Страница 17 из 24
И когда поезд уже находился в считанных метрах от Артема, видение вдруг стремительно потеряло свои краски и свое правдоподобие, выцвело, и исчезло. На смену ему пришло нечто новое, совершенно иное: Артем увидел Хантера, одетого во все снежно-белое, в комнате с ослепительно белыми стенами и совсем без мебели. Он стоял, опустив лицо, и взгляд его буравил пол. Потом он поднял глаза и посмотрел прямо на Артема. Ощущение было очень странным, потому что в этом сне Артем не видел и не чувствовал себя, но словно смотрел на происходящее со стороны. Когда Артем взглянул в них, его наполнило непонятное беспокойство, словно ожидание чего-то очень важного, что должно было вот-вот произойти…
И тогда Хантер заговорил с ним. Артема захолонуло чувство необъяснимой реальности происходящего. Когда ему снились предыдущие кошмары, он в известной степени отдавал себе отчет в том, что просто спит и все происходящие с ним события — всего лишь плод растревоженного напряженным днем воображения. В этом же видении сознание того, что в любой момент можно захотеть и проснуться отсутствовало начисто.
Пытаясь встретить его взгляд, хотя у Артема создалось впечатление, что Хантер на самом деле не видел его, и предпринимал эти попытки вслепую, тот медленно и тяжело проговорил, обращаясь к Артему: «Пришло твое время. Ты должен выполнить то, что ты обещал мне. Ты должен сделать это. И запомни! Это не сон! Это не сон!»
Артем широко распахнул глаза. И уже после того, как его глаза открылись, в голове вновь, в последний раз, с ужасающей ясностью раздался глухой и чуть хрипловатый голос: «Это не сон!»
«Это не сон», — повторил Артем. Детали привидевшегося кошмара быстро стирались из памяти, но второе видение Артем помнил прекрасно, во всех деталях. Странное одеяние Хантера, загадочная пустая белая комната и слова «Ты должен выполнить то, что обещал мне!» не выходили у него из головы.
В палатку зашел отчим и обеспокоенно спросил Артема: — Скажи-ка мне, товарищ, ты Хантера не видел после нашей вчерашней беседы? Вечереет уже, а он куда-то запропастился, и палатка его пустая. Ушел он, что ли? Он тебе вчера ничего не говорил о своих планах?
— Нет, дядь Саш, просто об обстановке на станции расспрашивал, что тут у нас происходит с моей точки зрения, — добросовестно соврал Артем.
— Боюсь за него. Боюсь, он глупостей наделает. Себе на голову, и нам тоже достанется, — расстроенно произнес Сухой.
— Не знает он, с кем связался… Эх! Что, не работаешь сегодня?
— Мы сегодня с Женькой записались в караван на Рижскую — помощь им переправлять, а оттуда начнем кабель телеграфный разматывать, — ответил Артем, вдруг осознав, что он уже принял решение.
При этой мысли что-то у него внутри оборвалось, и он почувствовал странное облегчение и вместе с тем — какую-то пустоту внутри, словно у него из груди удалили опухоль, булыжником оттягивавшую сердце и мешавшую дышать.
— В караван? Сидел бы ты, Артем, дома, а не шлялся бы со всякими караванами… Да разве тебя убедишь? Пошел бы с вами, у меня как раз по этому поводу на Рижской дела, да что-то я себя сегодня неважно чувствую… В другой раз уже, наверное… Ты ведь не сейчас еще уходишь? В девять? Ну, мы с тобой успеем еще попрощаться. Собирайся пока! — и Сухой опять вышел.
Артем принялся судорожно кидать в свой рюкзак все те вещи, которые могли ему хоть как-то пригодиться в дороге — фонарик, батарейки, еще батарейки, грибы, пакет чая, колбасы, полный рожок от автомата, который он когда-то стащил, карту метро, еще батарейки… Не забыть паспорт — на Рижской он, конечно, ни к чему, но вот за ее пределами без паспорта первый же патруль независимой станции может завернуть, а то и к стенке поставить — в зависимости от положения на этой станции… И капсула, врученная ему Хантером… Все.
Закинув рюкзак за плечи, Артем посмотрел в последний раз на свою палатку и решительно вышел из нее.
Группа, уходившая в караване, собиралась на платформе, у входа в южный туннель. На путях уже стояла ручная дрезина с погруженными на нее ящиками с мясом, грибами и пакетами чая, а на них — какой-то мудреный прибор, собранный местными умельцами, наверное, телеграфный аппарат.
В караван, кроме Женьки и Кирилла, шли еще два человека — один доброволец и командир — от администрации — налаживать отношения и договариваться. Все они уже, кроме Женьки, собрались на месте и теперь резались в домино в ожидании отправления. Рядом стояли составленные в пирамиду стволами вверх выданные им на время похода автоматы с запасными рожками, примотанными к основным синей изолентой.
Наконец показался и Женька, который должен был перед уходом покормить сестру и сослать ее к соседям до возвращения родителей с работы.
И тут, когда собирались уже отправляться, Артем вдруг вспомнил, что так и не попрощался с отчимом. Извинившись и обещав, что тут же вернется, он скинул рюкзак и заспешил обратно. В палатке никого не было, и Артем направился к помещениям, в которых когда-то размещался обслуживающий персонал, а сейчас находилось начальство. Сухой был там, он сидел напротив Дежурного По Станции (выборного главы ВДНХ) и о чем-то оживленно беседовал с ним. Артем постучал в косяк двери и тихонько кашлянул.
— Здравствуйте, Александр Николаевич. Можно мне с дядей Сашей поговорить секундочку? — Конечно, Артем, заходи… Пить хочешь? — радушно отозвался Дежурный.
— А, Артем! Ну что, выходите уже? Когда назад-то будете? — отодвинувшись вместе со стулом от стола и встав, спросил Сухой. — Не знаю точно… Как получится… — пробормотал Артем.
Он-то понимал, что, может, больше никогда не увидит отчима, и ему так не хотелось врать ему, вероятно, единственному человеку, который по-настоящему любил Артема, что он вернется не завтра-послезавтра и все снова будет по-прежнему. Артем почувствовал вдруг резь в глазах и к своему стыду обнаружил, что они увлажнились. Он сделал большой шаг вперед и крепко обнял отчима. Тот был явно немного удивлен этим поступком и проговорил успокаивающе: — Ну что ты, Артемка, что ты… Вы же уже, наверное, завтра вернетесь… Ну?
— Завтра вечером, если все по плану пойдет, — подтвердил Александр Николаевич.
— Будь здоров, дядь Саш! Удачи тебе! — хрипло выговорил Артем, сжал отчиму руку и быстро вышел, стесняясь своей слабости.
Сухой удивленно смотрел ему вслед.
— Чего это парень так расклеился? Вроде, не в первый раз до Рижской идет…
— Ничего, Саша, ничего, придет время — возмужает твой пацан. Будешь еще тосковать по тому времени, когда он с тобой со слезами на глазах прощался, собираясь в поход через две станции! Так что ты говорил, какое на Алексеевской мнение о патрулировании туннелей? Нам бы это очень сподручно было…
И они вернулись к обсуждению своих проблем.
Когда Артем бегом вернулся к группе, командир отряда, тот, от администрации, выдал каждому автомат под расписку и сказал: — Ну чего, мужики? Присядем на дорожку? — и первым опустился на отполированную за долгие годы деревянную скамью. Остальные молча последовали его примеру.
— Ну, с богом! — командир встал, и, тяжело спрыгнув на пути, занял свое место перед дрезиной.
Артем и Женька, как самые молодые, залезли наверх, готовясь к нелегкой работе. Кирилл и второй доброволец заняли место сзади, замыкая отряд.
— Поехали! — произнес командир
Артем с Женькой налегли на рычаги, Кирилл чуть подтолкнул дрезину сзади, она скрипнула, снялась с места и медленно покатилась вперед, замыкающие двинулись вслед за ней, и весь отряд скрылся в жерле южного туннеля.