Страница 73 из 76
Вместо ответа Женя провел рукой по струнам. Явно хотел исполнить какую-нибудь подходящую к случаю вещь, но Командор покачал головой, и пришлось умолкнуть не начиная.
Мы бы в самом деле могли уйти. Никаких обязанностей у нас с Женей не было. Так, задержались с друзьями. Но что-то продолжало удерживать нас у погасшего костерка. Нечто иррациональное, бессмысленное с точки зрения логики, однако важное для нас.
– Вот так и ходи в гости, а тебя потом гонят в три шеи. Куда мы пойдем, Командор? Ночь же на дворе, а места незнакомые. Еще заблудимся, – возразил я. – Да и сам говорил – утро скоро.
Ответить Командор не успел. От орудий к нам торопливо спустился недавно ушедший туда Гранье и коротко сообщил:
– Идут!
Как он смог что-либо углядеть в темноте, оставалось тайной. Но до сих пор Жан-Жак не ошибался никогда. И подтверждение этому пришло буквально спустя минуту в виде одного из дозорных егерей.
– Турки! Много! Прямо на пушки прут!
– Роты, тихо в ружье! Стрелецкого полковника ко мне! – едва ли не шепотом распорядился Командор.
Стрельцы тоже не спали, и потому полковник, уже в летах, бородатый и вечно всклокоченный, появился быстро.
Чины частенько не играли роли. Даже Алексашка был всего лишь поручиком. Поэтому разбираться, почему им командует капитан, стрелец не стал. Видел его беседующим с царем, и этого было достаточно. А ведь мог бы поспорить. Единого начальства в прикрытии не было, но уж как-то само выходило, что «потешные» всегда главенствовали над прочими родами войск.
– Сразу после залпа атакуешь турок. Задача – хоть всем полечь, но орудия не отдавать. Иначе на том свете достану. Я с преображенцами ударю во фланг. Если получится – пытаться ворваться в крепость. Людям передай – подмога скоро подойдет. Все. Выполнять, – тон у Сергея был таков, что никаких возражений последовать и не могло. Но на всякий случай Сергей повернулся ко мне: – Юра, проследи. На рожон не лезь.
Полковник растворился во мраке, и мне пришлось следовать за ним почти наугад. От покинутой ложбинки грянула песня. Очевидно, Кабанов специально решил позабавить напоследок турок, показать, что их тут явно никто не ждет.
Интересно, многие ли понимали, о чем поется в песне? Вроде по-русски, а явления нет. И еще долго не будет. С нашей помощью – возможно никогда. Если удастся переменить хоть что-нибудь.
Я был несправедлив к стрельцам. Выдвинулись они достаточно тихо. Мы практически подошли к орудиям, когда над полем прозвучал резкий выкрик Гранье:
– Пли!
Тьма раскололась, на миг осветила действительно несметные полчища врагов. Грохот больно ударил по ушам, а тут еще зашипели ракеты, сорвались с направляющих и пошли к городу.
При их прощальном свете можно было рассмотреть, что первые ряды нападавших буквально сметены картечью. Остальные топчутся, не зная: то ли бежать назад, то ли рискнуть и рвануть вперед? Ведь до орудий осталось-то несколько десятков метров…
Ободренные замешательством противника, стрельцы лавиной бросились в атаку.
Я находился рядом с полковником несколько позади основной схватки. Тьма мешала различить подробности, однако даже по крикам было понятно: наша берет! Мы шли вперед к заветной крепости, и я даже подумал, что зря Командор перестраховывался, создавал резерв, когда все так просто, один рывок и…
На середине пути к врагу подошло подкрепление. Крики стали громче, изменили свой тон, а затем на нас хлынула масса людей. Только что побеждавшие стрельцы как-то быстро впали в панику и теперь старались спасти свои жизни, удирая самым бессовестным образом.
– Полковник!
Но он и без моего крика бросился наперерез, а уж крыл при этом так, что мог позавидовать иной боцман.
Бывшая с нами резервная сотня перехватила часть бегущих. А тут на нас нахлынула волна турок, и дальнейшее я воспринимал с трудом. В памяти остались какие-то фрагменты. Выпады, парирования, крики, стоны, рывки вперед, откатывания назад, пока откуда-то сбоку не грянул никогда не слышанный мной наяву, но знакомый по фильмам клич:
– Ура!
Удар двух рот во фланг вновь переменил ситуацию. На этот раз в панику впали турки. Пусть их было в несколько раз больше, но тьма не позволяла оценить реальные силы подошедшей подмоги. Порыв же преображенцев оказался таким, что попытавшиеся что-то сделать были сметены, а остальные сочли за благо не испытывать дальше переменчивую судьбу.
Зато стрельцы, по крайней мере какая-то их часть, воспряли духом и поддержали атаку Командора. Был рывок, бег, а когда я чуть пришел в себя, то оказалось, что стою на стене у той самой башни, которую днем обстреливал Гранье.
Небо начинало светлеть. Потихоньку, медленно, и до рассвета оставалось немало времени. Но для нас гораздо важнее прихода утра был приход подкрепления. Наскоро собранный совет определил наши собственные силы – остатки двух рот преображенцев да меньше сотни стрельцов. Да плюс мы с Женей, попавшие сюда неведомо как, зачем и в каком качестве. Вернее, еще я – понятно, но когда к драке присоединился Кротких?
Со стороны покинутой батареи Гранье слышался частый перестук барабанов. Очевидно, заблудившийся Гордон все-таки вышел к назначенному месту и теперь явно спешил к нам.
– Кротких! Раз уж ты без гитары, то поторопи наших! Всем приготовиться к турецкой контратаке! Ружья зарядить! Попробуем отбиться огнем, – распоряжался Кабанов. – Нам продержаться – всего ничего.
Ничего – это хорошо. Однако турки набросились на нас огромной толпой. Залп фузей, штуцеров и пищалей не остановил их натиска, и все опять завертелось в карусели рукопашного боя. В той самой, которую потом и не вспомнишь толком.
Рядом со мной рухнул стрелецкий полковник. Ятаган едва не разрубил его пополам. Здоровенный турок обрушился на меня, и пришлось применить все умение, чтобы не стать следующей жертвой.
Шпага не ахти какое оружие против ятагана. Не знаю, чем бы кончилось дело, однако какой-то солдат ударил моего противника штыком в спину. Затем солдата в свою очередь рубанули откуда-то сбоку, и мне оставалось только отомстить за смерть моего спасителя. Благо, убийца был менее умелым, чем тот, с которым я дрался перед тем.
Передо мной оказалось сразу двое. Я уж приготовился распрощаться с жизнью, но вокруг раздались яростные крики, и народа на стене сразу стало больше. Только уже не турок, а ворвавшихся сюда солдат. И где-то рядом гремел голос Патрика Гордона:
– Вперед! Не задерживаться!
Сил идти вперед у меня не было. Да это было и не нужно. Мне. Проход в крепость был открыт, и дальнейшее зависело от подошедшей подмоги. Три полка – немного, но это лучшие полки. А там…
Азов был все-таки взят…
37
Кабанов. Командор
Винниус готовил в Москве какую-то особо почетную встречу победителям, и Петр покорно ждал, не вступая в столицу. Самодержец вообще был склонен к дешевым театральным эффектам. Причем относился к ним до неприличия серьезно. В нем было намешано много и хорошего, и дурного. Последнего могло бы быть и поменьше. Только все равно история практически не оставила никакого выбора. Или очередная Смута с последующим прозябанием страны на второстепенных ролях, или перемены. Что там говорили о них китайцы?
Любого исторического деятеля нельзя рассматривать отдельно от его эпохи. Наверно, сейчас России нужен был именно такой правитель. Алкоголик с характерным для многих пьющих самодурством, жестокий, безнравственный, но в то же время деятельный, работящий, не страшащийся неудач, упорный свыше всех пределов. Ошибок он наделает много. Остается надеяться, что хоть какие-то нам удастся предотвратить, а остальные несколько смягчить. Тем более некоторое влияние на царя мне приобрести удалось. Другом я для него не стал, но авторитет имел.