Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 11 из 14



– И вы решили обратиться к профессионалу…

– Это к вам, что ли?

– А разве нет?

Арсений Ильич дернул щекой, словно сгоняя с лица комара:

– Вы не смогли утаить даже статью о дрожжевом заводе. Какой вы профессионал? Максимум, что вы можете сделать, это распутать след. И только в том случае, когда вас предварительно ткнут в него носом.

– Тогда почему же я?

– Не обязательно вы. Мне нужен был человек, имеющий связи в органах внутренних дел, но не милиционер. Одинокий, но контактный. Нуждающийся в защите, но не полный дебил. Ну, и еще много разных критериев. Вы оказались первым, кто набрал нужное количество баллов и пришел в необходимое состояние. И я могу вас заставить раскопать нужную мне информацию.

– Вы в этом твердо уверены? – Шатов лихорадочно пытался все это время найти выход, дыру в тех логических построениях, которые воздвигал вокруг него Арсений Ильич, но пока что-то не получалось.

Оставалось только создавать видимость уверенности в себе.

– Я в этом совершенно уверен. У меня для вас есть и кнут и пряник. А это срабатывало всегда. Вам с чего начать изложение, с кнута или пряника?

– С пряника.

– Пряник громадный. Просто гигантский. Если вы выполняете мое задание, то вас оставляют в покое. Честно. Я вам уже это говорил и могу поклясться. Послушная гончая вернется к себе в будку живой и почти невредимой.

– Непослушная?

– Не вернется вообще. В этом заключается кнут. Но не только в этом. Кнут в моем восприятии – это не средство запугивания или наказания. Это средство ускорения. Так вот, условия вашей работы будут следующими – вы получаете от меня задание. Я даже не буду ограничивать время, за которое вы его обязаны выполнить. Решайте сами. У вас, кстати, отпуск на сколько дней?

– Две недели.

– Я думаю, что вам лучше всего будет уложиться именно в эти две недели. Иначе возникнут трудности на работе. Но, опять-таки, я не подгоняю. Просто вам придется одновременно искать, то, что прикажу я и прятаться от людей Васильева. С вашего хвоста я его сниму только после того, как все разузнаете. И не раньше.

Шатов задумался.

Арсений Ильич ставит его в жесткие рамки. В очень жесткие рамки. Либо он успеет, либо нет.

– Подождите, как же это я смогу перемещаться по городу, если в любой момент меня могут достать…

– Это ваши проблемы. Если вы решите все мои вопросы за один день – на следующий день вы уже будете в безопасности.

– А если меня найдут раньше?

– А это уже полностью зависит от вас. Я вмешиваться не стану. Хватит. В конце концов, мне не к спеху. Не сможете вы – сможет кто-то другой. Если бы вы знали, сколько разной живности сейчас просто жаждет нарваться на неприятности, из которых только я смогу их выручить. Можете быть либо быстрым и живым, либо… Вы сами понимаете. Кстати, если вы будете слишком пассивны в своих поисках, я могу вас сдать сам, лично. Еще и заработать на этом. Понятно?

– Понятно.

Ему все было понятно. Его держали за горло, и все выглядело так, как будто он не имеет другого выхода, кроме как с лаем броситься по команде «Апорт».

Выходило, что прикажи сейчас Арсений Ильич Шатову вцепиться в чье-то горло, Шатов обязан щелкнуть зубами на чьих-нибудь хрящах. Выход… Найти выход.

Шатов медленно поднял взгляд с пола к лицу Арсения Ильича. Выход…

Хозяин дома словно угадал мысли Шатова:

– Не стоит. Вы сейчас не в лучшей форме. А я свою регулярно поддерживаю. И даже если предположить, что вы просто сбежите не выполнив приказа, то где и сколько вы будете прятаться? Месяц, два… У вас не такие связи, чтобы купить новые документы на новом месте. По причине безденежья вам не светит заграница. И поверьте мне, вас все равно найдут. И убьют. А я вам даю шанс. Вполне реальный.

– Вы меня уговариваете? – тяжело спросил Шатов.



– Никогда. Унижаться до уговоров… Я вам объясняю. И предупреждаю. А потом прикажу.

Он может приказать, понимал Шатов, он может приказать, И Шатову придется выбирать не между гордостью и унижением, а между жизнью и смертью. Очень простой расчет. У него есть шанс выполнить задание, каким бы тяжелым оно ни было, и остаться живым, если…

– А где гарантия, что вы не обманете? Что у вас и вправду есть возможность меня отмазать? Я принесу вам в зубах, помахивая хвостом, то, что вы ищете, а вы вместо этого…

– А никаких гарантий. Совершенно никаких гарантий. Вы должны просто довериться… Стоп, не довериться, а просто выполнять команду, – Арсений Ильич говорил это неприятным голосом.

Он старается оскорбить меня как можно сильнее, подумал Шатов, чтобы не оставалось никаких иллюзий. И чтобы я твердо знал свое место. Гончей. Буду хорошим и послушным – буду жить.

– А вы не боитесь перегнуть палку? – Шатов проговорил это, глядя на свои руки.

Пальцы на руках дрожали, и Шатов не знал от чего: от страха или от ярости. Конечно, он сам виноват, что попал в такое дерьмо. Никто, кроме него. Сейчас нужно просто понять, что важнее всего. Что?

Выжить. Сейчас важнее всего выжить, и эта сволочь… Шатов искоса глянул на Арсения Ильича. Эта сволочь дает ему шанс. Мизерный. Дешевый шанс. Но все-таки реальный. Это потом можно будет разбираться, кто именно так его подставил. Шеф, главный редактор – они свое получат. Потом, а сейчас…

– Я не боюсь перегнуть палку, – сказал, помолчав, Арсений Ильич, – в отношении вас – не боюсь. Потому что вы такое животное, что начнете драться за жизнь только тогда, когда вас окончательно прижмут к стене. И особенно вы эффективны, когда разозлитесь. Вы ведь разозлились?

– Мы разозлились, – ровным голосом сказал Шатов, – мы очень разозлились.

Арсений Ильич засмеялся, смешком коротким, будто отрыжка. Словно насытился уже тем, что Шатов дошел до предела. Сытно пообедал.

– Можно уже переходить к заданию, – угрюмо напомнил Шатов, – ткнуть меня носом в след.

– Не нужно иронизировать, – Арсений Ильич встал с кресла и прошел к буфету, стоявшему у стены, между двумя окнами.

Дверца буфета открылась со скрипом. Потом закрылась. Арсений Ильич подошел к Шатову и протянул ему книгу.

– Библия? Я должен разобраться в том, кто убил Авеля?

– Каин. А вы должны разобраться в другом, – Арсений Ильич отобрал и открыл книгу, достал листок бумаги, лежавший между страниц. – Это список.

– Вижу, – Шатов взял листок.

Восемь строчек, напечатанных на лазерном принтере. Фамилии, имя-отчество, год рождения. Шесть мужчин и две женщины. Ничего особенного. Шатов перечитал список еще раз. Ничего выдающегося и никого знакомого.

– Номер третий и четвертый – муж и жена? – спросил Шатов.

– Муж и жена, – подтвердил Арсений Ильич.

– И что прикажете делать с этим списком?

– Эти восемь человек, – Арсений Ильич заговорил лекторским тоном и стал прохаживаться по комнате, – погибли. Так или иначе. Вернее, семь человек погибли, а один – умер.

– За один день?

– Нет, что за глупости? За один день! – Арсений Ильич даже остановился от такого возмутительного предположения. – Эти восемь смертей произошли в течение трех последних месяцев. Сейчас у нас август. Номер первый, Андрей Мазаев, погиб в автомобильной катастрофе в ночь с третьего на четвертое мая. Номер восьмой, Александр Фроленков, покончил с собой неделю назад, пятого августа. Остальные шесть, как вы понимаете, покинули этот мир в промежутке между четвертым мая и пятого августа этого года. Три убийства, два самоубийства, два несчастных случая и смерть от естественных причин.

Арсений Ильич замолчал, продолжая мерить комнату шагами, от холодного камина до стены с ружьями и обратно. Половицы поскрипывали, но не как обычно скрипят рассохшиеся полы, недовольно и визгливо, а как-то многозначительно и немного задумчиво. Скрип, скрип, скрип… Пауза, когда Арсений Ильич проходит по ковру, брошенному посреди комнаты, снова – скрип, скрип, скрип… Поворот.

– Еще раз спрашиваю, что мне со всем этим делать?

– Вам нужно выяснить, что общего между этими смертями. Вот и все, – Арсений Ильич остановился перед Шатовым, – Вот и все.