Самый сердитый гном

– Андер сам микстуру изготовил. Род Брунгорнов с Зингершульцами с незапамятных времен не в ладах был, а тут еще, пока мы с тобой в последнем походе версты мотали, Фредерис Брунгорн, двоюродный племянник Андера, твою Монику окрутил, сам понимаешь…

Воспоминание об отказе любимой женщины выйти за него замуж заставило сжаться сердце гнома, но оцепенение продлилось недолго, всего несколько секунд. Недавнее поражение на любовном фронте отошло на второй план, уступив место другим, более важным мыслям.

– А это здесь при чем? Моника мне отказала, ее родители тоже «против». У пустомели Фредериса дорога свободна, я ему не помеха.

– Вспомни закон, – усмехнулся Карл, – недавно ты получил от Общества привилегию «Выбор невесты». Ты можешь подать прошение в Суд по Брачным Делам, и Моника станет твоей женой вне зависимости от того, хочет она или нет, «за» или «против» ее родители. Даже если Фредерис женится на ней сейчас, пока мы с тобой в походе, то по возвращении ты все равно можешь предъявить права на эту вертлявую куклу.

Внезапно открывшаяся возможность задействовать общественные рычаги для достижения семейного счастья обрадовала гнома. «И как я до этого сам не додумался, влюбленный идиот? – сверкнула радужная мысль, тут же сменившаяся другой, печальной и грустной. – Брак поневоле – тюрьма. Плохо будет и Монике, и мне. Смогу ли я быть счастливым, испортив жизнь любимой?» Из мира грез и размышлений его вернули в реальность слова продолжавшего объяснять ситуацию командира:

– Для Брунгорнов брак Фредериса с твоей пассией весьма выгоден. Родители Моники бедны, но из знатного рода, а в наши дни это многого стоит. Облагородив семейство, можно значительно расширить круг знакомств, завязать новые деловые контакты, получить большие преимущества перед конкурентами. Возможно, старый Андер решил обезопасить брак влюбленных голубков от вполне законных посягательств со стороны омерзительного бродяги-караванщика и избрал для достижения своей цели весьма изысканный способ.

– Чушь! – выкрикнул Пархавиэль, не веря, что лекари, не раз спасавшие ему и его товарищам жизнь, способны на подобную низость, тем более Андер, бывший для него идеалом милосердия и благородства. – Андер не опустится до…

– Отнюдь, – продолжил Карл, качая головой. – Андер не такой уж безобидный, добродушный старичок. К тому же в случае чего злой умысел его действий недоказуем. При самом неблагоприятном для него развитии событий лекарь отделается лишь административным порицанием, не очень большим штрафом, даже по нашим с тобой меркам, и отстранением от практики на пару сотен смен.

– Это как?! – в который раз за время разговора удивился гном.

– Ты пьешь отравленное зелье и умираешь. По возвращении конвоя я подаю иск в Верховный Суд. Твое тело похоронено где-то на маршруте, к тому же прошло много времени. Штатные судебные лекари навряд ли смогут провести экспертизу и определить истинную причину смерти. Даже если удастся доказать, что ты умер в результате отравления, а не по другой причине, то все равно в глазах добропорядочных обывателей все караванщики – моральные уроды, наемники с расшатанной психикой, – с горечью констатировал Карл. – Теперь ставим вопрос: была ли твоя смерть несчастным случаем в результате научного просчета или торжеством злого умысла изготовителя зелья? Учитывая безупречную репутацию светила лекарского дела, гроссарцтера Лидера Брунгорна, его огромный вклад в развитие Общества и то, что некоторые члены Верховного Суда обязаны ему спасением их собственных жизней, как ты думаешь, какое решение примет Суд?

Не в силах больше сопротивляться свалившимся на него превратностям судьбы, Пархавиэль обреченно закрыл глаза и задал вопрос, который всю жизнь считал позорным и стеснялся задавать другим, даже самым близким гномам:

– Что мне делать?

– Выбор у тебя небольшой, – продолжал трезво и расчетливо рассуждать командир, – либо ты рискуешь и пьешь зелье, полагаясь только на порядочность главы Палаты Лекарей, либо идешь в стражи. Мою точку зрения ты знаешь.

– Тебе не простят, – прошептали дрожащие губы Пархавиэля, – не простят, что спас меня, что не дал выпить зелья…

– Несчастный случай на дороге, – лукаво усмехнулся Карл, – телегу тряхнуло, флакон выпал из котомки и разбился, вот незадача! И что мне делать, если второго нет? Не остается ничего другого, как оставить тебя на границе, перевести в стражи Ворот.

– Брось, это не поможет. Если твои предположения правильные, то Андера лепетом о случайностях не обмануть. Он отомстит, он тебя уничтожит, сотрет в порошок…

– Пусть попробует! – прозвучал суровый ответ.

Голос заставил Пархавиэля открыть глаза и взглянуть командиру в лицо. Сквозь прорези стальной маски на него смотрели полные решимости и упорства глаза старого бойца, готового бросить вызов и достойно принять его, будь обидчиком хоть самый могущественный и свирепый акхр.

– Мне нужно подумать, – прошептал Пархавиэль и отвернулся.

Родившимся под яркими лучами солнца и чарующим взор блеском звезд на ночном небе никогда не привыкнуть к однообразному существованию во тьме пещер и извилистых скальных проходов, никогда не приспособиться к жизни в мире, где время, кажется, остановилось и нет таких привычных всем нам явлений, как рассвет и закат, смена времен года и ветер…

Когда-то очень давно гномы тоже жили на поверхности и не могли представить, что их потомкам придется измерять время мерными сменами, а не днями, и просыпаться по утрам не от лучей восходящего солнца, а от тусклого света зажигаемых фонарей.

Все в мире течет, все изменяется, кто хочет выжить, должен приспосабливаться к переменам. Натолкнувшись несколько столетий назад на извечную дилемму мироздания: «вступить ли в бой с более сильным врагом или спастись бегством», древние гномы сделали свой выбор, раз и навсегда изменив не только среду обитания, но и образ жизни потомков.

Много времени прошло с тех пор, много лет пролетело в упорных трудах по покорению чуждого и враждебного подземного мира. Даже Хранители Мудрости Древних уже не помнили, кто именно вынудил предков гномов спрятаться в недрах земли, закрыться в глубоких пещерах и шахтах: властолюбивые эльфы, кровожадные орки или, быть может, кадоны, чье племя бесследно кануло в Лету в череде бесчисленных кровопролитных войн «внешнего мира».

Нынешнее поколение сынов Великого Горна не знало ни Солнца, ни Луны. Они жили, блуждая во тьме и гордясь мудростью сумевших спастись от неминуемой гибели предков. Любой атрибут многоцветного и разнообразного наземного мира был для большинства жителей Махакана пустой звуковой оболочкой, не несущей в себе никакого смысла. Солнце, Луна, небо, звезды – всего лишь призрачные реалии чужой жизни, абстрактные теоретические понятия, в которые можно поверить, но нельзя принять…

Пархавиэль видел небо и звезды, слышал шелест листвы и ощущал нежное дуновение весеннего ветра. Это случалось трижды, каждый раз, когда ломался старый грузовой лифт, на который гномы сгружали товары в конечной точке маршрута, чтобы отправить их наверх, на поверхность.

Хауптмейстер точно помнил ту смену, когда впервые произошла поломка – двести пятьдесят семь смен назад, конец шестого похода. Перегруженный товарами лифт заскрипел и рухнул вниз с высоты пятнадцати метров, насмерть задавив четверых и тяжело ранив десять гномов. Ему тогда вместе с товарищами долго пришлось карабкаться вверх по отвесной стене шахты, вися на одной руке, вбивать второй в твердый скальный монолит длинные крепежные стержни, протягивать тросы, а наконец-то выбравшись на поверхность, вручную поднимать груз. От усталости ныли мышцы, кровоточили ободранные руки и плечи, но страдания стоили того, что он увидел…

Яркий свет, огромный темно-серый простор, затянутый причудливыми неоднородными сгустками, порывы ветра, обжигающие глаза и щеки, воздух, который пьянил и сбивал с ног своей свежестью, запахи, новые запахи… Даже впервые увиденные им люди и огромные, впряженные в телеги животные не вызвали у него такого удивления и восторга, как бескрайний простор, обилие цветов и запахов.