотелось только одного: свернуться в клубочек и заплакать. Почему? ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ Я БЫЛА ТАКОЙ СЛАБОЙ?

Но поскольку на работе невозможно сидеть и плакать, чтобы при этом к тебе не подошло человек семьдесят со словами: «Что случилось? Не плачь. Все будет хорошо», то я занялась делом: стала обрабатывать заявки на возврат денег, которые «проглотил» автомат с колой. Я склонилась над калькулятором и постаралась напустить на себя максимально деловой и занятой вид.

Не скажу, что Рейчел нечем было заняться. Несколько дней назад она узнала, что ее выдвинули на премию Пэнси. Пэнси – это такие медали в форме цветка анютиных глазок, которые администрация колледжа каждый семестр вручает сотрудникам, совершившим нечто, выходящее за рамки их служебных обязанностей. К примеру, Пит однажды получил Пэнси за то, что выломал дверь комнаты, в которой одна девушка забаррикадировалась и включила газ в духовке. Он спас ей жизнь.

У Магды тоже есть Пэнси. Хотя она и не без странностей: взять хотя бы ее манеру называть всех кинозвездочками, но ребята ее просто обожают. Она дает им почувствовать себя как дома, особенно в декабре, когда вопреки правилам колледжа, украшает кассу фигуркой Санта-Клауса, ставит миниатюрные ясли и свечи.

Лично я думаю, хорошо, что Рейчел выдвинули на премию. С тех пор, как она пришла работать в Фишер-холл, ей много чем пришлось заниматься, в том числе двумя смертями студенток на протяжении двух недель. Ей пришлось писать извещения родителям о том, что их дочери погибли, дважды паковать вещи девушек (правда, оба раза вещи паковала я), и организовывать две поминальные службы. Медаль в форме цветка анютиных глазок – это самое меньшее, чего она заслуживает.

13

Брюс Уэйн – герой комиксов, знаменитый Бэтмен.