Страница 5 из 93
- Даже не знаю – давно не был, но глухаря той осенью спугнули, когда за грибами ходили, - раздумывая, проговорил Слава.
- Заметано! Днем наводим порядок на даче, а ночью на ток, - не дал я ускользнуть идее. – А на щуку и днем в воскресенье успеем, с острогой.
- Договорились! Таше, тоже, наверно, интересно будет ночь в лесу провести, - согласился приятель.
Я выключил связь и сидел еще несколько минут, обдумывая планы на выходной. Из задумчивости меня вывел писк таймера, установленного подавать сигнал каждый час. Было время брать кровь на анализ препарата в плазме. Песик продолжал спать, не реагируя на проводимые мероприятия, а энцефалограмма по-прежнему была на нуле, кроме вегетатики. Да, без Славиного совета тут не разобраться - такие прямые линии были похожи на состояние, по крайней мере, частичного омертвления мозга.
«Господи! - вдруг вспомнил я: Можно же повысить чувствительность прибора в тысячу раз». Я тут же бросился к энцефалографу, отключил электроды с вегетатики, чтобы не зашкалили, и вывел чувствительность сразу на максимум. Кривые сразу ожили, но, все равно, колебались только слегка – близко к фоновому уровню. Примерно в десять раз меньше обычно записываемой кривой, что означало почти в десять тысяч раз слабей, чем при обычной активности мозга. Видимо, пульсирующая кровь, отголоски вегетативых центров и основные жизненные процессы все же «фонили». И все же, теперь можно было сказать, что мозг был жив. Я опять уселся обдумывать новые факты в полной тишине лаборатории.
К реальности меня опять вызвал второй телефонный звонок. Это был уже Федька. Видимо, жаждал обсудить планы на выходные.
- Привет Барабас! – приветствовал я его старым школьным прозвищем.
- Привет биолух! Ну что, рвем когти к Славке на дачу?
- Что, уже звонил? – констатировал я. – Еще как рвем! С провиантом договорились?
Оказывается, приятели уже воплотили мою задумку про глухарей в конкретный и проработанный план. Федька на своей Ниве заберет меня и после встречи на даче провезет всю компанию прямо до тока. Однако от приятеля не ускользнул факт моего странного времяпрепровождения:
- А ты чего же «запертый в неволе, в темнице сырой?» - коверкал старые стихи Федька. – Ночью один в лаборатории… не пора ли на прием к психиатру?
- Если к Таше, то я согласен!
- Но она больше психоаналитик, чем психиатр.
- Не одна ль хрень?
- А хрень эту хрень разберет – не у физика об этом спрашивать, – продолжал трепаться Федька. – А и вправду, тебе не надоело над своими блотами с форезами сидеть? Что ты, как молодой, елы-палы?
- Да тут занятненькое дело… Не для молодых да зеленых. Вот на даче вам и расскажу, – я уже принял решение обсудить с ребятами этот феномен. Одному рассуждать над проблемой было как-то и трудновато и скучновато.
- Хорошо, договорились, – согласился физик. – В субботу в одиннадцать я тебя подберу. Пока! Привет мышам!
- Не угадал – собакам. Пока!
Ночь прошла в вялых блужданиях по Интернету, коротком сне на прокрустовом ложе кушетки и кошмарных побудках под пронзительный писк таймера. Только где-то в районе четырех утра при очередном взятии пробы собачка начала подергивать лапой. Я, наспех запаковав пробу, метнулся к энцефалографу – там все зашкаливало! Пришлось срочно перевести чувствительность в обычный режим. Кривые показывали Тэта ритм с быстро нарастающей модуляцией… Альфа… В клетке послышалась возня… Бета ритм! Все! Я кинулся к собаке:
- С добрым утром!
Несмотря на зевание, пес стал радостно лизать мои руки через решетку. Электроды уже слетели с его головы и болтались посреди клетки.
- Сейчас приведем тебя в порядок, - сказал я, открывая «тренажер» и осматривая собаку. – Да ты в прекрасном состоянии и расположении духа!
Непонятно, кто больше радовался: я или мой подопечный. Дав собаке пить, я прыгнул обратно к энцефалографу, выключил его и сохранил в памяти компа энцефалограмму. «Подчистил» все следы странных ночных занятий в лаборатории и вернулся к собаке. Так… прошло полчаса после последней пробы. Все, сейчас беру еще одну, и отдыхаем.
Пес на удивление спокойно дал взять анализ и я, расчувствовавшись, скормил ему найденный в кофейне кусок булки. Осталось только пожелать собаке спокойной ночи и отправиться спать, что я и сделал.
Очутившись на улице, понял, что уже брезжит утро, и транспорт не ходит. Какой же я идиот, что не приехал в институт на машине! Она, хоть и старушка, но до работы и обратно довести смогла бы. А сейчас мне предстояло тащиться пешком три километра по пустым и гулким улицам города…
Я уже минут двадцать мерил шагами ночной асфальт по направлению к дому, когда заметил в проулке, мимо которого шел, темную фигуру какого-то мужчины. Мой взгляд буквально споткнулся об эту тень. Пройдя мимо, я всем нутром почуял, как он вышел и посмотрел мне в спину. Ноги непроизвольно замедлили шаг…
Странно: я продолжал идти по ночной улице, но теперь это уже была совсем незнакомая местность. Это не была улица из нашего города… Может быть, из какого-нибудь старинного европейского «бурга» с мощеной булыжником мостовой, странными зданиями, выложенными из разнокалиберного камня, но всяко не современного, заасфальтированного до прямоугольной банальности местообитания бетонных коробок.
Сообразив, что случилось что-то, явно противоречащее здравому смыслу, я решительно остановился и посмотрел назад. Нет, я не ошибся – там стоял этот сумеречный тип. Но улица не хотела меняться обратно на привычную.
Я реально устал и хотел спать, поэтому никакие шуточки никаких хиромантов не заставили бы меня сейчас отказаться от мысли поскорее очутиться в постели. Поэтому я в самом раздраженном расположении духа попер на этого типа. Моя злость только выросла, когда стало виднее снисходительно ухмыляющуюся рожу.
«Я тебе поухмыляюсь сейчас!» - подумал я и сходу напустился на ночного гипнотизера:
- Какого хрена, Вы, «многоуважаемый», испортили такой милый серый пейзаж индустриального города? Что за средневековое безобразие?
- А ты шустрый парень, однако, – еще раз ехидно усмехнулся тип и добавил. – Ты должен прекратить то, чем занимаешься. Обещай мне это, или я не выпущу тебя отсюда! Будешь век по этому мертвому городу бродить.
- Вы, дяденька, не тыкайте мне тут! И потом, чем я таким непристойным должен прекратить заниматься? Что-то не пойму.
- Ты сам знаешь, – пытался удержать пафосную снисходительность дядька, но в его голосе проскользнула неуверенность. Но я же еще тот пройдоха – сразу почуял слабину и решительно въехал по дяде фразой:
- Ничего я не знаю! И вообще, как же я смогу продолжать заниматься этой, своей, никому не известной деятельностью, если буду бродить здесь вечность? У Вас явно плохо с логикой, а мне спать хочется. Так что до свидания, а лучше – прощайте! – с этими словами я решительно развернулся и быстро зашагал к дому.
Дойдя до угла, закрыл глаза, повернул направо и сделал пару шагов в надежде, что, исчезнув с прямой видимости, смогу отделаться от этого гипноза. Моя наивная уверенность не подвела: открыв глаза, я увидел милый моему сердцу пейзаж потертых и облинялых шестнадцатиэтажек.
«Что за ярмарочные фокусы? Неужели он требовал, чтобы я перестал собак на тот свет отправлять? Так откуда он узнал? Нет, бред какой-то…» - вообще-то есть одно правило: если хотите, чтобы среднестатистический человек чем-нибудь занялся всерьез, запретите ему это делать. Я ничем от среднестатистического человека не отличался, и раз уж мне попала вожжа под хвост… короче, при виде своего подъезда, выбросил все эти угрозы из своей головы. А может быть и зря…