Гавань Командора

– Конечно, не умеют. Если штуцеров до сих пор нигде не было. Только почему именно Дмитров? Чем он тебе приглянулся?

– Черт его знает, – пожимаю плечами я. – Наверно, тем, что сравнительно недалеко. Однако новые веяния обходят его как-то стороной. Маленький патриархальный городок. Тихий, сонный. И внимания никакого не привлекает.

Мы не спеша прогуливаемся в стороне от тренирующихся солдат. Покуриваем, а Командор еще и поглядывает, как идет дрессировка.

– Да. Такой городок загубил, – демонстративно вздыхает Сергей. – Теперь там не будет ни тишины, ни покоя…

– Почему? – машинально переспрашиваю я, но тут же спохватываюсь. – Ах, да. Но это же временно. Все равно придется перебраться в более удобное место.

– Знаю я это временное. Лет этак на триста-четыреста. Но что-нибудь хотя бы сделали? Не говорю про первую партию, хоть один штуцер? Для почина. О паровике не спрашиваю. Понимаю, что это дело долгое и на практике не столь легкое, как в нашем воображении. Но штуцер… Хоть часть людей вооружить.

– Пока нет. Может, в мое отсутствие… А где Костя и Жан-Жак? – Кроме Ширяева, никого на плацу не вижу.

– Сорокина Петр потребовал в Воронеж. А Гранье неподалеку. Возится с пушками да ворчит на качество пороха, тяжесть пушек и неповоротливость пушкарей. А уж матом кроет, нам такое не снилось! Научили языку на свою голову.

Мы смеемся. Жан-Жак – человек способный, а уж что из всего богатства языка он выбрал наиболее выразительную его часть, нашей вины нет никакой. Этому мы его не учили.

– Тогда Костя встретит в Воронеже Валеру, – соображаю я. – Петр лично потребовал нашего шкипера к себе.

– Угу, моряка на реку, – комментирует Командор. – К тому же в ближайшее время – замерзшую.

Сейчас конец сентября, но погода холодная, листья почти все осыпались, и впечатление такое, что зима действительно не за горами. Хорошо хоть солнце светит. Только греть почему-то не хочет.

Или мы просто отвыкли от сурового климата? Столько лет в субтропиках, или к чему там относится Карибское море?

– А это что за молодой офицерик? – киваю на того, кто недавно стоял за плечом у Кабанова, а сейчас старательно пытается подражать бывшему десантнику.

– Поручик Голицын, – улыбается Командор и предупреждает закономерный вопрос: – Нет, корнета Оболенского здесь нет. Кстати, князь – весьма способный юноша. Служит в другой роте, однако с тех пор как решил, что может чему-то научиться у меня, старается присутствовать на занятиях. А потом внедряет у себя. Далеко пойдет. Он и поручиком стал недавно – за первый штурм. Храбр, умен, не стесняется спросить, если не понимает.

– Ты давно видел Петра? – поворачиваю разговор от дифирамбов князю на более важную тему.

Сам я после первой встречи видел царя лишь раз, с полмесяца назад. Петр поинтересовался ходом моих дел, велел поспешать да потребовал срочно отправить Ярцева к строящемуся флоту.

И ведь не забыл оброненной фразы, что в нашей ищущей пристанища компании есть хороший штурман! Валера едва успел перебраться в Москву вместе со своей Женевьевой, как был вынужден мчаться к далеким донским берегам. Словно ему известно прихотливое течение знаменитой казачьей реки!

– Я его вообще больше не видел, – пожимает плечами Командор. – Царь занят строительством флота, а до армии у него пока руки не доходят. Даже Головин за все время появлялся в полку пару раз. Тоже неплохая идея – назначить командиром едва ли не второе лицо в государстве. Ладно, третье, если считать Ромодановского.

В Кабанове явно говорит прирожденный службист, ставящий интересы собственной части даже выше общегосударственных дел.

Зато отсутствию внимания со стороны самодержца Командор явно не огорчен. Он был первым, кто предложил несколько подкорректировать историю с технической стороны, попробовать сделать Россию развитым государством, и он же старательно избегает каких-либо воздействий на Петра и даже встреч с ним.

– Сейчас будет обед, хоть спокойно поговорим. У тебя как, время есть? – запоздало спохватывается Командор.

– До завтра – полно. – Дел у всех нас стало выше крыши, и встречи превратились в маленькие праздники. – Да, – вспоминаю я. – Валера говорил, что видел в Архангельске нашего Чарли.

– Одного? – О том, что британские друзья собираются посетить Россию, Сергей поведал нам давно. – В смысле, без Эдди?

– И даже без его дочери. – Мне кажется, я понял причину вопроса Командора. – Приехал, переговорил с соплеменниками, куда-то умчал и, едва вернулся, стал набивать суда пенькой по верхние палубы. А потом принялся скупать меха. Вроде бы отоварился весьма неплохо. Наверно, умотал уже обратно. Собирался, по крайней мере.

– Ну, Валера, блин, ну, шпион! – смеется Командор, хотя думает явно о другом. Или, о другой.

– А мало ли? Петр привечает англичан. Еще шепнут что на ушко. Надо же избавиться от конкурентов! Война еще продолжается.

– Так мы уже не французы. А на Россию пока смотрят, словно в наши дни на Зимбабве. И будем мы служить здесь или нет, никого не интересует. Хотя… – Сергей задумывается.

Вспомнил, видно, рассказанную лорду с сэром легенду об осколках древних знаний. Но отпустили же его на все четыре стороны, хотя вполне могли бы задержать! Следовательно, сделали вывод, что на практике ничего извлечь из этого нельзя.

– Ладно. Архангельск далеко. Других проблем полно, чтобы о Чарли думать, – отмахивается от собственных мыслей Командор. – Жан-Жак недоволен здешним порохом. Говорит, партии различаются очень сильно. А уж если решимся делать ракеты, тогда вообще абзац будет. В общем, придется пороховую мельницу ставить. Гранье обещал лично помочь в организации процесса.

– Вы все горазды обещать. А как доходит до дела, вертимся мы вдвоем с Ардыловым. Никого из вас и близко нет, – говорю я.

На самом деле, это нечестно. Договаривались действовать сообща, но воинственная четверка поглощена службой. Мы же при некотором практическом опыте многие вещи элементарно не знаем.

– Приедем. Сейчас последние теплые деньки. Потом дожди зарядят, за ними – снег. Занятия поневоле придется отменить. На практике, думаю, через пару недель мы к тебе завалимся всей толпой да вплотную займемся созиданием. Кстати, что-то Григорий увлекся. Обедать пора, а он все солдатушек-ребятушек гоняет.

Но приближение обеда Ширяев уловил сам. Несколько команд, перестроение, и рота двинулась к лагерю, а Григорий – к нам.

При этом он издали улыбался мне самой широкой и радостной из улыбок. Как будто никак не мог подойти пораньше хоть на пять минут. Ох, уж эти военные…

…Дел действительно было полно. Утром друзья вновь занялись подготовкой солдат. Примчавшийся на встречу Гранье ушел к пушкам. А мне пришлось ехать в Дмитров, проверять, что сделано без меня. Да еще по дороге заехать в Москву договориться о поставке кое-какой мелочи.

Командор был не прав в своем пессимизме. Ардылов с компанией нанятых ремесленников успел сделать аж три штуцера, два из которых сам же и забраковал. Но первый блин всегда комом, и теперь бывший раб Командора обещал, что помощники больше портачить не будут. Мол, все осознали, кое-чему научились, но не все же сразу. Пока не попробуешь, считай, ничего не умеешь.

– Ты мне зубы не заговаривай. Лучше скажи: как паровая машина? Хотя бы начали или тоже руку набиваете?

– Начали, – убежденно кивает Володя. От него ощутимо попахивает сивухой и луком. – Уже местечко под нее наметили. Опять же, пробуем потихоньку фундамент, так сказать, возводить, крепления всякие готовим…

– Володя, потихоньку не годится. Мы же всё еще во Франции наметили. Сколько заготовок привезли! Валы, цилиндры, клапана. Не ты ли твердил, мол, теперь сделать паровик – раз плюнуть?

– Так, Юра, не могу же я разорваться! Сам говорил – в первую очередь наладить выпуск штуцеров. Вот и налаживал, а машиной уже занимался в свободное время, – довольно резонно возражает бывший судовой токарь. – Мастерские еще толком не оборудованы…