Смертельный удар

Грон сделал жест, обозначающий, что выводы не сможет сделать только неразумный, и закончил:

– Я не могу рисковать. – Он повернулся и бросил через плечо: – Вам окажут помощь.

В это мгновение один из жрецов вскочил на ноги, подскочил к лежащему, выхватил у него из-под головы укутанный в жреческий плащ резной ларец и бросился к борту. Хлопнула тетива арбалета, и жрец грохнулся на палубу. Ларец вылетел у него из рук и покатился по доскам. Жрец завизжал и попытался, волоча простреленную ногу, дотянуться до ларца, но один из воинов заступил ему дорогу. Грон досадливо поморщился. Не хватало еще совсем обострить отношения со жрецами. Грон взял в руки ларец, который протянул ему Гамгор, раскрыл и задумчиво провел пальцами по поверхности блистающих дисков. Потом закрыл ларец, наклонился, подсунул его под голову лежащего Эомера и посмотрел на валяющегося на палубе жреца, сверлившего его ненавидящим взглядом:

– Тебе тоже окажут помощь.

Он уже отошел на несколько шагов, но его остановил хриплый голос отца Эомера:

– Почему ты не взял диски, Великий Грон? Грон, мгновение помедлив, ответил:

– До сих пор я обходился без них. К тому же, по преданию, тот, кто владеет дисками, будет властвовать над миром. – Он сделал паузу. – А на кой мне надо вешать себе на шею столько забот?

Спустя четверть часа униремы и шесть захваченных триер устремились в море. Грон возвращался в Герлен.

Почти четверть они успешно уходили от встреч с горгосскими триерами, но, когда до траверза Фероса оставался день пути, с двух унирем, идущих на веслах в десяти милях за колонной триер, передали сигнал: «Враг на горизонте». Грон, избравший местом своего нахождения одну из захваченных триер, поднял сигнал: «Взять мористее». Но через два часа от униремы, идущей на левом фланге, тоже поступил сигнал: «Враг на горизонте».

Грон попытался увеличить ход, но несколько часов спустя стало ясно, что враг их заметил. Грон передал сигнал на унирему Гамгора с приказом прибыть к нему. Унирема Гамгора подошла почти вплотную к его триере, Гамгор перескочил через борт, пробежал по вытянутому вперед веслу и перепрыгнул на палубу триеры. Грон стоял на мостике и напряженно всматривался в карту. Эта часть моря за последние два года была хорошо изучена и картографирована. Он сам прошлым летом бороздил ее почти две луны во время учебного похода отряда унирем. Когда Гамгор появился на мостике, Грон оторвал взгляд от карты и весело посмотрел на Гамгора:

– Тебе не кажется, капитан, что они думают, будто зажали нас?

Гамгор бросил осторожный взгляд на карту. Пока он не видел ничего веселого. Сзади их нагоняло семь боевых триер, и со стороны моря шло еще пять. А у них было всего пять унирем с двумя третями бойцов на каждой. Потому что по нескольку десятков человек охраняли пленных на триерах. С любой половиной они бы смогли справиться, но стоило им вступить в схватку с одним из отрядов, как другой немедленно зажимал бы их в угол. Он видел только один выход – перебить пленных, поджечь триеры и попытаться оторваться. Что было вполне возможным, потому что униремы имели большую крейсерскую скорость, чем триеры. К тому же у них было две смены гребцов на веслах. Но, судя по всему, Грон ни за что не хотел бросать пленных и при этом весело смотрел на него. А потому Гамгор решил, что стоит воззвать к богам и, как это делали многие до него, положиться на удачу командора.

– Что, недоумеваешь? – Грон довольно хохотнул, потом сожалеюще посмотрел на Гамгора: – Не понимаешь?

Гамгор неопределенно пожал плечами. Грон снисходительно хмыкнул, потом развернул к нему карту:

– Что видишь, капитан?

Гамгор, по старой привычке морских разбойников скорее предпочитавший смотреть в море с рулевой площадки, чем в какие-то каракули на вощеной бумаге, непонимающе уставился на карту. Грон осуждающе покачал головой.

– Эх, Гамгор, Гамгор, ну вспомни, что от нас в трех часах пути на север?

Тут до Гамгора наконец дошло.

– Зубья дракона. – Он запнулся, восторженно глядя на Грона. – Нет, не зря тебя называют Великим.

Грон рассмеялся:

– Это точно. Если бы они догнали нас день назад… – Он кинул на карту еще один взгляд, потом отчеркнул ногтем какую-то линию. – Ну уж нет, я не только отобьюсь, я не отпущу назад ни одной триеры. – Он подмигнул Гамгору и наклонился к карте. – Слушай, что мы сделаем…

Через полчаса пять унирем, сбив тесный строй и завалив мачты, уходили на север, обходя по широкой дуге линию загонщиков, а триеры, перестроившись в тесную кильватерную колонну, взяли круто к западу и, на первый взгляд незаметно, но существенно снизив скорость, стали забирать мористее, будто нарочно давая отряду из пяти триер подойти поближе. В течение трех часов триеры медленно сокращали расстояние, пока наконец впереди не показались черные скалы архипелага Зубья дракона. Грон стоял на мостике головной триеры и, хищно ощерясь, бросал быстрые взгляды то на приблизившиеся корабли, то на быстро надвигавшиеся скалы. Преследовавшие их триеры тоже чуть снизили скорость, но он нисколько не был этим расстроен. Грон не собирался вступать в абордажную схватку, это было бы абсурдом. У него на шести триерах было, кроме гребцов-рабов, около шести сотен пленников, многие из которых были ранены, и всего девять десятков бойцов. По полтора десятка на каждой. До темноты оставалось еще около двух часов.

Когда до ближайшей группы скал осталось не более пяти миль, Грон приказал еще снизить скорость и поднять сигнал: «Следовать строго в кильватер». Пять триер уже подошли на дистанцию досягаемости выстрела из баллист, и в палубу последней триеры Грона одно за другим воткнулись два копья. Гребцы работали в самом низком темпе. Грон, сузив глаза и стиснув зубы, каждую минуту брал азимуты на характерную группу скал, находящуюся чуть восточнее и напоминавшую две рогатки. Наконец он оторвался от визира и повернулся к кормчему: – Пора.

По этой команде кормчий вместе с воинами, исполнявшими обязанности рулевых матросов, навалился на рулевые весла, и триера начала резко поворачиваться влево, почти под прямым углом к прежнему курсу. Когда четвертая триера повернула вслед первой, горгосцы не выдержали. Пять триер ближнего отряда быстро перестроились в атакующую линию, и со стороны развернувшихся для атаки кораблей послышались убыстряющиеся звуки гонга. Гребцам задавали атакующий темп. Грон стоял на рулевой площадке, приникнув глазом к окуляру подзорной трубы. Со стороны могло показаться, что он напряженно смотрел в сторону приближающейся смерти, но его больше всего волновало, успеют ли исчезнувшие из виду униремы выйти на рубеж атаки второго отряда триер. Спустя несколько мгновений раздался треск. Грон перевел окуляр трубы на ближние корабли. Триера, шедшая второй слева в линии атаки, напоролась на рифы. Она с грохотом ударилась днищем о торчащий в воде острый осколок скалы, и таран на несколько мгновений полностью выскочил из воды. Потом триера завалилась на борт, и с верхней палубы в воду полетело несколько вопящих фигур, не успевших ухватиться за фальшборт или мачту. И тут же почти одновременно на камни налетели еще две триеры. Две оставшиеся начали быстро тормозить и отворачивать в сторону, но одна из них, еще не успев развернуться, получила две пробоины у самой кормы и начала тонуть, высоко задирая нос и заваливаясь на левый борт. Спустя несколько мгновений та же участь постигла и последнюю. Грон усмехнулся. Прибрежные воды архипелага Зубья дракона были напичканы рифами, как стручок горошинами. Но бой был еще не закончен, и потому он отвернулся от зрелища гибнущих кораблей и снова приник к визиру, ловя еле видимые в отблесках почти угасшего дня триангуляционные точки. Прошлым летом Грон дважды проходил по обнаруженному проходу. Но тогда он стоял на палубе одиночной униремы, которая имела гораздо меньшую осадку, и дело происходило ясным днем. Через четверть часа он снова оторвался от визира и, бросив повеселевший взгляд на кормчего, хмыкнул: – Ну, да помогут нам боги.