Страница 43 из 181
– Что случилось?
– Я наливала чай, поскользнулась и разбила чашку, – ответила Сижэнь.
Затем она принялась урезонивать Баоюя:
– Хочешь выгнать няню Ли – выгони. А заодно и всех нас. Мы не возражаем. По крайней мере, не будешь жаловаться, что у тебя нет хороших служанок!
Услышав это, Баоюй умолк. Сижэнь вместе с остальными служанками уложила его на кан, помогла раздеться. Баоюй что-то говорил, но разобрать было невозможно, язык заплетался, глаза помутнели. Сижэнь сняла с шеи Баоюя «одушевленную яшму», завернула в шелковый платочек и сунула под матрац, чтобы утром не была холодной.
Едва коснувшись головой подушки, Баоюй уснул. Все это время мамка Ли и другие пожилые служанки находились поблизости, но войти не осмеливались и, лишь удостоверившись, что Баоюй уснул, разошлись.
На следующий день, едва Баоюй проснулся, ему доложили:
– Господин Цзя Жун из дворца Нинго привел на поклон Цинь Чжуна.
Баоюй тотчас поспешил навстречу гостю и повел его поклониться матушке Цзя. Красивой внешностью и изящными манерами Цинь Чжун произвел на старушку хорошее впечатление, и она решила, что он достоин учиться вместе с ее любимцем. На радостях матушка Цзя пригласила Цинь Чжуна пить чай и завтракать, после чего велела представить его госпоже Ван и всем остальным. Госпожу Цинь очень любили, и возможно, еще и поэтому ее брат всем так понравился.
Когда настало время прощаться, все наперебой старались выказать Цинь Чжуну внимание. Матушка Цзя подарила ему вышитый кошелек и золотую фигурку бога Куйсина, покровителя наук, в знак того, что Цинь Чжун должен прилежно учиться.
– Ездить из дому на занятия тебе далеко, – сказала она Цинь Чжуну, – особенно в холод или в жару, так что живи лучше у нас. Только смотри, не разлучайся со вторым дядей Баоюем, не перенимай дурных привычек у нерадивых учеников.
Цинь Чжун выслушал матушку Цзя с величайшим почтением, а вернувшись домой, подробно рассказал обо всем отцу.
Цинь Банъе, отец Цинь Чжуна, служил в управлении строительства. Ему уже перевалило за шестьдесят. Овдовел он давно, в молодости своих детей не имел и, когда ему исполнилось пятьдесят, взял из сиротского дома на воспитание мальчика и девочку, но мальчик вскоре умер. Девочку в детстве звали Кээр. Когда же она подросла, ее стали звать Цзяньмэй. Цзяньмэй была стройной, красивой, в меру кокетливой и отличалась мягким характером. Старик приходился дальним родственником семье Цзя, в которую и выдал замуж свою воспитанницу.
Когда Цинь Банъе было пятьдесят три года, у него родился Цинь Чжун. Сейчас мальчику исполнилось двенадцать. Год назад его учитель уехал к себе домой, на юг, и Цинь Чжуну ничего не оставалось, как повторять пройденное. Отец давно хотел пристроить сына в домашнюю школу родственников. А тут как раз Цинь Чжун познакомился с Баоюем, узнал, что домашней школой рода Цзя ведает старый ученый-конфуцианец Цзя Дайжу, и отец обрадовался представившейся возможности. Он надеялся, что сын будет успешно учиться, в будущем добьется известности и сделает карьеру. Одно лишь смущало Цинь Банъе – то, что сын будет постоянно общаться с детьми знатных и богатых родителей. Чтобы не уронить своего достоинства, он не считался ни с какими расходами – ведь речь шла о будущем сына. С большим трудом он собрал двадцать четыре ляна серебра на подарки, которые полагалось поднести при первой встрече, и вместе с Цинь Чжуном отправился к Цзя Дайжу. После этого Баоюй выбрал счастливый день, когда они с Цинь Чжуном должны были отправиться в школу. С той поры и начались в школе скандалы.
Но об этом мы вам расскажем в следующей главе.
Глава девятая
Цинь Банъе и его сын ждали письма от семьи Цзя с сообщением о начале занятий в школе. Баоюю так не терпелось поскорее встретиться с Цинь Чжуном, что он решил идти в школу через три дня, о чем и не замедлил известить своего друга.
В тот день, едва проснувшись, Баоюй увидел, что Сижэнь, которая уже успела собрать книги, кисти для письма и другие школьные принадлежности, сидит грустная и задумчивая на краю его постели. Когда она стала помогать Баоюю приводить себя в порядок, он спросил:
– Дорогая сестра, почему ты невесела? Неужели думаешь, что из-за школы я всех вас забуду?
– Не говори ерунды! – одернула его Сижэнь. – Ученье – дело хорошее! Кто не учится, напрасно живет на свете. Об одном тебя прошу: во время чтения пусть все твои мысли будут заняты книгой, в свободное время – мыслями о доме. И смотри, не балуйся с мальчишками. Узнает отец, спуску не даст! Учись, но не надрывайся, не то, как говорится, схватишь большой кусок, а не проглотишь. Береги здоровье!
Слушая Сижэнь, Баоюй согласно кивал.
– Твой халат на меху я упаковала и отдала слугам, – продолжала Сижэнь. – Наденешь его, если будет холодно, в школе – не дома, там некому о тебе позаботиться. Грелки для рук и для ног я тоже отправила, требуй, когда понадобятся. Слуги ленивы – не спросишь – они только рады. Так и замерзнуть недолго.
– Не беспокойся, все будет в порядке, – сказал Баоюй. – А вы не скучайте, ходите почаще гулять с сестрицей Линь Дайюй.
Пока они разговаривали, Баоюй оделся, собрался, и Сижэнь стала его торопить: надо было пойти к матушке Цзя, отцу и госпоже Ван.
Поговорив еще с Цинвэнь и Шэюэ, Баоюй наконец отправился к матушке Цзя, выслушал ее наставления, попрощался с госпожой Ван и пошел к отцу.
Цзя Чжэн сидел у себя в кабинете и болтал с молодыми людьми – приживальщиками, когда вошел Баоюй, справился о здоровье и сообщил, что собирается в школу.
Холодная язвительная усмешка скользнула по губам Цзя Чжэна:
– Собираешься в школу? Мне стыдно слышать от тебя эти слова. Лучше бы сказал, что собираешься развлекаться, – было бы вернее! Смотрю я на тебя и думаю: ты оскверняешь пол, на котором стоишь, и дверь, которой касаешься!
– Уж очень вы строги с ним! – рассмеялись гости, вставая. – Если ваш сын проявит усердие в занятиях, то, глядишь, годика через два-три прославится. Не будет же он вести себя как в прежние годы. А ты, братец, не медли, – обратились они к Баоюю, – время близится к завтраку.