Я не толстая

– Ты рассказала это полиции? – спросил Купер. – О том, что у Элизабет в последний вечер перед смертью был в гостях парень.

– Да. – Марни пожала плечами. – Мне показалось, что им все равно. Ее ведь не парень убил, она погибла по собственной глупости. Я хочу сказать, сколько бы человек ни выпил, это еще не значит, что ему надо прыгать по крышам лифтов…

Я втянула воздух.

– Они пили? Марк и твоя соседка?

– Да. Я видела в мусорном ведре бутылки. Две. Между прочим, довольно дорогого вина. Наверное, их принес Марк. Они баксов по двадцать каждая. Для человека, который живет в этой дыре, Марк тратит довольно много денег.

Я затаила дыхание.

– Постой, так он живет в Фишер-холле?

– Ну да. Вернее, я так думаю. А как же иначе? Ей не понадобилось регистрировать его в книге посетителей.

Боже правый! Об этом я как-то не подумала! Бет принимала в своей комнате парня, но в журнале учета посетителей нет на этот счет никаких записей, потому что парню не нужно было регистрироваться! Он тоже живет в Фишер-холле!

Я посмотрела на Купера, толком не понимая, к чему нас все это ведет, но в полной уверенности, что к чему-то все-таки ведет, причем к чему-то важному. Интересно, Купер это понимает?

– Марни, – попросила я, – ты можешь рассказать нам хоть что-нибудь, что угодно, про парня, с которым встречалась твоя соседка?

– Все, что знаю, – в голосе Марни послышалось раздражение, – я уже сказала. Его вроде бы зовут Марк, ему нравятся иностранные фильмы, он пьет дорогие вина, и я почти уверена, что он живет в нашей общаге. Ах да, Бет часто повторяла, что он классный. Уж не знаю, как он может быть классным. С какой стати классному парню встречаться с Бет? Она была страшненькой.

Студенческая газета «Вашингтон-сквер репортер» после смерти Элизабет поместила ее фотографию, взятую из общей фотографии первокурсников, и я должна с сожалением признать, что Марни не преувеличивает. Элизабет никак не назовешь хорошенькой. Ни капли макияжа, очки с толстыми стеклами, старомодная прическа в стиле Фарры Фосетт и улыбка, которая открывает десны. Но школьные фотографии, сделанные наемными фотографами, обычно никого не красят, и я тогда предположила, что в действительности Элизабет выглядела лучше, чем на снимке. Но, может, я ошибалась.

Или может быть, Марни завидует, потому что у ее соседки был парень, а у нее – нет. Такое бывает. Не обязательно быть дипломированным социологом или лицензированным частным детективом, чтобы до этого додуматься.

Мы с Купером поблагодарили Марни и ушли. Правда, не удалось избежать очередного захода со стороны Марни на тему «я-точно-знаю-что-где-то-вас-видела». Когда мы наконец вышли в коридор, я кляла (как кляну почти каждый день) свое решение – или лучше сказать, решение моей мамы – отказаться от среднего образования в пользу музыкальной карьеры.

Вниз по лестнице мы плелись молча. Я раздумывала, может, Купер прав, и я на самом деле свихнулась? Неужели и правда какой-то маньяк преследует первокурсниц, живущих в Фишер-холле и, добившись от них того, что ему надо, уговаривает покататься на крыше лифта и сталкивает в шахту? Чушь?

Когда мы дошли до площадки десятого этажа, я закинула пробный камень:

– Знаешь, я читала в одном журнале статью про убийц, которые убивают ради развлечения.

– Да, такое бывает, – сухо согласился Купер. – В кино. А в жизни такое не часто случается. Большинство преступлений – это преступления из страсти. На самом деле люди не такие мерзкие, как мы порой думаем.

Я покосилась на него краем глаза. Он даже не представляет, какое у меня грязное воображение. Например, в эту конкретную минуту я представляла, как швыряю его на пол и зубами срываю с него одежду.

Ну, может, я представляла не совсем это, но вполне могла бы.

– Мне кажется, кому-то надо поговорить с соседкой второй девушки. – Я решительно прогнала фантазии на тему одежды Купера и моих зубов. – Той, которая погибла сегодня. Надо спросить у нее про презерватив. Вдруг она знает, чей он.

Купер пробуравил меня своими невероятно голубыми глазами.

– Попробую угадать. Ты думаешь, он мог принадлежать парню по имени Марк, который любит иностранные фильмы и знает толк в дорогом вине.

– Спросить-то не помешает.

– Среди вашего персонала есть парень, который подходит под это описание? – поинтересовался Купер.

Я задумалась.

– Ну… пожалуй, нет.

– Тогда как он заполучил ключ, который хранится за стойкой ресепшен?

Я нахмурилась. Прежде чем я нашлась что ответить, Купер продолжил:

– Этот момент ты еще не продумала? Послушай, Хизер, работа детектива состоит не только в том, чтобы повсюду совать свой нос и задавать вопросы. Нужно еще понимать, стоит ли дело того, чтобы его расследовать. А в данном случае, извини, я этого не вижу.

Я резко втянула воздух.

– Но… как же презерватив? И загадочный мужчина!

Купер покачал головой:

– Жаль, что девушки погибли. Но, Хизер, вспомни себя в восемнадцать лет. Ты тоже делала глупости. Может быть, ты не занималась такими безумными вещами, как лифт-серфинг на спор, но…

– Они не прыгали на спор! – с жаром возразила я. – Говорю тебе, те две девушки этим не занимались!

– Но ведь как-то они оказались на дне шахты лифта, – сказал Купер. – Ты предпочитаешь думать, что их туда столкнул какой-то злодей, сама посуди, в этом здании живет больше тысячи человек. Тебе не кажется, что кто-нибудь из них обязательно заметил бы, как какой-то парень сталкивает девушку в шахту лифта? И наверняка этот кто-то рассказал бы о том, что увидел, другим?

Я несколько раз моргнула.

– Но… но…

Но сказать мне было нечего. Купер посмотрел на часы.

– Послушай, я опаздываю на встречу, может, доиграем в «Она написала убийство» позже? Сейчас мне нужно идти.

– Ну да, пожалуй, – тихо пробормотала я.

– Ладно, тогда до скорого.

И Купер быстро стал спускаться по лестнице, нечего было и думать угнаться за ним. Правда, на нижней площадке он остановился, повернулся и посмотрел вверх, на меня. Все-таки глаза у него невероятно голубые!

– Между прочим, имей в виду, – сказал он.

– Что?

Я радостно перегнулась через перила. «Мне так не хочется, чтобы ты вела это расследование в одиночку, – ожидала я услышать. – Мне невыносима мысль, что ты можешь пострадать. Дело в том, Хизер, что я тебя люблю. И всегда любил».

Но Купер сказал совсем другое:

– У нас кончилось молоко. Купи по дороге домой, если не забудешь, ладно?

– Ладно, – буркнула я.

И он ушел.

10

Давай сегодня убежим,

День теплый, классный день.

Давай сегодня убежим

И сожаленья бросим в тень.

Все будет так, как хочешь ты,

Забросим все дела.

Предела нет, и нет черты,

Любовь нас увела.

Не будем слушать слов чужих,

Давай сожжем мосты.

Сегодня праздник для двоих,

Есть только я и ты.

– Кто это? – полюбопытствовала Сара. – Парень, который только что ушел.

– Этот? – Я скользнула за свой стол. – Это Купер.

– Твой сосед по квартире?

Подозреваю, что Сара подслушала мой телефонный разговор с ним.

– По дому. Ну, вообще-то он домовладелец. Я живу на верхнем этаже его особняка.

– Так он не только красивый, но еще и богатый? – У Сары буквально слюнки потекли. – И что же ты теряешься?

– Мы с ним просто друзья. – Мне казалось, что с каждым словом я получаю пинок по голове. Мы – пинок – просто – пинок – друзья – пинок. – К тому же я не совсем в его вкусе.

Сара казалась потрясенной.

– Он гей? Но мой гей-радар на него не сработал…

– Да нет же, он не голубой! Просто… просто он любит состоявшихся женщин.

– Ты и есть состоявшаяся! – возмутилась Сара. – Твой первый альбом стал платиновым, а тебе было всего пятнадцать лет!