Гавань Командора

Гораздо хуже, если Сергей пытается оценить проделанный нами путь. Слишком там много крови. Порою – пролитой напрасно.

Хотя вряд ли бывалый вояка станет переживать из-за чужих жизней. Если это не жизни друзей. Я и то не просыпаюсь в кошмарах, хотя вроде человек изначально мирный, непривычный к подобным вещам. Век сильно повлиял на нас, заставил изменить прежнюю систему ценностей, иначе взглянуть на многое, что казалось нам раньше незыблемым и неопровержимым. Многое ушло, как подозреваю, без возврата, а то, что заняло освободившееся место, с точки зрения морали двадцать первого века больше подходит преступникам, чем порядочным людям.

Впрочем, порядочные люди, иными словами – люди с положением, в наше время творили не меньше гадостей. Только не так открыто, стараясь, чтобы никто ничего не узнал.

Здесь же врага принято уничтожать собственноручно, без посредников, без обдумываний алиби и без страха перед законом. Если подумать – даже порядочнее.

Но – хватит. Бумаги у нас всех в порядке. Доберемся до берега – я со спокойной душой повешу шпагу над изголовьем дивана. Кабан хочет вступить в армию Петра – вольному воля. Я же предпочитаю заниматься более мирными вещами. Открою дело. Прежде здесь, потом попробую в России. Там сейчас можно отлично развернуться. Своих купцов не так много, с моим-то опытом не особенно трудно выбиться в большие люди. Ардылова могу припахать. Руки у бывшего раба Командора золотые. С его помощью можно такое производство отгрохать! Особенно если заручиться поддержкой сурового императора…

Если и возьмусь когда за оружие, то только для защиты своего имущества. И никак иначе. Еще семью заведу. Надо и нам с Леной заиметь ребенка. Все равно лучше женщины я здесь не встречу. Чужие они здесь. Переспать с ними можно, а жить нельзя.

Потом, уже недалеко от Франции, Кабан стряхнул с себя меланхолию и принялся усиленно нас гонять. Словно мы по-прежнему находились в проклятом архипелаге, а не у берегов благословенной Европы. Нравы-то здесь должны быть иными?

Впрочем, почему бы не потренироваться напоследок? В память о прошлом. Заодно время убьем. Последние мили имеют подлое свойство растягиваться до бесконечности. Чем же еще занять себя настоящим мужчинам? На данный момент это – всего лишь игра. Даже Маратик с радостью в нее включился. Первые сражения он почти позабыл, и ему невдомек, что наяву все это выглядит намного непригляднее. Что взять с ребенка?

Валера оказался прав. К берегу мы вышли на следующий день к вечеру. Довольно позднему вечеру, надо признаться. Но определиться поточнее сумели. Мы находились несколько южнее Шербура. У меня этот город ассоциируется главным образом с музыкой к фильму «Шербурские зонтики». Сам фильм я никогда не видел, а музыку любил слушать отец. В исполнении оркестра Поля Мориа, если не ошибаюсь. Довольно милая мелодия. Мне она и самому нравилась когда-то, а потом я ее просто не слышал.

О городе с таким названием я не задумывался и даже не предполагал, что это порт. Мои прогулки совершались в Средиземном море. В Атлантику я не заглядывал, поэтому откуда мне знать здешние причалы. Человек редко захламляет память ненужными вещами.

Нет, во Франции я был, только опять-таки в других краях. А страна по европейским меркам немаленькая, городов хватает.

Шербур стоит на берегу Английского канала. От него недалеко до Британии. Первоначально мы думали идти в Брест, однако там сейчас главная база французского флота. Начнутся подробные расспросы, выяснения… оно нам надо?

Самое лучшее – затеряться среди миллионов таких же, как мы, подданных короны, не афишируя свою прежнюю славу. Спокойно оглядеться, отдохнуть и дальше уже определяться с дальнейшими действиями. Кабан официально в отставке, мы вообще люди невоенные. Нам бы тихо-мирно переждать некоторое время. Так зачем лишние проблемы? Спокойный порт гораздо лучше любой базы. Тем более – главной. Поэтому Шербур, а не Брест.

Мы повернули вдоль берега, держась от последнего на довольно порядочном расстоянии. Ночь выдалась довольно тихая. Бригантина легко скользила по воде, а команда предвкушала грядущие простые радости.

Благо, денег на эти радости хватало с избытком. И как ни гуляй, еще останется на собственный домик, а то и на какое-нибудь небольшое дело. Море – удел бедных.

Ночь прошла спокойно. Неправда, будто близость берега обязательно вызывает возбуждение. Долгий переход утомляет. Да и берег лишь показался, а вход в порт должен состояться лишь утром. Если подумать – куча времени. Поэтому все шло, как обычно. Согласно вахтенному расписанию.

Зато едва начало светлеть, команда была на ногах. А уж женщины, по-моему, встали еще раньше. Собрались в капитанской каюте, изгнав оттуда Командора, и занялись бесконечными примерками да сложнейшими раздумьями по поводу нарядов.

Изначально понятно – моды в метрополии опережают таковые же в отдаленных колониях. Но все же нашим подругам, по извечно женскому тщеславию, хотелось выглядеть если не лучше, то хотя бы не хуже местных обитательниц.

Нам было проще. Кое-как почистились, привели себя в относительный порядок и посчитали подобные дела исполненными. У нас хватало других обязанностей. Например, благополучно добраться до желанного порта. Море не любит расслабленности.

Посветлеть-то посветлело, однако все вокруг затянуло густым туманом. Это на суше его разгоняет самый легкий ветерок. Здесь же иначе. Вроде и дует, и в то же время вокруг висят белесые клочья. Видимости никакой. Тут не только мимо порта, мимо материка пройти – плевое дело. Или наоборот – наткнуться на него. Только избави Бог от такого натыкания! Утонуть в конце пути – это даже не глупо, а уж и не знаю, как назвать. В общем, не желал бы я подобной судьбы.

Мы продолжали двигаться под минимумом парусов. Впередсмотрящие пялили глаза, пытались рассмотреть впереди хоть что-то до того, как станет слишком поздно.

– Слышите?

Откуда-то спереди долетели звуки горна. Но было непонятно, насколько далек от нас неведомый горнист.

Мы продолжали следовать прежним курсом. Разве что матросы стояли наготове, да Кузьмин чуть напрягся у штурвала.

Туман заметно поредел. Видимость улучшилась. Но силуэт корабля мы заметили, когда до него оставалось меньше кабельтова. Спустя два десятка метров уже стало ясно, что перед нами, вернее, несколько в стороне от курса, лежит в дрейфе небольшой фрегат. Паруса на нем были убраны, зато на корме развевался флаг. Тот самый, британский, который с самого нашего прибытия в эту эпоху действовал на нас похлеще, чем пресловутая красная тряпка на быка.

– Лево руля! К абордажу! – Командор среагировал на чисто инстинктивном уровне. Раз перед тобой враг, то надо атаковать.

– Ядрами заряжай! – Жан-Жак уже распоряжался на палубе.

Дополнительные паруса мы поставить явно не успевали, да скорости и без того хватало для наших нужд.

На вражеском корабле тоже заметили нашу бригантину. Там торопливо забегали. Большинство бросилось к пушкам, словно надеялись успеть угостить нас чугунными подарками.

Пока вскроешь бочонки с порохом, засыплешь его в стволы, утрамбуешь… Это при условии, что ядра и порох уже у орудий, а не покоятся в крюйт-камере.

Нам было проще. Мешочки с зарядами для первого залпа на всякий случай были тут же, на палубе. Плюс загнать на место мешок или насыпать порох лопатой – разница велика.

Народ у нас был опытный, сноровистый, поэтому зарядить орудия одного борта мы успели. Англичане, разумеется, нет.

Впрочем, поставить паруса они тоже не могли. На все требуется какое-то время, а его британцам судьба не дала.

Им бы лучше изготовиться к рукопашной. Может, тогда бы удача и оказалась на их стороне. Но не сообразили, явно не ожидая нашего появления.

– Пали! – рявкнул Гранье.

Карронады выпустили ядра практически в упор. Потопить корабль с одного залпа – это из разряда фантастики. Пусть теории непотопляемости еще не существует, однако оружие таково, что сделать пробоину ниже ватерлинии удается исключительно при большом везении. Гораздо чаще корабли сгорают, чем тонут.