Страница 15 из 53
У Кейта волосы встали дыбом. Он позволил бы сейчас отсечь себе правую руку, только бы хлынул поток света. И ему было неважно, что бы он при этом мог увидеть. Он понял теперь, что такое страх, его привкус горчил во рту.
Между тем цоканье посохов позади него не смолкало ни на секунду. Да, он немного отвоевал себе пространства — Ночевики были теперь не в десяти, а где-то метрах в двадцати от него. И стоило ему снова припуститься, чтобы это расстояние сохранилось. Но куда бежать?
Его недавний противник помчался вдоль фасадов зданий, значит, именно там его и подловили. Кейт сошел с тротуара по диагонали на проезжую часть улицы. Затем стремглав бросился вперед, пытаясь придерживаться параллельного бортику курса и оторваться, как можно дальше, от пробиравшейся ощупью банды Ночевиков. Пробежав таким образом тридцать-сорок шагов, он снова остановился и вслушался в темноту. На сей раз стук тросточек позади вроде бы стал потише.
Но что это, не ошибся ли он? В какое-то мгновение ему почудилось, что он непроизвольно развернулся назад в этой непроглядной темноте. Но неожиданно он понял всю жуткую в своей реальности правду: цоканье доносилось как сзади, так и СПЕРЕДИ, то есть в том направлении, куда он так упорно стремился!
Ясно: они двигались двумя шайками с обеих сторон, а он очутился между ними, в загоне. Это и был их метод охоты, способ выкуривать из нор всю дичь на своем пути. А он-то ломал голову, каким образом им удавалось не упускать добычу, полагая, что перестукивание палочек, обшаривающих дорогу, должно было обязательно её спугивать. теперь все стало на свое место.
Он сник. Сердце бешено рвалось из груди. Ночевики — кем бы они ни были — поймали его в ловушку. Выхода не было.
Так он и стоял столбом какое-то время, не зная, что предпринять, пока перестук тросточек не приблизился настолько, что он буквально одернул себя: надо что-то делать. Иначе его накроют через несколько мгновений. Если бежать — все равно в какую сторону — рискуешь, что прихватят ещё раньше.
Он свернул под прямым углом и устремился к тротуару напротив, в сторону, противоположную той, где только что так зверски расправились с человеком. Он не стал даже тратить время на то, чтобы нащупывать ногой бортик, в результате чего растянулся во весь рост на асфальте, но тут же упругим мячиком вскочил и рванулся в подъезд ближайшего дома. Задержался всего на долю секунды, чтобы вслушаться и оценить обстановку. В данный момент он находился где-то посередине между накатывавшимися с двух сторон валов Ночевиков.
Кейт принялся лихорадочно ощупывать стены, стараясь отыскать дверь. Нашел ручку. Он вовсе не надеялся, что она поддастся, а сделал это для того, чтобы знать её точное местонахождение при исполнении задуманного. Резким тычком на её уровне он двинул кулаком по стеклянной двери.
Счастье, видимо, решило наконец-то улыбнуться Кейту. Он рисковал сильно порезаться, но на деле все получилось крайне удачно: вовнутрь помещения вывалился лишь довольно ровный по краям и небольшой кусок. Остальная часть двери осталась целой.
Блеснула узкая полоска света из-за колыхнувшейся при ударе портьеры, закрывавшей вход. Кейт воспользовался этим, быстро просунул в образовавшееся отверстие запястье и повернул дверную ручку с обратной стороны. Шатаясь, он ввалился в здание.
Лавина обрушившегося на него светового потока буквально ошеломила его, ослепила. Сзади с сухим щелчком захлопнулась дверь.
Чей-то голос сдавленно вякнул:
— Ни с места! Иначе — стреляю!
Кейт и не думал двигаться. Послушно поднял руки на уровень плеч. Его глаза, наконец-то, привыкли к освещению, и он огляделся: оказалось, что он проник в вестибюль неказистого отеля. Менее чем в четырех метрах от него за стойкой администратора стоял белый, как мел и до смерти напуганный служащий. В руках у него ходило ружье, зев ствола которого показался Кейту сравнимым по сочившейся из него угрозе с пушкой. Портье дышал не менее прерывисто, чем Кейт, но довольно устойчиво направлял оружие в грудь последнего.
— Не подходите, — несколько дребезжащим голоском взвизгнул он. — Прочь отсюда и немедленно. Не хотел бы оказаться вынужденным пристрелить вас, но…
Кейт, сохраняя полнейшую неподвижность и не опуская рук, проронил:
— Увы, не могу. На улице Ночевики. Стоит мне открыть дверь, и они ворвутся сюда.
Служащий побледнел ещё больше. На какую-то долю секунды его настолько захлестнула паника, что он лишился слова. В наступившей тишине оба отчетливо услышали перестукивание тросточек.
— Прижмитесь спиной к двери, — выдохнул еле слышно визави Кейта. придерживайте тем самым портьеру, дабы свет не проник наружу.
Кейт, отступив на шаг, прислонился ко входу.
Оба молчали. Кейт обливался потом. А вдруг Ночевики увидят — или определят на ощупь — дыру в стеклянной двери? И не вонзятся ли ему сейчас в спину через это отверстие жало кинжала или умело направленная пуля? Кожа пошла пупырышками. Секунды казались часами.
Но через дырку так ничего и не просунулось.
Был момент, когда цоканье тростей заметно усилилось, послышались приглушенные голоса. Вроде бы человеческие, но утверждать этого Кейт бы не стал. Потом воцарилась тишина.
В течение ещё по крайней мере трех минут ни Кейт, ни служащий отеля не шевельнули даже пальцем, не перебросились ни единым словом. Наконец портье проронил:
— Ушли. Теперь убирайтесь вы.
— Но они же совсем рядом, — как можно тише сказал Кейт. — стоит мне выйти, и они меня загребут. Я не вор, не вооружен. И у меня есть деньги. Разбитое стекло я охотно бы оплатил… а если у вас есть свободная комната, то снял бы её. Если таковой нет, то хорошо заплачу за то, чтобы провести ночь в холле гостиницы.
Служащий смерил его взглядом с ног до головы, продолжая держать Кейта под прицелом ружья.
Потом полюбопытствовал.
— И чего это вас понесло ночью в город?
— Я только что прибыл последним поездом из Гринтауна, — начал поспешно объяснять Кейт. — Мне сообщили, что серьезно заболел брат. Посему я рискнул и попытался поскорее проскочить к себе… живу-то я совсем рядом с вокзалом. Я и не знал, что это настолько ужасно — оказаться ночью снаружи. Вот и убедился сам… так что предпочитаю дождаться утра, чтобы вернуться домой.
Все это время портье не спускал с него глаз. В конце концов выдавил из себя:
— Рук не опускать! — С этими словами он положил ружье на стойку, продолжая держать, однако, палец на спусковом крючке. Другой рукой он дотянулся до револьвера, лежавшего в ящике стола за стойкой.
— Повернитесь спиной ко мне, — скомандовал он. — Я должен удостовериться, что вы безоружны.
Кейт повиновался и терпеливо стоял, пока тот ощупывал его карманы, уткнув ему дуло пистолета в поясницу.
— Все в порядке, — констатировал служащий. — Ладно, так и быть рискну. Не хотелось бы выбрасывать вас наружу, в ту жуть, что там происходит.
У Кейта полегчало на сердце, и он обернулся. Портье уже зашел за стойку и не угрожал ему более револьвером.
— Сколько с меня за стекло? — осведомился он. — А заодно и за комнату, если найдется свободная?
— Разумеется, есть. С вас за все причитается сто кредиток. Но сначала помогите мне. Давайте пододвинем этот стеллаж с книгами и журналами к двери. Он достаточно высок, чтобы скрыть то место, где разбито стекло. Одновременно помешает колыхаться портьере, так что свет не просочится на улицу.
— Отличная мысль, — согласился Кейт. Он взялся за один конец стеллажа, портье — за другой, и объединенными усилиями они сдвинули его ко входу.
Внимание Кейта привлекли заголовки некоторых книг на полках стеллажа. Особенно одной, карманного формата и озаглавленной «За» или «против» отуманивания?» Взглянул на цену: две с половиной кредитки. Это подтвердило его предыдущие прикидки насчет того, что одна кредитка в этом мире равноценна десяти центам в его.
Сто бумажек, то есть шесть долларов, за выбитое стекло и комнату цена вполне приемлемая. В сущности ему здорово повезло. Видит Бог, да он с радостью отдал бы всю наличность — свыше тысячи кредиток — только бы не очутиться вновь этой ночью в черном облаке на 42 улице.