Побег из Шапито

– Ай да вероломство! – возмутился волк. – И наглость. Двадцать первый век как-никак, а они всё на ржавые железяки нас ловят.

– Не знаю, не знаю, – степенно прокряхтел Михайло Ломоносыч. – Эти железяки исправно работали веками и дальше работать будут. Ты сейчас умничаешь, Серёга, потому что стал свидетелем установки. А кабы просто бежал по тропе? Вон, оцени, как они орудуют, только сильно не высовывайся. Хитры, бестии. Представь. Ты идёшь по чащобе, подходишь к её границе. Ты чем занят? Оцениваешь обстановочку, сложившуюся за кустами. Нюхаешь, выглядываешь, слушаешь. О будущем печёшься. И попадаешь в суровое настоящее.

– Да… – только и сказал санитар леса. – Пожалуй, ты прав.

– Раньше хоть прикормку в капканы клали, а теперь вовсе обнаглели. Надо их проучить, – промолвила Лисёна.

– Есть предложения? – спросил медведь.

– Пока нет.

– У меня есть, – прошептал ёж, потирая лапки. – Если они так боятся Эм Си, то пусть он их пугнёт с тыла. Они полезут в кусты и попадутся в свои же капканы.

Михайло Ломоносыч вздохнул:

– Ох, Колючий, такая несусветная чушь, какую ты предложил, бывает только в глупых баснях. Не так всё просто, как в Красной книге.

– В какой книге?

– В Красной. С большой буквы. Молод ты ещё, жизни не ведаешь. Есть у людей специальная книга, куда они вносят нас, зверей. Только не всех подряд, а тех, которые почти все исчезли уже. И вот на них-то и начинается самая лютая охота. Паразиты, наподобие вон тех, что с капканами ползают, набрасываются на бедных животных и, пока всех не переловят, не успокаиваются.

Ёж помолчал. Чёрные глазёнки быстро бегали – Колючий напряжённо думал.

– Михайло Ломоносыч, – сказал наконец он. – Признайся, пожалуйста, а ежи в этой книге есть?

– Есть. На первой же странице, – сурово изрёк медведь, но не удержался, улыбнулся, снова посерьёзнел. – Шучу. Из нас четверых только тебя в той книге и нету.

– Вона как они?! – обиженно пролопотал ёж. – Вот вечно так: все при деле, а Колючий идёт лесом!

Волк подбодрил друга:

– Чудак, тебе радоваться надо.

– Нет, правильно вопрос ставишь, Колючий, – подтрунила Лисёна. – Сколько вас, ежей, будут ущемлять? Сходи к людям и поставь вопрос ребром!

– Потрепались, и будет, – окоротил Михайло спутников. – Наши охотнички изголодали. Сидят и лопают.

– Ёлки-сосёнки! – неожиданно воскликнул Колючий. – А послы-то… Вдруг они не знают, что такое капкан? Как бы выяснять не полезли…

Медведь нахмурился:

– Ох, и правда. Скандал случится международный, не иначе. Посла съели… А мы ведь не в Африке какой, верно? Лисёна, ну-ка, мухой к ним и предупреди, чтобы не совались.

– А почему я у тебя на посылках постоянно? – проныла Василиса.

– Кто у нас лисья почта? Ты. Вот и беги, не задерживайся. Разбаловал я вас, охламонов.

Лисёна поспешила прочь.

К счастью, циркачи и не планировали попадаться. Пока Гуру Кен, Вонючка и Петер спорили, что же это такое, Эм Си Ман-Кей, который настороженно относился ко всему железному, раздобыл палку и потыкал в странную штуковину, оставленную браконьерами. Челюсти капкана сомкнулись, перекусив палку. Шимпанзе в панике отскочил, чуть не разодрав пиджак о ветки. Спутники Ман-Кея тоже насмерть перепугались.

К счастью, браконьеры не услышали глухого щелчка металлических челюстей.

Эм Си успокоился, снова пробрался к загадочному предмету, осмотрел обломки испытательного снаряда:

– Йо, парни! Вот так кошмар. Не поверите: если вы бы сюда наступили, эти вот дуги вас закусили бы, лапу сломали бы, и уж едва ли бы вы бы сбежали бы.

– Бы-бы-бы, – передразнил скунс, скрывая свой страх. – Страшные штучки… Хотя чего ещё ждать от людей?

– Я хотеть иметь возможность убирать плохой штучка, – сказал Петер.

Гуру Кен поддержал петуха:

– А что? Правильно певец говорит.

Тем временем Ман-Кей окончательно разобрался с ловушкой. Капкан не был привязан. Цепочка опоясывала куст, словно лассо. Просунь железку в петлю – и можно уносить восвояси.

– Ай да мальчики, – изрекла Лисёна, – с капканом справились!

– Опять ты тихо подкралась и шпионила! – возмутился Вонючка Сэм.

– Тише ходишь – дольше будешь, – сумничала рыжая. – Что поделать, если вы глухие? Я вообще на вас дивлюсь: ничего не видите, не слышите, не чуете. Немудрено, что Михайло Ломоносыч забеспокоился, не попадётесь ли. А вы молодцы.

– Давайте их все соберём и спрячем, – предложил Вонючка Сэм. – Пусть ваши браконьеры поохотятся без ловушек.

– Дельная мысль, – оценила Лисёна.

– Тогда come on. Гуру, ты где? А, вот он… – забормотал Эм Си. – Держи капкан, не стой, как истукан. Лиса, веди ко второй ловушке, только тихо, а то окажемся на мушке.

Звери пробирались от капкана к капкану и аккуратно собрали их, не разряжая. Лишний шум никому не нужен.

Василиса сбегала за ежом и волком. Те помогли осторожно вынести опасные «гостинцы», оставленные людьми. Михайло велел спрятать добычу в небольшой яме, здесь же, возле зарослей.

Тщательно уложив и замаскировав капканы, звери вернулись на свои наблюдательные пункты. Браконьеры давно закончили трапезу и сидели разомлевшие. Пузырь, соломинка… Лаптя только не хватало.

– Вить, – подал голос коротышка, – что дальше? Йети твои не идут, кусты не трясутся, скоро вечер…

– А чёрт его знает, Федя, – ответил длинный, зевая.

Помолчали, слушая птичьи перепевы.

Виктор не без кряхтения встал, отряхнулся:

– Привал окончен. Обойдём заросли. Если что, пугнём сердешных.

– Они идут! – пискнул Вонючка Сэм, оступился и навалился боком на чахлую ольху.

– Есть! – завопил короткий браконьер, тыкая пальцем в сторону качнувшегося куста.

– Быстро отсюда, – скомандовал Михайло, шлепками подгоняя самых нерасторопных.

Охотники приблизились к поросли, раздвинули ветви.

Ни йети, ни капканов.

– Стырили! – выдохнул Витя.

– Как есть стырили, – отозвался Федя.

Они метнулись к следующей западне. Пусто. Потом к другой. И здесь капкан исчез.

– Вот жульё! – неистовствовал Витя, когда убедился, что все ловушки украдены. – Ничего нельзя оставить! Они что должны были сделать?

Длинный схватил низкорослого за грудки и затряс.

– По… пасть… ся… – смог выдавить Федя.

– Именно! – Виктор отпустил спутника, тот с размаха сел на муравейник. – Умные гадёныши.

Зайдя в заросли, длинный поплутал в поисках йети, но не нашёл.

– Ладно! – крикнул он, обращаясь к невидимым противникам. – Согласен, уели. Но я вернусь! И поймаю вас, гадёнышей. Обязательно поймаю!

Низкий не без ехидства спросил:

– Чего ты кепкой машешь, как с броневика? Пойдём домой, ловец сенсациев.

– Ты-то хоть не смейся, – укоризненно вымолвил Виктор.

Браконьеры побрели в деревню. Рослый беспрерывно бормотал что-то рассерженное и грубое, а коротышка молчал, хотя готов был придушить докучного коллегу.

Стук Стукыч протелеграфировал отбой тревоги. Лес отмирал: попрятавшиеся звери и птицы выбирались из укрытий.

– Из охотников самые отмороженные – это браконьеры, – поучал заморских гостей Михайло Ломоносыч. – Люди вообще народ кровожадный. Но браконьеры просто ни в какие рамки не помещаются. Они промышляют даже тогда, когда им свои же запрещают.

– Имеют запрещать сами себе? – не понял Петер.

– Да. У людей, похоже, бытует странное заблуждение. Они полагают, что являются венцом природы, царями зверей. Поэтому они назначают сами себе, когда им можно охотиться и сколько добыть.

– Это есть ужасный гадость! – вознегодовал гамбургский петух.

– Молоток, правильно понимаешь, – одобрил Колючий.

– Правда, с вами, курами, люди поступают куда вероломнее, – невинно заметила Лисёна.

Петер сник.

– Эх, Василиска, – сказал медведь, – всё бы тебе языком трещать. В общем, не смей оказывать на послов дурное влияние!

Волк Серёга, сидевший чуть в стороне от общего круга, закинул новую, более насущную тему: