Приключения Тарзана в джунглях

Для Тарзана эти явления были чудесами. Они говорили его разуму и воображению. Он видел, как цветы открываются и закрываются, видел некоторые растения, всегда обращенные к солнцу; видел, что листья шевелятся, даже когда нет ветерка; видел, как лианы ползут, словно живые существа, по стволам и ветвям больших деревьев. Для Тарзана-обезьяны цветы, ползучие растения и деревья были живыми существами. Он часто разговаривал с ними, как с Горо-луной, и Куду-солнцем, но они, к его постоянному разочарованию, не отвечали. Он задавал им вопросы, но они не могли ответить, хотя он знал, что шепот листьев – их язык, ведь это они разговаривают между собой.

Ветер он считал детенышем деревьев и травы. Он думал, что они, качаясь взад и вперед, создают его. Никаким другим образом не мог он объяснить этот феномен. Дождь он в конце концов приписывал звездам, луне и солнцу; но его гипотеза была совсем некрасива и непоэтична.

В эту ночь, когда Тарзан лежал, задумавшись в ожидании сна, в его богатом воображении внезапно блеснуло объяснение звезд и луны. Он этим сильно взволновался. В ближайшей развилине спал Тог. Тарзан перебрался к нему.

– Тог! – закричал он.

Крупный самец тотчас же проснулся и ощетинился, почуяв опасность в ночном призыве.

– Взгляни, Тог! – воскликнул Тарзан, указывая на звезды. – Посмотри: это глаза Нумы и Сабор, Шиты и Данго. Они выжидают вокруг Горо, чтобы кинуться и убить его. Ты видишь глаза, рот и нос у Горо. А свет, сияющий на его лице, это отражение костра, который он устроил, чтобы отпугнуть Нуму и Сабор, Данго и Шиту. Всюду вокруг него глаза, Тог! Ты можешь их видеть. Но они не решаются слишком близко подойти к огню. Они боятся костра. Костер спасает Горо от Нумы. Ты видишь их, Тог! Когда-нибудь ночью Нума будет голоден и сильно раздражен, и тогда он перескочит через терновник, окружающий Горо, и у нас не будет больше света ночью, ночь будет черной, такой черной, как она бывает, когда Горо ленится вставать и спит всю ночь или же предпочитает блуждать по небу днем, забывая о джунглях с их обитателями.

Тог тупо посмотрел на небо, потом на Тарзана. Упал метеор, прорезав огненный путь по небу.

– Взгляни! – вскрикнул Тарзан. – Горо кинул огненную головню в Нуму. Тог заворчал.

– Нума там внизу, – сказал он. – Нума не охотится над деревьями.

Но он посмотрел с любопытством и некоторым опасением на блестящие звезды над собой, точно видел их впервые. Несомненно. Тог сейчас в первый раз обратил внимание на звезды, хотя они появлялись на небе над ним каждую ночь. Для Тога они были то же, что роскошные цветы джунглей – он не мог их есть, потому и игнорировал.

Тог беспокоился и нервничал. Он долгое время не мог заснуть и лежал, наблюдая за звездами – за горящими глазами хищных зверей, окружающих Горо-луну, при свете которой обезьяны плясали, ударяя по своим глиняным барабанам. Если Нума съест Горо, то больше уже не будет танца Дум-Дум. Тог был подавлен этой мыслью. Он посмотрел на Тарзана с некоторой опаской. Отчего его друг так отличался от других членов его племени? Никто из тех, кого знал Тог, не имел таких странных мыслей, как Тарзан.

Обезьяна-самец почесал в голове и стал смутно соображать, надежный ли товарищ Тарзан? Но затем он медленно припомнил кропотливым умственным процессом, что Тарзан оказывал ему больше услуг, чем все другие обезьяны, даже самые сильные и умные самцы племени.

Ведь именно Тарзан освободил его от чернокожих в то время, когда Тог полагал, что Тарзан хочет утащить Тику. Ведь Тарзан спас маленького детеныша Тога от смерти, Тарзан же изобрел и выполнил великолепный план преследования похитителя Тики и спас ее от пленения.

Тарзан боролся и проливал свою кровь в угоду Тогу столько раз, что Тог, хотя и был только грубой обезьяной, все же сохранил преданность, которую уже ничто не могло искоренить; его дружба с Тарзаном вошла в привычку, стала традицией, которая будет существовать, пока будет существовать Тог. Он никогда не выказывал внешних проявлений привязанности, он рычал на Тарзана, как и на других самцов, если они слишком близко подходили к нему во время еды, но он умер бы ради Тарзана. Он знал это, и Тарзан это тоже знал. Но о таких вещах обезьяны не говорят, их лексикон в том, что касается более утонченных инстинктов, состоит из дел, а не из слов. Тог был взволнован и долго не мог заснуть, думая о странных словах товарища.

На следующий день Тог снова вспомнил о них, и без всякой мысли о предательстве сообщил Гунто слова Тарзана о глазах хищников, окружающих Горо, и о том, что рано или поздно Нума нападет на самца Горо и сожрет его. Для обезьян все крупные предметы в природе – самцы, и потому Горо, как самое крупное явление на ночном небе, считался у них самцом.

Гунто откусил кожицу с мозолистого пальца и припомнил, что Тарзан однажды говорил, будто деревья беседуют между собой, а Газан передавал ему, что он видел человека-обезьяну танцующим при лунном свете наедине с Шитой-пантерой. Они не знали, что Тарзан поймал веревкой дикого зверя и привязал его к дереву, а потом спустился на землю, и там прыгал вокруг кошки, вставшей на дыбы, и этим дразнил ее.

Другие рассказывали о том, что видели, как Тарзан катается на спине Тантора-слона; о том, что он привел к племени черного мальчика Тяйбо, и о таинственных вещах, с которыми он имеет дело в странном убежище на берегу моря. Они никогда не могли понять его книг. И после того, как он показал их одному или двум членам племени и увидел, что даже картинки не производят никакого впечатления на их мозг, он оставил это.

– Тарзан – не обезьяна, – сказал Гунто, – он приведет Нуму, чтобы съесть нас, как он заставляет его съесть Горо. Нам бы следовало его убить!

Тог сразу ощетинился. Убить Тарзана? Вы прежде должны убить Тога, – сказал он и пошел на охоту.

Но другие присоединились к заговорщикам. Они вспомнили разные дела, совершенные Тарзаном – таких вещей обезьяны не делают и понять их не могут. Гунто снова высказал мнение, что Тармангани, белую обезьяну, следует убить. Остальные, придя в ужас из-за услышанных ими рассказов и думая, что Тарзан намеревается погубить Горо, встретили это предложение одобрительным рычанием.

Среди них находилась Тика. Она слышала все это; но она ничего не промолвила в поддержку этого плана. Вместо того, она только ощетинилась, оскалив клыки, а потом отправилась искать Тарзана, но ей не удалось найти его, так как он бродил далеко в поисках дичи. Зато она нашла Тога и сообщила ему о том, что замышляют другие; крупный самец топнул ногой о землю и зарычал. Его налитые кровью глаза загорелись злобой, верхняя губа поднялась, обнажая боевые клыки, и шерсть у него на хребте встала дыбом, но в это время между веток промелькнул маленький зверек, и Тог кинулся, чтобы его схватить. Он в одну минуту забыл свою ярость против врагов своего друга; но таков характер обезьяны.

На расстоянии нескольких миль отсюда, Тарзан-обезьяна в это время развалился на широкой голове Тантора-слона. Он щекотал его за огромными ушами концом заостренной палки и беседовал с громадным толстокожим обо всем, что наполняло его черноволосую голову. Тантор понимал очень мало или совсем ничего не понимал из того, что ему говорили. Но Тантор был хороший слушатель Качаясь из стороны в сторону, он стоял, наслаждаясь обществом своего любимого друга и проникаясь очаровательным ощущением щекотки.

Нума-лев, почуяв запах человека, осторожно проследил за ним, пока не увидел свою добычу на голове могучего обладателя клыков; тогда он повернул обратно с рычанием и ворчанием, чтобы отыскать более подходящие условия для охоты.

Слон, в свою очередь, уловил запах льва, принесенный ему играющим ветерком, и, подняв хобот, громко закричал. Тарзан томно потянулся, лежа спиной во всю длину на шероховатой коже. Мухи роились вокруг лица; но он лениво отгонял их густой веткой, сорванной с дерева.

– Тантор, – говорил он, – хорошо быть живым! Хорошо лежать в прохладной тени! Хорошо глядеть на зеленые тени! Хорошо глядеть на деревья, на яркую окраску цветов, на все, что Куду-солнце устроил здесь для нас. Он очень добр к нам, Тантор; он дал тебе нежные листья, и кору, и роскошную траву для питания; мне он дал Бару, и Хорту, и Низу, плоды, орехи и коренья. Он для каждого запасает ту пищу, которая ему больше нравится. Единственное, что он требует, это, чтоб мы оказались достаточно сильными или хитрыми, чтобы пойти и взять ее. Да, Тантор, жить хорошо! Мне смерть ненавистна!