Игры богов

Иногда договаривались с караванами после их прибытия на место, иногда – в пути. Один раз особо упрямый караванщик был вынужден раздумывать над колодцем, пытаясь понять – вода действительно была отравлена или это просто уловка Младшего дракона.

Вода, конечно же, отравлена не была, разбойник не полный кретин, чтобы уничтожать колодцы в пустыне. Но якобы противоядие было торжественно передано якобы отравленным в обмен на большую часть товара.

Принципы у отца Младшего дракона были очень полезные, и было их наверняка куда больше пяти, но остальные он не смог поведать убитому горем наследнику. Просто не успел. И помер, резко выдохнув воздух после слова «в-шестых»… Какая именно мудрость заключалась в шестом принципе Дракона, Младший дракон так и не узнал. Возможно, мудрый старый разбойник предупредил бы сына, что не стоит устраивать ловушку для двух путников, следующих от Адской щели. А сам сынок этого не понял. И, заметив в ночи костер, осторожно прокрался почти к самому огню, оставив вдалеке три десятка своих разбойников. Утром ожидался большой караван, посему Младший дракон собрал практически всю свою банду.

Даже проскользнув почти к самому кострищу, Младший дракон не почувствовал всей опасности своего положения, и винить его в этом было достаточно сложно. Путников было двое. Всего двое, отметил про себя Младший дракон. Внешние данные обоих особо не потрясали, один выглядел немного уставшим (или потрепанным, что ли), и, может быть, именно поэтому он почти не говорил, отвечая иногда на вопросы второго.

Вот тот казался человеком успешным и довольным и собой, и жизнью. В поясе таких парней обычно спрятано несколько десятков монет, и умирать такие парни обычно не торопятся. Младший дракон, во всяком случае, так подумал, увидев, как жестикулирует этот второй путник, как смеется каким-то своим странным шуткам, как уверенно поправляет застежку плаща, которым предусмотрительно прикрылся от ночной пустынной прохлады.

К самому разговору Младший дракон не прислушивался. Так, краем уха зацепил что-то о горизонтах, Истинном и Ложном, и что-то о проклятых. При упоминании проклятых Младший дракон насторожился было, чуть подвинулся вперед, и под правой рукой что-то маленькое и мягкое пронзительно заверещало.

– Это песчаная мышь, – сказал, прервав рассказ, Бес.

– Что ты говоришь? – изумился Бродяга и даже немного наклонился к костру, изображая это самое изумление. – Только визжит она так, будто кто-то на нее наступил. Внезапно и злонамеренно.

– На нее кто-то и наступил, – уверенно сказал Бес. – Какой-нибудь из пустынных разбойников. Как бы не сам Младший дракон.

Младший дракон, успевший не только придушить ненормальную мышь, но даже отступить на пять локтей в ночь, замер, услышав свое имя в такой необычно лестной форме. Приятно, демоны побери. Лихой разбойник приосанился, насколько это возможно, лежа брюхом на бархане.

– И что мы будем делать? – спросил Бродяга, как бы случайно поправив лежащую рядом секиру.

– А что мы должны делать? – спросил в свою очередь Бес. – Этот ненормальный сейчас ползает вокруг нас, прикидывая, как с нами лучше разобраться, а его приятели поодаль ждут сигнала или команды. Приятелей этих человек пятнадцать…

Тридцать, мысленно поправил Младший дракон, отползая от костра. И тот, кого вы назвали ненормальным, сейчас вернется с этими тремя десятками и поговорит с вами. Ой как поговорит!

Болезненное самолюбие было слабым местом Младшего дракона. И настолько это самолюбие было болезненным, что отвлекло внимание разбойника от нелепости поведения пары у костра. Они не запаниковали, не стали хвататься за оружие или пытаться умчаться в ночь на своих горбатых. Они спокойно продолжали беседовать, причем не просто беседовать, а рассуждать о количестве разбойников, готовящихся на них напасть.

Изумление Младшего дракона стало бы вообще безграничным, если бы он задержался возле костра еще немного. Путники, словно забыв о разбойниках, вернулись к своей праздной беседе.

– Подожди, – сказал Бродяга.

– Жду, – с готовностью согласился Бес.

– Горизонт – это… – Бродяга чуть поморщился, поняв, что выглядит сейчас как мальчишка перед учителем. – Это иллюзия. Это линия, где якобы небо соединяется с поверхностью моря или суши.

– Ну да, – согласился Бес. – Это и вправду горизонт. Только Ложный горизонт. Ложный.

«Ложный» прозвучало протяжно, словно Бес уже немного утомился, объясняя очевидные истины тупому собеседнику.

– А вот Истинный горизонт – это место, где небо и земля ДЕЙСТВИТЕЛЬНО соединяются. Или небо и море.

– Бред, – сказал Бродяга.

– Сам ты бред, – по-мальчишечьи обиделся Бес. – Я щупал это самое небо этими вот руками И даже попытался проколупать дырку, чтобы глянуть, что за ним…

– И? – спросил Бродяга.

– И получил по шее.

Откуда-то издалека донесся свист. Длинный, а по том два коротких.

– Ну вот, – сказал Бес, – я же говорил, что это был кто-то из разбойников.

Бродяга досадливо отмахнулся:

– Кто тебе по шее двинул?

– Кто надо, тот и двинул, – сказал Бес. – Но небо было небом, а не массой воздуха, как тебе хочется. Оно немного прогибалось под ударами, а нож его не то что не смог прорезать – даже царапину оставить не удалось.

Послышался еще один свист, с противоположной стороны.

– Окружают, – отметил Бродяга. – Развелось их тут…

– А раньше их здесь не было, – язвительным тоном сказал Бес.

– А раньше здесь были Влажные леса, и любой человек, разбойник он или жрец, погибал в них нехорошей смертью самое позднее через два дня. Если, конечно, он не был местным жителем и не следовал по дороге от одного алтаря к другому. В этом случае, если жертвы приносились своевременно и в полном объеме, даже ребенок мог спокойно добраться от одного края лесов до другого.

– Складно врешь, – сказал Бес, лениво протянул руку и подтащил к себе один из своих кожаных мешков. – Если эти пустынные идиоты сейчас на нас полезут, то сразу после моих слов «просвещу вас» ты закрой глаза, досчитай до пяти и можешь снова открывать.

– Ты просветишь, пожалуй. – Бродяга потянулся, разминая плечи.