Гавань Командора

Да… Я явно переоценил гуманизм эпохи.

– По какому праву? Баронет – палач-любитель? Убийство без суда… – Я не столько возмущался, сколько интересовался.

– Почему без суда? Вас будут судить как пирата. А для них приговор один, – вздохнул доктор.

– Между прочим, я – французский офицер. И имею каперский патент от Его Величества Людовика.

Юридическая тонкость: капер – лицо, состоящее на службе у конкретного государства, и имеет полное право захватывать не только вражеские суда, но и корабли нейтральных стран, если они перевозят какой-то груз к противнику. Поэтому в случае плена никакому суду он не подсуден.

– Мне сказали – пират. – Доктор вновь отвел взгляд.

– Я никогда в жизни не был пиратом. – Надеюсь, ответ прозвучал с приличествующей случаю гордостью.

Я не лгал. Даже в Карибском море у меня имелись соответствующие бумаги и разрешения грабить встречных-поперечных. Как практически у всех флибустьеров.

И, добивая эскулапа окончательно, добавил:

– И имею честь быть кавалером ордена Святого Людовика.

Ордена еще не превратились в общедоступные побрякушки, и каждый кавалер был, как правило, лично известен королю.

Все вместе это произвело на доктора определенное впечатление. Намерения баронета теперь предстали в другом свете.

Только чем в подобном случае мог помочь врач? Констатировать у титулованного мерзавца сумасшествие вкупе с манией величия?

– Доктор, я вам буду очень благодарен, если намерения баронета станут известны обществу. – Конечно, лучше было бы послать весточку друзьям, но на подобную помощь я не надеялся. – Во Франции у меня достаточно средств.

Бескорыстие – настолько редко встречающаяся вещь, что лучше любое доброе дело подкреплять чем-то существенным.

Колебался эскулап недолго. Он практически ничем не рисковал. Шепнуть одному-другому из знакомых о том, что одного из пациентов собираются незаконно казнить, – кто найдет тут состав преступления? Недовольство баронета, если он сумеет узнать про источник информации, вряд ли выйдет за пределы некоторых принятых в обществе норм. Средневековый беспредел позади, и сейчас казнить людей предпочитает государство, да еще обставляя данное «благодеяние» процедурами всевозможных обвинений. Хотя признания частенько выколачиваются из подследственного пыткой. Если дело сложнее, чем кража куска хлеба в лавке. За кражу без всяких пыток просто отрубают руку. Или в случае острой нужды отправляют на флот. Что гораздо хуже.

Зато наверняка получится прибавить к накоплениям сотню-другую гиней. Что только поднимет рейтинг врача в глазах соплеменников. Не каждому удается заработать на чужом пленнике.

Это тоже было веянием новых времен и протестантской религии. Любые доходы стали считаться особым расположением Бога. Вопрос, как они пришли, в данном свете превратился в неважный. Убил ли, ограбил, главное – сумел разбогатеть сам, и, значит, Господь на небе заранее отпустил тебе все грехи.

Мой толстый лекарь ушел, пообещав рассказать всем о своевольстве баронета. И мне показалось, что он действительно сдержит свое обещание.

– И вы спокойны, Командор? – Молчавшего во время визита Жан-Жака буквально прорвало. – Когда замышляется подлость!

Канонир не боялся смерти, всегда бросался ей навстречу, вынуждая костлявую старуху отступать под его натиском, однако встретиться с ней в присутствии палача не желал. Оскорбительно как-то пройти тысячи миль, участвовать в сотнях схваток, а погибнуть, дергаясь в петле.

– При чем здесь он? Подлец – баронет, а доктор лишь выполняет свой долг, – резонно заметил я. – Более того, он вызвался нам помочь. Или вам это не нравится?

– Мне не нравится, когда меня считают преступником. Или будем покорными овечками?

Покорной овцой я быть не собирался. Только сопротивляться в данный момент не мог. Я и вставал-то с трудом, еле-еле. Единственное, что несколько успокаивало, – желание баронета подлечить меня перед смертью. Пусть Англия не Ямайка, удрать отсюда едва возможно, но умереть в бою, прихватив с собой несколько врагов, – мое полное право и мой выбор. Лишь бы здоровья хватило на те несколько минут, которые продлится последняя схватка.

Все это я втолковал Жан-Жаку. Мой канонир довольно неплохо понимал русский язык, и можно было не волноваться насчет подслушиваний. Хотя слух у Гранье не восстановился полностью и порою приходилось почти кричать.

Но это был крайний случай. Я не имел права уйти в небытие просто так. Меня ждали мои женщины. Да и на родине сейчас начиналась весьма интересная эпоха. Если кости лягут в пользу баронета, тогда придется. Когда не помирать, все равно день терять. Но жила во мне надежда, что разговоры в обществе заставят признать нас с Жан-Жаком военнопленными. А там или сумеем убежать, подгадав соответствующий момент, или, в самом худшем случае, придется торчать в Англии до конца войны.

Но что такое Ла-Манш? Довольно неширокий пролив. От Дюнкерка в хорошую погоду видны британские берега. И уж какую-нибудь лодку на берегу можно найти всегда. Даже самую маленькую. На двоих человек.

Лишь бы иметь время для выздоровления.

Лишь бы его иметь…

22

Лорд и леди. Известия

– Как поживаете, дорогой друг?

Сэр Чарльз чувствовал себя в поместье Эдуарда, словно в собственном. Потому, едва церемония встречи завершилась и друзья оказались в гостиной, без приглашения опустился в кресло. Которое по проведенному в нем времени тоже мог назвать своим.

– Благодарю. Как можно жить в поместье? Покой, уют, тихое спокойное существование. Все то, чего так не хватало мне во время губернаторства на Ямайке.

Лорд Эдуард пространно описал занятия по хозяйству и размеренные занятия, которым предавался, получив долгожданный досуг. А заодно – стоявшую в последнее время погоду, что-то позволившую сделать, а что-то, напротив, помешавшую.

– А что с экспедицией в Московию?

Теперь настал черед сэра Чарльза. Лорд вложил в предприятие немалые деньги и поэтому имел полное право быть в курсе всех мелочей предстоящего плавания.

Старый друг и компаньон с готовностью поведал о покупке и подготовке судов, о товарах, которые стоит взять в тот конец, чтобы не идти порожняком, о предположениях, что именно стоит купить в далекой дикой стране и по какой цене вынуждены продавать это отрезанные от морей и лишенные кораблей московиты. Предполагаемая прибыль была велика. Пусть поменьше, чем добыча, доставшаяся друзьям во времена былых походов на испанца, но ныне былые враги объявлены друзьями и действия против них больше не приветствуются короной.

Да и риска в плавании по северным морям меньше. Шторма там, конечно, опасны. Зато практически не встретишь пиратов. Когда кроме бездны других врагов нет, то предприятие можно считать почти безопасным.

Главное – оно тоже шло на благо Англии, как ранее на благо Англии шла борьба с испанцами в далеком флибустьерском море.

И лорд, и сэр были едины во мнении, что благо подданных в его денежном эквиваленте – это и есть благо их страны.

Официальная часть беседы завершилась к обоюдному удовольствию. Теперь стало возможным спросить о личном, и сэр Чарльз не преминул это сделать:

– Надеюсь, с Мэри все хорошо?

Он спрашивал с искренней заботой. Когда ребенок вырос у тебя на глазах, то поневоле и в дальнейшем принимаешь в его судьбе посильное участие. Особенно если затем в чем-то успел провиниться перед ним.

Лорд Эдуард несколько замялся. Вопрос был достаточно деликатным. Хотя с кем его обсудить, как не со старым другом?

– Хандрит. Я думал, родные места заставят Мэри позабыть про последние события. Увы, мой друг! Ничего не изменилось. Я скажу вам больше. За ней стал ухаживать наш сосед. Отличная партия. Племянник первого лорда Адмиралтейства, несмотря на молодость – уже капитан первого ранга и наверняка в будущем адмирал. Но моя дочь даже не выходит из комнат во время его визитов. Говорит, он ей не нужен.