Страница 34 из 93
- Даже трусы! – веско припечатал Слава свое решение. – Так что, с этого момента, ключи будут всегда у тебя, – потом не выдержал серьезного тона и усмехнулся. – Тем более что я сделаю себе копию…
- Да уж, Соломоново решение. Но, все равно, спасибо! – рассмеялась в ответ Таша.
Быстро закончив с завтраком, они выскочили на улицу, наполненную пьянящим ароматом влажной земли и зелени. Все вокруг было умыто ночным ливнем, который оставил за собой парящие лужицы на нагревающемся под солнцем асфальте. Машина, тоже не обойденная ночной мойкой, ждала их, послушно притулившись к бордюру. С радостным воплем голливудского индейца Таша подскочила к дверце со стороны водителя и уже через мгновение заводила двигатель. Слава неспешно сел рядом и голосом инструктора приказал:
- Пристегните ремень!
- Фу, зануда! – надула губы девушка, но ремень пристегнула.
Таша хорошо водила машину, так что, просьба пристегнуть ремень, была вызвана только Славиным беспокойством за любимого человека. Сейчас он сидел, совсем не волнуясь за ошибки новичка за рулем, как это обычно делает водитель, невольно оказавшийся в кресле пассажира рядом с неопытным коллегой. Он просто любовался спокойными и уверенными Ташиными движениями. И машина, словно чувствуя на руле опытную руку, не дергалась и не виляла, а плавно летела по улицам. Впереди горел зеленый светофор. Рассчитывая проскочить, Таша прибавила скорость. Они явно успевали, пока, уже почти выехав на перекресток, на мгновение не увидели красный свет… перед самым ударом огромной машины, вылетевшей на них с боковой улицы.
***
Таша стояла в стороне от места аварии. Грузовой фургон Камаза, смяв весь левый бок их десятки, пролетел еще полсотню метров, пока не затих на газоне, уткнувшись в фонарный столб. Мятая машина отлетела метров на двадцать. Со всех сторон к месту происшествия устремились люди. Сначала девушка хотела звать на помощь, но вдруг до нее начал медленно доходить весь ужас происшедшего.
Она не там – не в машине, где остались их тела. Ее пронзила одна мысль: «Что со Славой? Он должен быть жив, если его нет здесь». Таша устремилась к машине, которой, как таковой, уже не было. Боковые стекла бисером рассыпались по остаткам салона и окружающему асфальту. Лобовое стекло, смятое в гармошку, вывалилось на капот. В кресле водителя, прижатое передней стойкой к сиденью, лежало ее бездыханное тело. На виске расплывалось кровавое пятно от раны, явно не совместимой с жизнью. Слава, весь посеченный осколками стекла, осторожно ощупывал ее лицо и причитал:
- Солнышко! Очнись! Только не умирай… Все что угодно, только не умирай!..
От грузовика уже бежал матерящийся шофер:
- Да что ж это такое! Какой же идиот на красный прет? Где у вас глаза! Есть хоть кто живой... – и замер на полуслове, пытаясь понять, есть ли пострадавшие. - Живой? – наконец сказал Степан и, обернувшись, крикнул подбегающему напарнику: - Мишка, скорей Скорую вызывай!
- Уже! - послышалось в ответ.
Таша приникла к Славе, пытаясь «достучаться» до него, но все было тщетно. Он, как сомнамбула, с остановившимся взглядом что-то бормотал ее телу, и гладил его, размазывая кровь по волосам.
Девушка почувствовала, что с ней начало что-то происходить. Она стала, как бы проваливаться или взлетать. Одновременно, перед ней, в стремительном порядке пролетали картинки из ее жизни: вот они со Славой и друзьями на даче, потом ночная «охота»; вот она первый раз в его объятиях, чуть не падающая в обморок; вот – в больнице, «перебравшая» наркотиков; их первая «неудачная» встреча у него в кабинете; вот она студентка, хвастающая бабушке о своих успехах; ученица, увлеченно о чем-то рассказывающая своим родителям; и совсем маленькая девочка, играющая со своим старшим братом в песке на берегу реки. Она поняла, что вспомнила всю свою жизнь и могла теперь спокойно обратиться к мельчайшим деталям своей освободившейся памяти. Затем она почувствовала приближение родных и тепло чувств исходящих от них. В поле зрения появилась бабушка и рядом дядя, мамин брат. Она бросилась в объятия к ним и спросила:
- Я умерла?!
- Ты пришла к нам. Умерло твое тело, а душа только что освободилась. Лучше считать это рождением души, чем смертью тела, – успокаивая ее, говорила бабушка. – Как мы рады видеть тебя здесь! Твоя душа не испугалась, не заблудилась и не оцепенела от шока. Ты сумела позвать меня и ангелов. Теперь у тебя не будет проблем. Пойдем, тебе нельзя долго здесь оставаться!
- Но мне очень нужно передать весточку моему любимому… Я не могу так уйти!
Бабушка озабоченно на нее посмотрела и ответила:
- Ты можешь еще побыть здесь, но у тебя совсем немного времени. Твоя душа не полностью перешла порог, и ее плотная оболочка начнет затягивать тебя в новое перерождение. Это очень опасно, потому что ты можешь реинкарнировать, то есть вновь очутиться в теле зарождающегося ребенка. При этом твоя память заблокируется и, фактически, ты умрешь как личность, став совершенно другим человеком. Поэтому, как только почувствуешь неодолимую тягу к такому «выживанию», сразу зови нас. Это будет твой последний шанс уйти в астрал. Мы будем настороже. Времени у тебя около двух-четырех часов.
Таша почувствовала, как снова оказалась у разбитой машины. Рядом уже стояла реанимация. Безжизненное тело девушки сняли из раскореженой машины, погрузили на носилки и закрыли полностью простыней. Ей не было горько или обидно по поводу своей смерти, но сочувствие к Славе разрывало казалось бы несуществующее сердце. Он не отходил от тела, все время держа ее руку в своей. Его пустили в машину вместе с носилками. Таша обняла любимого, гладила по голове, еще и еще раз пытаясь достучаться до его сознания. Но он по-прежнему был в ступоре, закрыв сознание от всего остального мира. Время, как будто остановилось, и ничего, кроме лежащей перед ним любимой, для Славы не существовало. Чувствуя, как уходят драгоценные минуты, Таша решилась найти Женю и дозваться до него...
***
Сделав утреннюю разводку сотрудников по фронту работ, я сидел, уставившись в комп, и вспоминал нашу с Федькой прогулку по туманному Альбиону. Взор мой тоже был туманный, и поэтому, никто с сиюминутными проблемами ко мне не приставал. Сидя и медленно переваривая утренний кофе со случайно попавшим в мой желудок кусочком засохшего печенья, я вдруг ощутил что-то знакомое. Но не то чувство мешающего взгляда в затылок, которое преследовало всех нас время от времени, а приятное ощущение заботы или даже любви, которое испытывал, когда Слава с Ташей транслировали мне свои мысли «оттуда».
Чувство не оказалось мимолетным, а только усиливалось, как будто кто-то пытался привлечь мое внимание. «Что за ерунда? - я пытался осмыслить, что бы это могло быть: Надо позвонить Таше может она, чем поможет?» Ташин мобильник был выключен из сети. Тогда я набрал Славин номер: долгие гудки, никто не брал трубку. Может они дома? По домашнему – та же картина.
«Позвоню-ка я Славе на работу» - посетила мою голову логичная мысль. Трубку взял Игорь, и быстро выяснилось, что Ярослав на работе не показывался.
«Странно… что-то здесь не так. Никаких особых планов у них на сегодня не было», - сидя и думая думу долгую, я чувствовал, что кто-то настойчиво от меня что-то просит и, как будто, этот кто-то очень мне близкий и доброжелательный. Я вздохнул, набрал еще раз Славин номер и решил ждать до победного конца. Наконец, телефон на той стороне включили:
- Алло!
- Это ты, Слав? – спросил я в трубку, уже понимая, что слышу чужой голос.
- Нет, он сейчас не может отвечать. У него состояние шока. Мое имя Владимир Тельников, я Славин знакомый, врач из реанимации.
- А что с ним случилось? – спросил я, чувствуя, что у самого душа в пятки уходит.
- Да с ним-то почти и ничего: так, порезы, да ушибы, а вот подруга его погибла…
- Ч-что? – заплетающимся языком выговорил я. – Так это ж Таша!
- Извините, не понимаю… Ее, кажется, Наталия звали.
Все встало на свои страшные места: «Это Таша меня зовет! Бедненькая!»